НА КАЛЕНДАРЕ

Моя «Сибирь»

Василий Козлов   
27 Июня 2023 г.

Оглядываясь на советскую эпоху, все больше убеждаюсь, что проект создания Союза писателей СССР в 1934 году был грандиозным и успешным.

Моя «Сибирь»

Советская литература достойно продолжила русскую традицию и дала множество больших имен. Система организации литературного процесса, внимание государства к творчеству, быту литераторов, совершенство издательского механизма привело к созданию в СССР класса читателей во всех слоях общества. За четверть века была взращена великая литература, на современной почве с определяющими чертами русской классики. В шестидесятые годы она достигла своего вершинного взлета. История иркутской писательской организации тому свидетельство. Именно в шестидесятые годы заявляют о себе Вампилов, Распутин, Гурулев, Филиппов и другие, с их уходом начинается медленный спад, а затем и свал всего литературного процесса. К восьмидесятым годам назрел кризис и культурной и экономической жизни страны, руководство страны не сумело достойно преодолеть его.

С давних пор редактор – организатор литературного процесса, с него начинается журнал, он читает и отбирает рукописи, вокруг него формируется круг авторов, он определяет направление. Пушкин, Некрасов, в советское время Твардовский, Куняев, многие другие. От масштаба личности и
глубины таланта отпечатывалась в истории и общественная, и культурная, и политическая значимость того или иного издания.

Журнал «Сибирь» под разными названиями – «Новая Сибирь», «Будущая Сибирь», «Ангара», существовал и до меня, десятилетиями формировался авторский коллектив, уходили одни, приходили другие, менялись редакторы,а главной творческой силой были писатели. Важной рубрикой в журнале
была публицистика. Общественная деятельность писателей сопряжена с реакцией на состояние общества. А. М. Шастина волновало сохранение памятников истории и архитектуры, А. В. Зверев писал об уничтожении островов на Ангаре, Л. Л. Огневский беспокоился о сельском хозяйстве, А. Байбородин – о состоянии народной культуры, В. Марина – о нравственных проблемах, о семейных отношениях, Анатолий Горбунов – о болях родной провинции, Валентин Распутин обобщал эти проблемы и выводил их на общесоюзный уровень.

Преподаватели госуниверситета и пединститута сотрудничали с альманахом. Василий Прокопьевич Трушкин занимался историей сибирской литературы, Надежда Степановна Тендитник писала также о творчестве современных писателей, Александр Всеволодович Дулов приносил статьи по истории Сибири, вместе с ним заседали мы в городской комиссии по опонимике, пытаясь убедить чиновников в необходимости возвращения исторических названий улиц и площадей, Таисия Сергеева, преподаватель пединститута, исследовала «Слово о полку Игореве».

Много лет сотрудничала с редакцией Надежда Васильевна Куликаускене. Мы даже выделили ей стол, за которым она работала, готовила свои труды к печати. Ей необходимо было общение и понимание, это было частью ее творческого процесса. Я не знал больше никого, кто бы так основательно
вникал в каждую публикацию, с такой кропотливостью оставлял справочный материал, до крайнего срока уточняя и исправляя текст.

Постоянным автором был протоиерей Евгений Касаткин, настоятель Крестовоздвиженской церкви, его статьи и проповеди знакомили читателей сосновами православной веры.

Я не ставлю целью перечислять имена или публикации, их было за четверть века бессчетное количество, называю только тех, чьи имена постоянно в памяти, с кем сходился дружески, в ком отмечал какую-то особенность, кого помнил по участию в общественном движении; все это мои воспоминания, не претендующие на обобщение или повествовательную стройность. Был еще и так называемый самотек, когда рукописи приходили по почте или приносились в редакцию новыми авторами. Не часто, но попадались в потоке и талантливые.

Публицистика и критика – рубрики, которые всегда испытывали нехватку материалов. Авторов необходимо было искать, а иногда и организовывать, уговаривать подолгу, и чаще безуспешно.

Анатолий Столяревский начал публиковаться со стихов, мы с ним довольно часто общались, обсуждали новинки литературы, он был мыслящим собеседником, начитанным, знавшим современную и классическую поэзию, прозу; я предложил ему попробовать изложить свое мнение о какой-то книге.
Статья получилась, и он стал постоянным автором.

РЕДАКТОРЫ

Поначалу всю творческую работу приходилось вести самому, отбирать и прозу, и публицистику, и стихи, и все остальное, вычитывать, править, единственным помощником был корректор, благо, что еще были работники старой школы, мастера своего дела, они, по сути, были и редакторами, тонко чувствовавшими литературное слово. Я у них учился понимать текст во всей его полноте. Хороший корректор – это и помощник в редактуре. Мне несказанно повезло, что Галина Дмитриевна Лопатовская согласилась читать журнал за какие-то баснословно малые деньги. Гастарбайтеры зарабатывали
больше. Советская школа книжного издательского дела – это высочайший уровень образованности и профессионализма. Редакторов и корректоров такого диапазона почти не осталось, у общества и государства в провинции нет потребности в квалифицированных работниках литературно- издательской сферы.

В мою бытность в журнал приходили те, кому некуда было деться, или те, кто воспринимал свою работу как служение. Во второй половине моего редакторства работать стало легче, в редакцию пришли Валентина Андреевна Семенова с опытом работы в Восточно-Сибирском книжном издательстве и Людмила Николаевна Заступова из издательства иркутского госуниверситета.

Писатели, как в старину гулящие (вольные) люди, не несущие государева тягла, пользуясь свободой передвижения и выбора занятий для своего пропитания и жизни, по моим наблюдениям редко способны тянуть редакторскую лямку. Но исключения случаются.

Олег Слободчиков как завотделом прозы меня вполне устраивал. У него был опыт работы в журнале «Подъем», и была, что важно, ответственность. Он выдвигал идеи, брал разнообразные интервью, был, что называется, пахарем и при этом не проталкивал своих романов, не пользовался моим расположением и своим «привилегированным» положением в журнале.


Непродолжительно поработали в «Сибири» Анатолий Байбородин и Сергей Корбут.Не могу не вспомнить и Веру Никифорову, нашу наборщицу и верстальщицу, удивлявшую скоростью набора и умением замечать то, чего по ее обязанностям и не требовалось. Был такой случай. В журнал должен был пойти очерк Геннадия Машкина «Таежная глухомань».

Публикация складывалась трудно, вначале я отказал ему в публикации, на редколлегии все же решили опубликовать, но с доработками. Текст правился и перепечатывался, редактировался и вычитывался, и уже на последней верстке, после которой макет уходит в типографию, Вера заметила ошибку в названии: вместо «Таежной глухомани» была напечатана «Таежная глухомать». Мы посмеялись, но когда я представил, что это могло остаться в журнале и это прочел бы Геннадий Николаевич Машкин, которого мы называли «классиком», подобного смущения я никогда не испытывал в журнальной практике...

Они стали моими соратниками и единомышленниками, мы сходились во мнении, каким должен быть журнал, я доверял их профессионализму и опыту. Вокруг журнала формировался читательский круг, кто-то добровольно помогал в реализации журнала.

Если сдать журнал в типографию, можно было и на общественном транспорте (всего-то!) увезти макет на диске или флешке, а с получением тиража всегда возникал вопрос, на чем вывозить. В 90-е годы тираж достигал десяти тысяч, их надо было получить, погрузить, привезти, разгрузить,
развезти: сдать в бибколлектор для рассылки по библиотекам области, сдать на вокзале в багажную службу подписные экземпляры для отправки по России и т. д., немалое количество отправлялось по почте читателям по области и стране, упаковывать каждый экземпляр приходилось самим. Это было непрерывное движение по кругу.

***
Мне невольно приходилось быть в центре культурной жизни. Меня приглашали на значимые события, включали в различные административные комиссии и советы. В некоторые организации я вступал с единственной целью – чтобы проще было решать вопросы с журналом. Так, в 2008 году я дал согласие на работу в Общественной палате Иркутской области. По моей инициативе провели, на мой взгляд, важные заседания «Возвращение улицам Иркутска исторических названий» и «Наш дар бесценный речь» о состоянии современного русского языка, но результат был нулевой, никакого действия эти разговоры не оказывали на власть.

ЖИТИЯ НАРОДНЫЕ

Я издавал традиционный по форме литературный журнал, каковым он сложился в истории нашей литературы. Проза и поэзия занимала ведущее место, критика и публицистика раздвигала рамки чисто художественного творчества, заметной и любимой читателем рубрикой было «Краеведение».

По необходимости появлялись новые разделы, но они не были регулярными, пожалуй, единственное исключение – «Жития народные», ставшие на длительное время постоянной и определяющей лицо журнала рубрикой. Автор идеи Валентина Андреевна Семенова работала в Восточно-Сибирском
книжном издательстве.

В статье «Из опыта одной издательской серии» (Под небом родным и тревожным. Москва: Вече, 2019) она вспоминает, как появилась рубрика в «Сибири»: «Кто-то из писателей, кажется, Василий Шукшин однажды пошутил: у нас, если человека обидели, он не идет в суд, потому что это
бесполезно, а садится и пишет повесть. Меткое замечание. Но сродни такому побуждению бывает не только обида, но и желание рассказать «все как было», особенно если авторское представление о былом не совпадает с общепринятым. Такие повести обычно не принимаются издательствами по
причине их невысокого литературного уровня.

В 1986 году мне, редактору художественной литературы Восточно-Сибирского книжного издательства, впервые не захотелось возвращать рукопись автору-непрофессионалу. Это был Александр Литвинцев с его повествованием «Мертворожденная».

Поражал эпизод-символ, вынесенный в самое начало истории о неудачной попытке организации коммуны в 1920-е годы. В таежную глушь морозной зимой на крестьянских санях под конвоем следует семья раскулаченных. Ко всем тяготам прибавляется еще одна: женщина в пути рожает. Семье
разрешают остановиться в ближайшей избе только на одну ночь. Рождается недоношенная девочка и умирает. И неясно – своей ли смертью или родители взяли грех на душу и лишили младенца жизни, дабы избавить от грядущих нечеловеческих страданий. Ребенок объявляется мертворожденным, обоз
движется дальше в неизвестность.

Помимо истории рукопись содержала документы о работе «мертворожденной» коммуны, сравнения с результатами единоличного труда до ее создания. Стиль не отличался гладкостью, возник вопрос, что делать с редким по содержанию произведением.

Судьба рукописи сложилась так. После обсуждения в местном отделении Союза писателей она была литературно обработана известной иркутской журналисткой Валентиной Юдиной и выпущена в 1988 году в альманахе «Сибирь» под названием «Хроника одной коммуны». При всем уважительном отношении к материалу правка его привела к утратам: текст был сокращен до принятого объема журнальной публикации, стиль приглажен, отчего исчезли индивидуальные особенности языка и интонации рассказчика. Автор остался неудовлетворен и снова предложил свою рукопись книжному издательству, настаивая на сохранении названия «Мертворожденная» и на полноте текста. Тогда-то, в конце 80-х, и родилась идея издания серии книг самодеятельных авторов «Жития народные».

Название вытекло из «Жития протопопа Аввакума», открывшего в 1979 году в Восточно-Сибирском книжном издательстве серию «Литературные памятники Сибири». Мне показалось, что интонация огнепального протопопа некоторым образом повторяется в наивных сочинениях авторов, прошедших мимо понятия «изящная словесность». И отрадно было увидеть такое же сопоставление текста одной крестьянской рукописи с аввакумовским «Житием» в журнале «Новый мир», в предисловии Г. В. Маркелова к публикации повествования И. С. Карпова «Волны житейского моря».

Постепенно в редакции собралось несколько работ примерно одного жанра – жизнеописания. В 1993 году серия была начата книгой Тараса Швецова «Карнауховский смутьян», но продолжения не последовало – издательство закрылось в годы перестройки. Только журнал «Сибирь» с тех самых и до
сих пор публикует под рубрикой «Жития народные» отобранные из стихийного рукописного потока живые документы истории и литературы».(Продолжение следует.)

  • Расскажите об этом своим друзьям!