В те суровые годы… |
Анатолий Федорович ЕРЗИКОВ, 1930 года рождения, ветеран ВОВ, ветеран труда |
19 Сентября 2020 г. |
Уважаемая редакция! Прочитав письмо А. Г. Ступиной, напечатанное в вашей газете (№ 9), решил поспорить с автором. Да, я полностью с ней согласен, что тяжело пришлось нашему поколению в те непростые времена. Но во всех ли грехах виноват только И. В. Сталин? Не виноваты ли те наши сограждане, которые писали друг на друга доносы и те, кто поддерживал их на местах? Многие честные, трудолюбивые люди пострадали в те лихие годы становления новой власти. Ведь еще не успели оправиться после революции и гражданской войны, как начались войны с Японией, Финляндией и Германией. И в лагерях находились не только честные, оклеветанные люди, но и ярые враги государства. Многие Сталина ненавидели, но и многие его искренно любили. Вы вспомните, что творилось во время его похорон: люди плакали. А во время войны солдаты с именем Сталина шли в атаку. Это я слышал не из СМИ, а от фронтовиков, вернувшихся с войны. Мне в этом году будет 90. До войны наша семья жила в Калинине, ныне город Тверь. В октябре 1941 года, когда немцы были уже совсем близко, я с мамой и двумя младшими сестренками уехал в Ярославскую область, на мамину родину, в деревню. Город в это время уже страшно бомбили. В деревне стали обживаться. Помогала бабушка, но много ли она могла сделать?! До наступления морозов я ходил на ручей, рубил там ольшаник и связками таскал прутья домой, огораживал будущий участок под посадки. А мне не было еще и одиннадцати, я ходил в школу в четвертый класс за три километра пешком. В сильные морозы и метели председатель колхоза давал нам, школярам, лошадь. Осенью немцы заняли Калинин. Волга была границей. В нашу квартиру попал снаряд, и все наше имущество сгорело. Зимой мы с мамой ходили по окрестным деревням, меняли городские вещички, те, что привезли с собой, на муку и картошку. Однажды в метель мы заблудились. Домой вернулись ночью, уставшими и замерзшими, с мороженой картошкой в санках. Когда немцы были под Москвой, некоторые деревенские говорили, что фашисты придут сюда и всех городских повесят. Мы очень боялись. Но вот женщины на какой-то церковный праздник сходили в церковь, и там батюшка отслужил молебен во здравие Сталина. Сельчанки вернулись домой патриотически настроенные. Все подписывались на заем. Весной 1942 года я окончил четвертый класс и стал работать в колхозе. На лошади боронил поля. Страшно боялся, чтобы лошадь не наступила на зубья, когда я переворачивал борону. Домой приходил измученный и весь в пыли. Весной было очень голодно. Ели все, что выросло в природе и было съедобно. Осенью в огороде выросли овощи и картошка. Жить стало полегче, сытнее. Свеклу и морковь сушили, из сушеной моркови заваривали чай, а свекла шла вместо конфет. Но до конца зимы еды все равно не хватало. Запасы экономили. Зимой каждой семье давали задание насушить картофель для фронта. Из колхоза завозили по мешку картошки. Дома ее немного отваривали, чистили, резали и сушили в русской печи. Сдавали по норме, а очистки оставались. Их сушили, мололи на жерновах и с ними пекли хлеб. В хлеб еще добавляли головки клевера. Их тайком собирали, сушили и толкли в ступе. Чем взрослее я становился, тем все тяжелее была колхозная работа. Мы с мамой работали на сенокосе. Особенно тяжело приходилось не прополке льна, а его в колхозе сеяли очень много. В 1943 году я уже работал на лошади. Возил зерно на элеватор. Мешки тяжелые. На склад их волокли по двое; один впереди тащил, другой толкал сзади. Возили тресту (это льняная солома) на льнозавод. Однажды после разгрузки решили устроить гонки – кто кого на лошади обгонит. Ну и досталось же нам от бригадира! Каждого отхлестал кнутом. Но мы не обижались на него, поплакали только. Зимой возили навоз на поля, ездили в лес за дровами. Работали прилежно, старались как можно больше заработать трудодней, хотя осенью на них получали крохи. Последние годы войны были особенно голодными. Весной копали картошку, не выкопанную осенью из-за затяжных дождей и ранних заморозков. Эти черно-беловатые комочки сушили, толкли и из этого порошка пекли лепешки «тошнотики». Зимой 1944 я приехал в Калинин к отцу, который тогда уже работал начальником пожарной охраны, и стал учиться в пятом классе. Центр города был весь в руинах. Страшно было на все это смотреть! Дома смотрели на мир пустыми глазницами оконных проемов. Некоторые дома были совсем разрушены. Началось восстановление разрушенных заводов и фабрик, жилых зданий. Дома строились качественно, хорошей архитектуры. Квартиры в «сталинках» и до сих пор ценятся. И все это строилось в такое тяжелое время. Недолго я в городе проучился. В бане заразился чесоткой и опять был отправлен в деревню, где меня очень быстро вылечили. Опять работал в колхозе. Но семилетку я все же с грехом пополам окончил. Продолжать дальше обучение в школе не было ни желания, ни средств. Стал вместе с родителями думать, куда бы мне поступить. И тут я вспомнил старичка-коновала, который ездил на велосипеде по деревням и оказывал ветеринарные услуги хозяевам скота, а за это ему платили продуктами. И я решил поступить в ветеринарный техникум. Думал – вот будет здорово, буду работать фельдшером и всегда буду сыт. В 1947 году я поступил учиться в зооветтехникум в городе Кашине Калининской области. Житье вдали от родных было тоже непростое. С ребятами ходили на железнодорожную станцию разгружать вагоны с углем и дровами. В 1950-м я окончил техникум и по распределению поехал в Бурятию, в улан-удэнскую контору «Скотоимпорт», где и проработал до пенсии. За время работы заочно окончил ветеринарный и зоотехнический факультеты сельхозинститута. Работал веттехником, спецприемщиком скота в Монголии, ветврачом. Закончил трудовую деятельность директором конторы. В 2005 году с супругой переехал в Иркутск, к дочерям, которые здесь окончили вузы и остались жить и работать.
Тэги: |
|
|