Ветеран труда, ветеран военной службы, к. т. н., член-корреспондент АН авиации и воздухоплавания Иван Львович Марков – потомственный сибиряк (родился в деревне Шорохова Киренского района в большой крестьянской семье). После школы, окончив в 1970 году ИВАТУ по специальности «авиационный техник», был...
Как-то в нашей редакции собрались отметить день рождения одного из нас коллеги – бывшие журналисты и редакторы различных СМИ. Нас было тогда шесть человек, и все разных возрастов – от 45 до 85. В ходе этого сабантуйчика мы, кроме всего прочего, вспоминали и нашу прежнюю жизнь (каждый свою). И как-то сам...
Тридцать стрел из колчанов Извлечем и покажем. Тридцать славилось ханов — Об отважном расскажем. Двадцать было ларцов, Где хранили мы стрелы. Двадцать было борцов, А один — самый смелый! Мы позвать не забыли Старцев, живших до нас. Стародавние были Мы расскажем сейчас. Как созвездия юга. Пусть не гаснет рассказ,— Только слезы у друга Пусть прольются из глаз. Будем петь до мгновенья, Что рассвет нам принес, Будем петь до забвенья, До восторга и слез. Будем петь, чтоб соседи У окошка столпились, Чтоб на нашей беседе Люди в песню влюбились! У священного дерева Девять длинных ветвей. Вот сказанье Гэсэрово — Тоже девять ветвей. Ствол у дерева серый, Свечи в желтой листве, А в стихах о Гэсэре — Битва в каждой главе . А-э-э! А-э-э!
Нам за ястребом в тучах Почему б не погнаться? Родословной могучих Почему 6 не заняться?
А-э-у! А-э-у!
Когда это было
Это было, когда начало Изначальное рассветало; Загоралось первое зарево, Созидалось первое марево; Не всходила еще трава, Не звучали еще слова В первый раз поведанной былью, И была еще легкой пылью Наша твердая мать-земля, А могущественная змея Безобидным была червяком, Грязной глины жалким комком, А Сумбэр-гора — бугорком; Великанша-рыба тогда Незаметным была мальком; Океан, что бушует кругом, Что волшебным богат молоком, Был ничтожной лужей тогда; Бурных рек не шумела вода.
Это было, когда сандал Благовоньем не обладал, А пятнистая самка марала Чистой нетелью пребывала; Пребывало в недвижной мгле Все, что ныне растет на земле; Исполинская лебедь была, Словно слабый галчонок, мала; Были грозные скакуны Только что на свет рождены; Не имелось в те времена Ни обычных, ни ханских дорог; Не гремела еще война; Ни восточный, ни западный бог Не знавали еще вражды; Боевые свои ряды Небожители не созывали, А воители не воевали.
Это было до наших лет, Сказ не сделался делом живым, И от серого черный цвет Был в ту пору неотличим; Не была еще борода Эсэге-Малана седа, И была еще в те года Мать Эхэ-Юрен молода; Мощью смелою Хан-Хурмас Небеса еще не потряс.
Это было еще до тех пор, Как предание стало сказкою, Как вступили в суровый спор Краска белая с черной краскою. Мир не знал, что на свете есть Вековечные ссора и месть, Не был злобным еще великан, Небожитель Атай-Улан. Не кружились в круженье живом Небеса с Белым Швом, с Белым Швом. Не кипели еще день за днем Небеса с Белым Дном, с Белым Дном; На страницах времен, где блестело Все, что ныне открылось для глаз, Исполнялось заветное дело, Совершался поведанный сказ…
Богатыри Западных небес
Был на Западе Хан-Хурмас, В богатырской красе боевой, Над властителями главой: Над пятьюдесятью пятью Небожителями главой. Как родился он в горнем краю, С ним играл, веселясь и шутя, Поднимал к подбородку дитя, Убаюкивал и качал И воспитывал-поучал, Чтоб могучим рос мальчуган, Тот отец Эсэге-Малан, Что владыкой был девяти Запредельных небесных стран. Сотворил он светлую твердь, Сотворил он и жизнь и смерть Запредельных семи держав.
О Хурмасе начнем, сказав: С первых дней обмывала его, Дорогим называла его, У груди согревала его, Пеленала, растила его, Чтоб возвысилась сила его, Матушка Эхэ-Юрен, Что была началом тепла, Что опорой вечной была Тысячи белых небес.
Над пятьюдесятью пятью Небесами глава-владычица, Утвердившая волю свою, Чтобы мудрость могла возвеличиться, Небожителей госпожа, Бабушка Манзан-Гурмэ Восседала, в руке держа Чашу разума и добра, Сотворенную из серебра.
Хан-Хурмас был войска главой. С жизнью жизнь, голова с головой С ним сроднилась Гэрэ-Сэсэн, Разостлавшая войлок-потник, Даровавшая света родник, Наставлявшая сыновей, Воспитавшая дочерей, Не скрывавшая ясного облика, А служило ей зеркалом облако!
Хан-Хурмас был счастливым отцом Трех здоровых сынов-силачей, Чернобровых трех дочерей, Был главой тридцати и трех Многомошных богатырей, И трех братьев — земных царей, И трех сотен знатных вождей, И трех тысяч ратных людей.
Старший сын его, белый сын, Знаменитый и смелый сын, Обитал на вершине горной. Был, как ястреб, конь его сер, Был быстрее, чем ветер черный. Богатырь Заса-Мэргэн Много сделал хороших дел, Много дел дурных разглядел, Разгонял он тьму и туман, Побеждал он зло и рбман.
Средний сын его, красный сын, Обитал на одной из вершин, Где прозрачные облака. Был он крепкий и сильный воин, С шеей толстой, как у быка, Был он телом упруг и строен,— Мощноруких, широкоплечих, Не страшился в сраженьях-сечах Богатырь Бухэ-Бэлигтэ!
Младший сын его, третий сын, Обитал среди горных теснин, Обладал бездонным умом, Обладал соловым конем. Он, как беркут, на подвиг летел,— Для великих рожденный дел, Богатырь Хабата-Герэл.
Белоцветная старшая дочь Всем стремилась в державе помочь. Воскрешала она мертвецов, Вдохновляла она храбрецов, Исцеляла она больных, Вразумляла она дурных, Одаряла бедных людей, В силачей превращала детей И в могучих коней — жеребят. Об Эржэн-Гохон говорят: Для мужчин — блаженством была, Среди жен — совершенством была!
Красноцветная средняя дочь, Красоты своей власть утверждая, Чувства чувствующих возбуждая, Думы думающих пробуждая,— Всех чистейших из всех сторон Превзошла своей чистотою, Целомудренной, молодою, Дочь владыки Дуран-Гохон.
А последняя, младшая, дочь С колыбельных дней, с первых дней Всех прилежней была и умней, Работящая, с доброй улыбкой И с походкой плавной и гибкой. Белый цвет в чистоте берегла, И ягнят берегла без числа, И старалась, чтоб зелень росла, Молодая Сэбэл-Гохон.
Чтобы дальше вести рассказ, Мы на землю взглянем сейчас. Там трех братьев Хурмаса найдем, Трех властителей в мире земном. Был из младших старшим — Саргал. Книгу белых указов держал. Белолиц и белоголов, Он скакал на белом коне, Обитал он в Белой Стране, Где дороги — белей облаков.
Средний брат жил в стране Сурагта, Где неведома доброта, Где дороги полны черноты, Словно черные облака, Где указы полны клеветы, Словно сердце клеветника. Обладал он черным конем И душой с черно-мутным дном, А на дне — и злость и обман. Имя хана — Хара-Зутан.
С чистой, честной душой властелин, Третий брат жил в стране Тэгэшин, Где дороги издалека Голубели, как облака. Сэнгэлен был славен повсюду. Конь его был равен верблюду. Книга синих указов его Почиталась, подобно чуду.
А среди тридцати и трех Небожителей-богатырей Всех важнее и всех смелей Был могучий Буйдан-Улан. Был отцом его — Холод-Буран. Грудь его была широка, А спина — спина смельчака. Был он мощным и сильноруким, Обладал он упругим луком, В тучах тающею стрелой. У него был скакун-иноходец, Что меж небом летел и землей.
А второй из тех силачей Был грозой для коварных мечей. Был грозой для громил и задир, Изумлял он отвагою мир. То — Бургы-Шумар, чей отец — Белоликий Заян-мудрец. Был он с делом битвы знаком, Был он самым метким стрелком. Рядом с красной зарей, в вышине, Над простором земных дорог, Он скакал на гнедом коне, Что от выстойки был тонконог.
Третий воин — строг и суров, Третий воин — страх для врагов. То был с крепкой костью стрелок, То был с меткой злостью стрелок, Чья стрела, как звезда, быстра. Он скалу превращал в песок, И, как пыль, рассыпалась гора, Если гору толкал он ногой. Был у воина конь лихой, Масть коня — как сама заря. Этот воин — Эржен-Шумар, Сын Ойдбла-богатыря.
А четвертый был крепок станом, Назывался Бэге-Буйланом. Трепетали пред ним враги. Был он отпрыском Бударги, Исполина белых небес. Все дробил он, что грязно и серо, Все измерил, чему есть мера, Взвесил все, что имеет вес. Возвышаясь, подобно скале, И сражаясь на правом крыле, Он и левое видел крыло. Сокрушал он подлость и зло.
Пятый, песнями знаменитый, Был от всякой беды защитой, Был бронею от всякой опасности. Столько в песнях его было властности, Что, когда он пел, вдалеке Закипала вода в реке. Так был звучен его напев, Так богаты мыслью слова, Что на голом камне трава Разрасталась, зазеленев. Доставлял он много услад. Получал он много наград — Богатырь Нэхур-Нэмшэн.
А шестой — совсем молодой Богатырь, пятнадцати лет — Был покрыт железной броней, Был в кольчугу и панцирь одет. Были мышцы его сильны. Он, как вихрь, летел на просторе — Обладатель могучей спины И груди широкой, как море. А его богатырский лук Был изделием Бухары. Были желтые стрелы остры. Золотым был его колчан. Этот воин, Эрхэ-Манзан, Был хозяином друга-коня Цвета крови и цвета огня.
Было тридцать и три удальца: Если речь мы начнем о них, Никогда не дойдем до конца. Рассказали о шестерых, Не забудем и остальных: Девять сильных стояли у горна, Девять было лихих кузнецов, Девять молотом били упорно, А всего — двадцать семь храбрецов.
Богатыри Восточных небес
На востоке, в заоблачной шири,
Тоже были богатыри, Повелители и цари. Было сорок их и четыре. Возглавлял их Атай-Улан… Чтобы крепким рос мальчуган, С ним играл, веселясь и шутя, Поднимал к подбородку дитя, На коленях его держал, Поучал, на бой снаряжал Тот отец Абарга-Саган, Что верховных владыкою был Запредельных тринадцати стран, Что явился на свет, когда Зарождались месть и вражда.
С первых дней для сына была Родником любви и тепла Матушка Хара-Манзан, Та, что мальчика согревала, Пеленала и обмывала. Было сладким объятье ее, Щегольским было платье ее, С тонкой кисточкой шапка была, А сама круглолицей была, Госпожой, царицей была!
С ним составив семью и племя, С ним слила на вечное время Сердце, душу свою и уста Та, чья дума была чиста, Мать могучих трех сыновей, Наилучших трех дочерей, Госпожа Гунгэр-Сэсэн.
Был Атай-Улан удальцом, Был он трех сыновей отцом. Трех красивых имел дочерей. Возглавлял он богатырей, Чье число — шестьдесят и шесть, Ремесло — смертный бой и месть. Возглавлял Атай-Улан И шесть сотен знатных вождей, И шесть тысяч ратных людей.
Старший сын его — белый сын. С ним сравниться не мог ни один Из господ небесной страны. Оценить его? Нет цены! Были мышцы его сильны, В три обхвата широкая грудь. Беломастным владел он конем, Белизною сверкал его путь. Говорили всюду о нем: Славный воин Саган-Хасар Не осилит его верховод, Не догонит его скороход!
Средний сын, красноцветный сын, Был превыше горных вершин, А глаза его были как сталь, Подчинялись им близь и даль, Был глубокий ум у него, Подчинялось ему колдовство. По багровой скакал стороне На пятнисто-буланом коне Красноцветный Шара-Хасар.
Самый младший, последний сын С крепкой костью был исполин, С шеей толстой, как у быка. Мощь его была велика. Только в черное был он одет, Признавал только черный цвет, Только в серый цвет проникал, А скакун его черноногий По одной лишь дороге скакал — По туманной, черной дороге. Вот каков был Хара-Хасар!
Всюду славилась старшая дочь Как великая мастерица. Круглолица была, белолица! Девять — с воротом — одеяний Вышивала из шелковой ткани, Что была, как ладонь, мала, Вышивала из шелковой ткани, Что не больше пальца была, Двадцать — с воротом — одеяний. И художеством и мастерством Всех затмила в мире живом Та царевна Алтан-Хурабша.
На ладонях нежных своих Десять хитрых волшебств держа, И на кончиках пальцев своих Двадцать мудростей тонких держа, Прославлялась и госпожа, Повелителя средняя дочь. Так была собой хороша Та царевна Мунган-Хурабша, Что причиной раздоров была, Что предметом споров была Для небесных богатырей.
Всех считалась умней и добрей Повелителя младшая дочь, Чья походка плавной была. Ослепляла она зеркала, Та царевна Уен-Сэсэн! И скромна была, и мила, В небольшом она доме жила, Но зато обладала большой, Как безбрежное море, душой.
Срединное небесное царство
На небесном своде высоком Между Западом и Востоком, Меж могучими посередине, В голубой, счастливой долине Жил почтенный Сэгэн-Сэбдэг. Отвергал он Запада власть, Не желал пред Востоком пасть.
Он травой, скотом был богат, На Сэсэн-Уган был женат. Жил народ его благодатно: В день питался он троекратно, Наслаждался у всех на виду Троекратным счастьем в году. В незабвенное это время Утверждаться начало племя Белых западных небожителей. В это время на небе восточном Становилось мощным и прочным Государство черных воителей. У Сэсэн-Уган в это время Округлялось желанное бремя: Между двух враждебных сторон Родилась у Сэгэн-Сэбдэга Дочь-царевна Сэсэг-Ногон. Над владением Серединным Каждый стать желал господином: Хан-Хурмас и Атай-Улан, Властелины небесных стран, Силу пробовали свою, Но пока еще не в бою: Ханы спорили десять лет — Шел обман за коварством вслед, Ханы спорили двадцать лет — Вслед за хитростью шел навет. Ханы трижды прошли вокруг Мироздания нового, юного И четвертый проделали круг От простора земного до лунного.
Из старинного сибирского села Хомутово, что под Иркутском, в годы Великой Отечественной ушли на фронт 600 жителей. Почти каждый третий не вернулся. А вот его судьба сберегла.
До Великой Отечественной войны Ольга писала детские книжки, которые называли милыми, славными, приятными, но не более. А потом стала поэтом, олицетворявшим стойкость Ленинграда.
В последнее время заметил одну, на первый взгляд странную, закономерность: чем дальше от Великой Отечественной войны, тем больше к ней интерес. И не только историков (как «работающих на политику», так и свободных от этих догм) или старшего поколения, у которого война оставила неизгладимый след в судьбе.
Торжественное собрание, посвященное Дню Победы в Великой Отечественной войне, подходило к концу. Традиционный доклад секретаря парторганизации М. Суханова, праздничный приказ начальника РЭС Н. В. Варламова с вручением грамот, премий и благодарностей – все как по накатанной дорожке, по отработанному годами сценарию, без лишних вопросов катилось к завершению, впереди ждал праздничный стол.
Давно подмечено: схожие люди (по судьбе ли, возрасту, участию в каких-то общезначимых событиях) и сходятся быстрее. Так бывало с фронтовиками. Так зачастую повторяется и с нами – детьми фронтовиков. Едва познакомившись с Рашидом Равильевичем, сыном героя этого материала, мы, сами не замечая того, перешли на «ты», нашли общую тему для разговора и вот сидим за столом и вспоминаем наших отцов – их жизнь, труд, фронтовые годы. Рашид показывает мне фото из семейной хроники, рассказывает, кем были его давние предки и как сложилась их судьба, судьба их потомков, демонстрирует выдержки из книги об отце, делится воспоминаниями о нем.
Знаменитый итальянский писатель и ученый Умберто Эко, автор нескольких всемирно известных романов, более чем 20 лет назад опубликовал эссе, в котором описал типичные черты фашизма. Эта работа не претендует на истину в последней инстанции о «коричневой» идеологии, зато позволяет в очередной раз задуматься каждому из нас.
Все-таки удивительны выкрутасы памяти. Утром выпал снег. Обметал от него машину, и вид этого хрустящего пуха, похожего на ворохи свежей стружки, вдруг вызвал в памяти такие глубокие воспоминания детства, что не приходили в голову многие десятилетия и, казалось бы, были забыты уже навсегда. Они навеяли образ человека, благодаря которому я усвоил навыки столярного дела и познал первые уроки другой, совсем не книжной или киношной жизни.
В то далекое время мы жили в рабочем поселке Думиничи Калужской области, километрах в тридцати от Сухинич. После разгрома немцев под Москвой фронт остановился в районе Сухинич. Положение фронта было неустойчивым, и он несколько раз прокатывался по нашему поселку, то освобождая нас, то оставляя врагу.
Ветеранов Великой Отечественной войны в Иркутске осталось очень мало. 80-летие Победы встретят всего 28 жителей областного центра, которые в свое время защищали Родину от фашистских захватчиков. Один из них – Виктор Иванович Евстратенков.
Завтра мы отметим один их самых любимых праздников – День весны и труда. Когда-то он назывался Днем международной солидарности трудящихся, но вместе с уходом от власти КПСС солидарность куда-то исчезла…
Константинов Герольд Александрович (1925–2000), кавалер орденов Красная Звезда, Отечественной войны 1-й степени, на фронт ушел в 1943 году 18-летним после окончания пехотного училища.
Ветеран труда, ветеран военной службы, к. т. н., член-корреспондент АН авиации и воздухоплавания Иван Львович Марков – потомственный сибиряк (родился в деревне Шорохова Киренского района в большой крестьянской семье). После школы, окончив в 1970 году ИВАТУ по специальности «авиационный техник», был направлен на Северный флот на должность старшего техника корабля. Литературным творчеством занялся во время учебы в академии Жуковского (1980–1984 гг.), где был внештатным литсотрудником газеты академии «Вперед и выше». Там же начал писать и стихи, но, как выражается сам Иван Львович, больше в стол. После 1993 года в связи увольнением со службы по выслуге лет связей с ВС РФ не потерял, многие годы занимался производственными и экологическими проблемами (переработка затонувшей древесины), ведет активную общественную работу (в Совете ветеранов Октябрьского округа Иркутска, в составе ТОСа «Городок ИВАТУ»), помогая людям защищать их интересы и… продолжает писать стихи. Сегодня у него премьера в нашем «Перевале».
