Закончилась дорога солдата |
26 Мая 2016 г. |
Минуло девять дней со дня кончины ветерана войны, узника фашистских концлагерей Юрия Владимировича Бамбурова. Отчаянный мальчишка Завуч пятнадцатой иркутской школы, солидная педагогическая гражданка, степенно шла во вверенное её заботам учебное учреждение. И вдруг... она не поверила своим глазам: из окна четвёртого этажа вышел ученик, прошёл по чуть заметному выступу в стене и скрылся в соседнем окне. Она едва дошла до своего кабинета и уже там хлопнулась в обморок. Ученика-стенолаза исключили из школы. Которую, между прочим, строили методом народной стройки: папа, бывший моряк Амурской флотилии, носил наверх по пять кирпичей за раз, мама, балерина, тоже бывшая, – четыре, сын – по одному-два. Стройка началась в апреле, в сентябре ребята уже сидели в новых классах. Любителя выходить через окно звали Юрка Бамбуров. В 1938 году он в составе команды иркутян Виктора Марецкого, Гдалия Бардзы и Владимира Власенко установил всесоюзный юношеский рекорд в эстафете 4х100 м. Рекорд продержался два года и был побит москвичами. На этом парадоксы в судьбе отчаянного иркутского мальчишки и отличного спортсмена не заканчиваются. За довольно безобидные, по нынешним временам, проделки его не хотели принимать ни в одну школу (суровые нравы царили в советской педагогике!), однако вместе с аттестатом об окончании школы № 2 Юрий получил золотую медаль. Поступил в Иркутский горно-металлургический институт, но проучился недолго – 24 октября 1940 года призвали в армию. Увезли недалеко – на станцию Батарейную. Стал Бамбуров учиться на младшего военного техника, специалиста по 76-миллиметровым пушкам, 122-миллиметровым гаубицам. Отсюда и пошли военные дороги Юрия Бамбурова. По военной дороге... День 22 июня 1941 года начинался как праздник. Отдыхали. Купались в Ангаре. Стирали гимнастёрки. Прибежал посыльный, уже из другой жизни, – всем вернуться в расположение. Впечатление такое, как будто донесло запах гари. Вероломное нападение... Хотя свято верилось тогда, что победа придёт быстро, не зря же сдавали нормы на значки «Готов к труду и обороне», «Ворошиловский стрелок», не зря пели «От тайги до Британских морей Красная армия всех сильней». А 23 июля 1941 года в Москве на Большом Калужском шоссе Бамбуров и его товарищи на себе испытали, что такое бомбёжка. Но не растерялись, тут же забрались на крышу Института стали, гасили и сбрасывали вниз зажигательные бомбы. Первую Юрий сбросил голыми руками. Так началась для него настоящая война. Направили в пятый запасной полк, что стоял в Курске. Попал в отряд старшего лейтенанта Пузанова, который предназначался для борьбы с диверсантами. Вооружение – на десять человек одна трёхлинейка, две учебных винтовки с просверленными патронниками, остальные деревянные. Так и учились. Правда, когда шли на задание, получали несколько автоматов. Вскоре поняли, что разгромить врага на его территории если получится, то очень нескоро. От Курска до Воронежа отступали по жирному чернозёму, увязая в нём вместе с техникой. А по большаку, что в километре, туда же, на восток, двигались немцы. Временами перестреливались, но активных боевых действий не вели, каждый выполнял свою задачу: одни наступали, другие отходили. Но горечь от бессилия копилась... По врагу – из его же пушки Дорога войны увела Юрия на Дон, на Воронежский плацдарм, в район Верхнего и Нижнего Мамона. Воентехник первого дивизиона первой стрелковой дивизии 1026 артиллерийского полка Бамбуров получил задание осмотреть трофейную пушку, по возможности отремонтировать. Отремонтировал и тут же открыл орудийный огонь по пулемётному гнезду, устроенному на небольшой церквушке. Немало наших солдат оттуда положили. Бамбуров уничтожил смертоносное гнездо да около взвода солдат неприятеля. Был представлен к награде. Но... затерялось где-то представление. Да не за награды воевали. Как гласит солдатская истина, – воюй по уставу, завоюешь честь и славу. Бамбуров воевал не только по уставу – помогали военные знания, живой ум, спортивная закалка да расчётливая смелость. В январе 1943 года гвардии старший техник-лейтенант Бамбуров участвовал в окружении десятитысячной группировки эсэсовцев в районе Миллерово. Вышли с марша метрах в 600 от большака, поставили пушки и стали прямой наводкой расстреливать отступающую колонну неприятеля. Взорвали машины, повозки, и фашисты дальше пройти не могли. Вспомнил тогда Юрий бессильную злобу 1941-го, когда враг безнаказанно наступал по большаку, а наша техника тонула в чернозёме – посчитался с немцем за всё. Снова был представлен к награде.
И, наконец, февраль 1943 года. Станция Лозовая. Тут уже наши части попали в окружение. Надо было пробиваться. Бамбуров командовал сводной батареей. Успел уничтожить танк, который готовился произвести залп по машине начальника артиллерии дивизии. А дальше – провал, темнота... Контузия. Очнулся в овраге под дулами вражеских автоматов. С этой чёрной даты начался отсчёт дороги в ад, которая длилась 760 дней. Украина, Польша, Германия... Чёрные кружки на карте его памяти... Лозовая, Павлоград, Днепрогэс, Днепропетровская тюрьма, Владимир-Волынский, Ченстохов, Лимбург... Иногда везли по железной дороге, но чаще гнали пешком. Первые семь дней не кормили вообще – подбирали мёрзлый конский навоз и жевали его, казалось, он пахнет хлебом. В Днепропетровской тюрьме закрыли в камере, пол которой был покрыт коркой льда – протаивали его своими телами и пытались спать. Узников кусали громадные крысы. Изредка давали возможность помыться – наливали котелок едва тёплой воды. Конечная точка – Бад-Орб, филиал зловещего лагеря Дахау. Начались каторжные работы. Сахарная фабрика располагалась рядом с железнодорожным узлом, его часто бомбили, очевидно, поэтому работать туда направили пленных – погибнут под бомбами, туда им и дорога. Но там можно было хоть подкормиться. К тому же вредили, чем могли: сыпали в сахар битое стекло, песок. Пытались бежать – вскрыли пол вагона, но первого же беглеца схватила охрана. Укрепляли взлётно-посадочную полосу аэродрома: дробили и возили тяжёлые камни. Около деревни Плейдельсхайм откапывали из грунта кабель, немцы перевозили его на восточный фронт. Снова пытались вредить: кирками, лопатами как бы невзначай рубили нитку кабеля. Чем страшна неволя Голод, постоянный сосущий голод. Пустая баланда насытить не могла, так же, как и эрзац-хлеб. В центре лагеря была силосная яма, в которой хранились овощи: картофель, свёкла, морковь. Подбирались туда, но не каждый смельчак оставался живым. Отвлекали внимание охраны, для этого была разработана целая система – в одном из бараков поднимали шум, охрана бросалась туда, этим пользовались. Когда колонну гнали в жилую зону, сердобольные немки бросали узникам что-нибудь съестное – женщины есть женщины... Но всё это не помогало. Юрий Бамбуров, хорошо тренированный спортсмен, до войны весил 80 килограммов. В фашистской неволе осталось 37 кг – скелет, обтянутый кожей. Но даже такой он не был сломлен, умел организовать товарищей по плену, поддержать их. Недаром они звали его Батей, хотя многие были старше Юрия... И даже враги придумали для него уважительную кличку – Стьюдент. Замучили фурункулы. Однажды на лице Юрия их высыпало 13. Температура поднялась до грозной отметки – 41,5. В полубреду вспоминал довоенную жизнь, родной Иркутск. В воспалённом сознании возникали картины: вечерние прогулки по Большой, плеск вёсел на Ангаре, извозчики на Третьей Красноармейской в ожидании седоков играют в шахматы на досках, вырезанных в огромных камнях песчаника, звонкие, переполненные спортсменами и болельщиками стадионы – «Труд», «Локомотив»... Было ли это? Вернётся ли когда-нибудь? От фурункулов его спасли товарищи по несчастью. Достали где-то шприц, тщательно почистили его, нашли какую-то вонючую, но вроде бы дезинфицирующую жидкость и сделали переливание крови. Я как-то спросил Юрия Владимировича: чем особенно страшен плен? Он ответил, не задумываясь, видимо, давно для себя определил: «Фашистский плен был страшен не ощущением неволи, отсутствием элементарных условий для жизни, не голодом. И даже не постоянной угрозой смерти. Он был бесконечно страшен тем, что тебя не считали не то что человеком, а даже животным. Ты становился никем...»
Освобождение Но всё когда-то кончается, в том числе и муки. Для узников Бад-Орба они могли кончиться трагически: 30 марта 1945 года их построили и погнали в Альпы. По колоннам прошёл шёпот – на расстрел. Их гнали по краю глубокого, заросшего лесом каньона. И вдруг обречённые люди увидели: по другому краю движутся военные в незнакомой форме, много техники, вооружения. Союзники, американцы! Конвой в конце войны уже был не тот, что раньше – последние резервисты вермахта, народ пожилой. По условному свисту пленные бросились на престарелых вояк: били тем, что попадало под руку, и прыгали в каньон. Их рвали собаки, кое-кто из конвоиров успевал дать автоматную очередь. Уцелело не больше половины узников Бад-Орба. Бывший советский военнопленный Юрий Бамбуров бережно хранил металлическую бирку со своим лагерным номером 36707. Недавно ему вручили медаль, на которой изображена колючая проволока и надпись: «Непокорённые», на другой стороне – «За верность Родине». Вышли в военный городок союзников. Здесь их помыли, переодели, накормили... Освобождёнными из фашистской неволи советскими военнопленными занялась служба по подготовке к репатриации. Во главе её стоял генерал-майор Драгун, представитель уполномоченного Совета Народных Комиссаров СССР. Десять бывших военнопленных во главе с Бамбуровым взялись помогать представителям советской власти. Их проверили, ничего компрометирующего не нашли и приняли помощь. Она заключалась в основном в том, чтобы спасать от самосуда бывших капо и прочих предателей. Потом был лагерь в Баутцене, Саксония. Здесь бывшими военнопленными уже занялся СМЕРШ, грозная организация «Смерть шпионам». Последняя проверка проходила на советской территории – в Козельске Смоленской области. Вскоре Юрию Владимировичу вернули воинское звание, и он стал дослуживать. Потом вернулся в родной Иркутск, где его ждали радостные встречи – ведь родные и друзья получили несколько извещений – «пропал без вести». Восстановился в институте. Успешно окончил его. Работал главным электромехаником госгортехнадзора по Восточной Сибири. Участвовал в строительстве города Железногорска и Коршуновского ГОКа, в сооружении самой большой в мире 600-литровой драги на Маракане. А вот всех обещанных наград Юрий Владимирович так и не нашёл. Вручили медаль «За боевые заслуги» да орден Великой Отечественной войны. Ещё три ордена пропали вместе с наградными бумагами. Один бывалый товарищ сказал: твои ордена носит кто-то другой... Чекисты не сразу утратили к нему внимание. Ещё долго вызывали на улицу Литвинова, в основном по ночам, в надежде узнать нечто негативное про него и его товарищей по плену. Но не преуспели в этом. Как ни старались, ничего на него накопать не смогли. Далеко не всем бывшим военнопленным так повезло, многим не удалось вернуться к нормальной жизни. Они узнали, что такое сталинские лагеря, которые были ничем не лучше фашистских. О наградах Незадолго до парада в Москве в июне 1945 года прошёл парад на Трафальгарской площади в Лондоне. На землю, устланную германскими знамёнами, вначале вошла колонна вдов войны, за ними – освобождённые военнопленные. И только потом пошли армейские подразделения. В США бывшие военнопленные награждаются несколькими орденами и медалями, среди которых престижный знак «Пурпурное сердце» и собственно «Медаль военнопленного» (англ. Prisoner of War Medal) – военная награда США была учреждена указом президента Рональда Рейгана 8 ноября 1985 года. Побывавшие во вражеском плену французы пользуются рядом привилегий в плане социального и пенсионного обеспечения. Месяцы плена засчитываются как «проведённые в условиях войны». Те, у кого таких месяцев набирается более трёх, имеют полное право получить удостоверение участника боевых действий. Бывший советский военнопленный Юрий Бамбуров бережно хранит металлическую бирку со своим лагерным номером 36707. Недавно ему вручили медаль, на которой изображена колючая проволока и надпись: «Непокорённые», на другой стороне – «За верность Родине». Это памятная медаль, утверждённая Геральдическим комитетом при президенте РФ за № 309, не имеет статуса государственной награды. Почти до самого ухода Юрий Владимирович был бодр, полон оптимизма, окружён любовью и заботами дочерей, внуков и правнуков. Никогда не отказывался от встреч со школьниками, с молодёжью, всегда с радостью встречал друзей. А другом ему становился каждый добрый человек, кто перешагивал через порог его дома. Прощайте, Юрий Владимирович. Вы пополнили скорбный список моих друзей, к которым уже не придёшь, не позвонишь... Что остаётся? Только память, светлая память о человеке, которого жизнь ломала, но не сломила. Фото Ларисы Фёдоровой Тэги: |