Таёжник |
10 Мая 2012 г. |
Дорога над Леной от Качуга до Жигалово не из лёгких: внизу под обрывом река подтачивает скалы. Это не кавказские серпантины к озеру Рица, где по пути можно для экзотики сфотографироваться у чучел рысей и медведей с потёртой шкурой и съесть шашлык по-кавказски. Единственная дорога. …По такой дороге добрался я до Дальней Закоры. Село не отличается от других поселений Жигаловского района: есть в нём неухоженность охотничьего уклада, где основная домашняя работа лежит на женских плечах. Здесь мужчины – добытчики. По весне, летом и в период уборочной заняты охотники крестьянским трудом: они почти все земледельцы – любой техникой владеют, а по первому снегу уходят к своим зимовьям добывать меха. Приехал я, когда начался охотничий сезон. Человек, который первым провёл меня по Дальней Закоре, после чего меня зауважали местные псы, тоже не ушёл нынче в тайгу, хотя охотником считался отменным. Собаки ластились к нему, а он только разводил руками, поглаживал лаек, и сокрушался, что впервые здоровье подвело. Годом раньше он уходил в тайгу первым и никогда не возвращался пустым. Он был отличным механизатором и поднимал детей, давал им возможность учиться каждому по своему усмотрению. Одно беспокоило Геннадия Дулова, что для тайги не подготовил настоящей замены, которая и кормить должна семью. Ходили с ним сыновья, но так и не присмотрелись к ремеслу отца, вот только младший, Санька, любил сорваться в тайгу – поноситься с ружьишком, пугануть белок и всё… Зять, что жил в селе, был и то ближе, мог понять охотничье дело. Но крестьянская работа не позволяла надолго выходить на промысел, а так выбраться в тайгу – одно баловство. Отменных собак держал Дулов, пока охотился, хороших соболишек с ними добывал. Жаль было на них нынче смотреть, когда повалились с неба первые хлопья. Двух отдал соседу, самых надёжных, чтобы вкус к охоте не потеряли, а тут Сашка из города прикатил, натянул спортивный костюм с иностранной надписью и на лыжи: – Присмотрюсь, батя, к тайге. – Что смотреть нынче, – говорил охотник, – белка за Лену ушла, запасов не смогла сделать. За соболями в «Адидасе» не пойдёшь. От этого костюма одни клочья останутся. Саша ушёл в тайгу, прихватив, кроме ружья, двух оставшихся лаек и схватив под уговоры матери пару бутербродов с салом. Отец понимал, что сын не пойдёт далеко, поносится денёк по распадкам и вернётся, но не выдержал и проворчал: – В тайгу идёшь: дурную голову дома оставляй, а компас забирай. Но Саша только присвистнул: – Да я дорогу до нашего зимовья с детства знаю! И ушёл. Переживал Дулов, что обрывается охотничий ряд не только в его семье. Понял я мысли промысловика, когда шли мы по селу мимо брошенных домов. – Есть такие, – ворчал охотник, – кочуют по деревням, по угодьям. Сорвут куш и дальше. Я таких бы в тайгу не пускал. В ней для человека всё припасено. Вот недавно наблюдал в соседней Знаменке, как парнишка вроде моего Сашки орехи в магазине покупал. В наших таёжных магазинах надо запретить орехи продавать. Ведь их у нас покупают единицы. Мы для чего коопторгу сдаём? Чтобы в город везли. Люди меньше тайгу машинами копать станут. Мысли охотника вернулись к сыну: – Мой Сашка, однако, тайгу любит, сколько в городе не живёт, а тянет она его. Поднатаскать бы ещё, да вот после прошлого сезона сердечко хватануло, хоть в писари подавайся. Тайги, паря, доктора сказали, тебе уж не видать! Вечером Дулов не мог найти себе места. Сашка из тайги не пришёл На всхлипнувшую мать цыкнул: – Не маленький, в зимовье дрова есть, может, что подстрелил, а нет – поголодует маленько! Кто мешал провиант брать? Сам не спал, ворочался всю ночь, прислушивался к лаю собак и даже несколько раз выходил на улицу. Под утро Дулов стал собираться в тайгу. Готовился основательно. В рюкзак легли запасы съестного, тёплая одежда для сына. Большого снега ещё в тайге не было, и охотничьи лыжи пока не годились, а на обыкновенных он не ходил, на ноги надел онучи. Новое ружьё в тайгу забрал сын, поэтому Дулов взял свое – старое, с которым проохотился почти всю свою жизнь. Рядом с этим ружьём висел и потрескавшийся, потёртый патронташ. Как и у любого охотника, он был всегда полон, запас этот постоянно проверялся. На улице Дулов свистнул «безработных» лаек, и они мгновенно помчались к охотнику. Мать, не выдержав, сбегала к дочке, и вскоре за тестем в тайгу ушёл зять. Догнал тестя на полпути к зимовью. Шли молча, прислушивались к тайге. Медленно подступал рассвет. Собаки умчались вперёд, и лай их разносился эхом. Пусть брешут пустолайки, может, Сашка и услышит, – только и произнёс за всю дорогу Дулов. Когда вышли к зимовью, охотник изменился в лице: он сразу понял, что сын не ночевал здесь, но был вчера с утра. Всё определил глаз следопыта: не тронуты дрова, старый след возле дверей, а к лабазу и вовсе нет. Дулов получил подтверждение догадке, открыв дверь: пахнуло нетопленым жильём. Сашка здесь не задерживался, проверил, всё ли на месте, и ушёл сразу. Дулов встретился взглядом с зятем. – Будем искать, – угрюмо выдавил он. Свистнул собак, дал понюхать городскую перчатку сына, захваченную специально. Собаки прыгали вокруг охотника, тянули за рукав, ластились. –Хорошо, что не выпал первый снег, – подумал Дулов, – теперь найдём! Он понял, в какой стороне искать сына. Они продолжали поиск уже несколько часов, к вечеру след увёл в распадок, затем повернул назад и, пересекая свой, повёл в противоположную сторону от зимовья. –Вот его ошибочка, – всё понял охотник, – потерял собак, решил вернуться, срезать к зимовью обратный путь засветло, а ушёл в другую сторону. Говорил же: возьми компас или всегда ходи по старому следу! Дулов предложил зятю вернуться в зимовьё, пока позволяло светлое время, а сам решил продолжить поиск – Сашка был где-то рядом. Зять уйти отказался. – Будем спать на снегу, – сказал Дулов. Лыжный след петлял по одному склону, несколько раз охотник на сучьях обнаруживал синие кусочки материи: – Заволновался сынок, сбился совсем. А где же выбрал место для ночёвки? Увидев гору еловых веток возле кострища, птичьи перья, отметил: – Всё же таёжник он у меня, если бы не город – быть ему промысловиком! Дулов остановил знаком зятя, снял ружьё: – Он где-то рядом крутится. Выстрел звонко прокатился по склону, эхо повторило его. С противоположного склона грянул ответный. Залились в лае собаки. – Сашка! Сашка! – не выдержав, закричал зять. В тайге кричать, что в хлеву мычать, – перезаряжая ружьё, обронил Дулов и вновь саданул в небо. Ответа не последовало. – Идёт Сашка, – подумал охотник и выстрелил ещё раз. Через час они встретились. Тайгу уже окутал сумрак, и Дулов запалил таёжный костёр. К огню пришёл только один пёс, остальные собаки потерялись, а может, ушли к зимовью или продолжают искать пушистых зверюшек, предполагая, что и охотники идут следом, – такое бывает. И вновь дорога над Леной, только теперь вверх по течению от Жигалово до Качуга, от таёжных селений к большому городу.
Тэги: |
|