НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Соловей, сын соловья

30 Января 2015 г.

music

Разговор с Поладом Бюль-Бюль оглы накануне его 70-летия.

Голос у Полада легкий, чистый и звонкий, особенно в верхних нотах: «Ты мне сказа-а-ла, что позвонишь сего-о-дня...» Кто у нас не знает этой песни — «Позвони»? Но Полад Бюль-Бюль оглы — не только композитор и певец. Он актер, политик, доктор искусствоведения. А теперь еще и возглавляет в РФ посольство Азербайджанской Республики. «Труд» присоединяется к многочисленным поздравлениям в адрес этого талантливого человека, отмечающего 4 февраля 70-летие.

— Полад Бюль-Бюлевич, услышал ли, как вы поете, ваш отец — певец, получивший от азербайджанского народа за красоту голоса прозвище Бюль-Бюль (Соловей)?

— Он так и не узнал, как я по-настоящему, не по-мальчишески, пою. Отец ушел из жизни, когда я учился в 9-м классе. Мне было тогда всего 15, но я чувствовал себя взрослым. Наверное, такая самостоятельность у меня в крови. Ведь мой отец уже в 7 лет был певцом, личностью.

— Родовой приговор... Гандикап или дополнительная ответственность?

— В те времена фамильная принадлежность не имела большого значения. К знаменитостям ровнее относились, нежели сейчас. Стартовая площадка в музыкальном деле в СССР у всех была одинаковая. Может, я и заблуждаюсь, но, когда появились мои первые песни, дело само собой пошло. Песни ведь как любовь — нравится или нет. Насильно никого слушать себя не заставишь.

— Признаюсь, под вашу песню я первый раз пригласил девушку на танец. Это были «Фиалки»...

— Лучше всех «Фиалки» пел Магомаев. Муслим был старше меня на три года, но никакой разницы в возрасте никогда не чувствовалось. Мы жили с Магомаевыми через стенку: подъезды разные, а квартиры соседние. И с Мусликом все время перестукивались, даже выработали для этого целый код. Оба учились в музыкальной школе. И вот однажды Муслим как-то испуганно постучал мне: «Выйди на балкон!» Выглядываю — на Муслиме лица нет: «Кажется, у меня баритон. Голос пошел!» Я ему: «Пойдем к папе...» Мой отец сел за рояль, Муслима послушал: «Да у тебя настоящий баритон! Учиться надо...»

— А вы учились?

— Петь? Никогда! Я — профессиональный композитор. Мой наставник, выдающийся композитор и педагог Кара Караев сказал мне: «Можешь, конечно, петь, только не превращай это в профессию. Тебя не для того учили в консерватории. Ты — композитор, должен писать серьезные произведения...» Такая установка. За следованием ей строго следила мама, да и я верил Караеву как Богу. Людей такого масштаба не может быть много...

В сталинское время, когда Жданов и его камарилья обрушились на Шостаковича, досталось и его ученикам — Джевдету Гаджиеву и Кара Караеву. В Азербайджане хватало желающих обвинить питомцев Шостаковича в «сумбуре вместо музыки». Дескать, они в Москве учились и теперь не туда тащат азербайджанскую национальную музыку. А мой папа стал одним из тех редких людей, кто их защитил. Глава республики Багиров, доверенное лицо Берии, контролировал в Азербайджане все. В 1946-м в Баку готовилась постановка оперы «Родина», написанной Гаджиевым и Караевым. Однако кто-то накрутил Багирова: «Это ученики Шостаковича, того самого:» Последовала команда оперу не играть. А тут правительственный концерт, сам Багиров в зале. Выходит на сцену мой папа и поет арию Аслана из оперы «Родина». Без объявления, на бис! Аплодисменты — музыка-то прекрасная. После концерта Багиров обращается к папе: «Слушай, что за красивую вещь ты исполнил?!» А тот ему: «А это из оперы Караева и Гаджиева «Родина». Почему-то не разрешают ее поставить...» Не каждый в то время мог такое сделать, скажу я вам... В общем, Багиров велел оперу поставить. Вскоре она получила Сталинскую премию, а Караев и Гаджиев — путевку в большую композиторскую жизнь.

— Не говорите только, будто после всего этого Кара Караев не оказывал вам поддержки.

— Принимая меня в консерваторию, Караев сказал: «Первый год покажет, сможешь ли ты у меня заниматься. Не обижайся, но только со временем я тебе скажу, будешь ты настоящим композитором или останешься писать одни лишь песни». Через год я сдавал экзамен. Обычно молодые композиторы играли сами, а я подготовил партии для скрипача и пианиста. Караев собрал класс и принялся раздавать оценки: «Тебе — четыре, тебе — пять:» А мне заявляет: «Коллеги хотели поставить тебе пять, а я настоял на четверке. Считаю, ты можешь работать лучше. Останешься в моем классе».

— В общем, вас воспитывали на шишках?

— Зато потом всю жизнь старался следовать известному принципу «делай, что должно, а там будь что будет!» И директором, и министром, и послом. Бывает, думаешь: налево пойдешь — голову потеряешь, направо... Значит, надо действовать по совести. Пригодилось это правило, особенно когда 18 лет был министром культуры Азербайджана. В частности, запретил фонограмму, пресловутую «фанеру».

— Ту самую, про которую некоторые представители попсы придумали поговорку: «Мертвое дело — живая копейка»?

— Ее, проклятую! Сейчас артисты меня благодарят: «Вы вернули нас к нормальной жизни». А что было? «Фанера» — это контрафакт, махинация. Но... Вот в России «фанеру» так и не смогли запретить. У меня же получилось. Потому что все хорошие залы в Азербайджане в ведении Минкультуры. Я издал ведомственный приказ о запрете на фонограммы — и все, зажато! Даже минусовку объявил вне закона. Половинчатое решение нельзя было принимать, понимаете?

Был случай. Я в Турции, звонит Муслим: «Что ты напридумывал? Мне жалуется из Баку Валерий Леонтьев, у него концерт срывается». Оказывается, у Леонтьева минусовка, а наши наотрез отказываются ее ставить. Валерий грозится концерт отменить... Скандал. Позвонил, разобрались. Оказалось, Леонтьев весь концерт поет живьем, лишь в одной песне у него техническая запись — звуков природы: Ну это не так страшно.

— А что такое «застрять в эстраде»? Что-то обидное для артиста?

— Артист появился на эстраде, взлетел. Но популярность — девушка ветреная. Она может и быстро исчезнуть, если ей что-то не по душе. Человек же думает по инерции, что он суперстар... Многие так застревают в этой неопределенности. Меня всегда спасала профессия композитора. Музыку к фильмам пишешь, не поешь и никуда не ездишь. Моя личная фонотека не очень большая, зато попадал в шлягеры. Пел исключительно собственные песни, от других всегда отказывался. Ни о какой конкуренции с Муслимом или с другими и речи быть не могло. Магомаев это прекрасно понимал...

Муслик, бывало, просил меня спеть мои азербайджанские песни в стиле национальных мугамов: «Как это у тебя такие переливы получаются?» Откуда я знаю? Открываю рот и пою. И с композиторством то же самое. Вот мне уже 70, а я не знаю, как музыка пишется. В какой-то момент она просто приходит к тебе — и все...

По инф. trud.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!