Олег Табаков: «Я ведь очень люблю нашу землю…»

Знаменитый актёр, режиссер, педагог, общественный деятель и едва ли не самый влиятельный в России культуртрегер-созидатель – все это о нём. В театре «Современник» Табаков сыграл 36 ролей. Во МХАТе имени Чехова – 14, там же поставил 17 спектаклей. На телевидении и в кино снялся более чем в 120 фильмах, поставил четыре. Озвучил 27 мультфильмов, снимался в «Фитиле». Сыграл в трёх радиоспектаклях и написал две книги. А главное – построил четыре театра!

Его поистине титанический труд по достоинству оценен и людьми, и государством. Олег Павлович – народный артист СССР, дважды лауреат Государственных премий – СССР и Российской Федерации, кавалер орденов «За заслуги перед Отечеством» всех четырёх степеней. А ещё он награждён орденами Дружбы народов, Трудового Красного Знамени, Знак Почёта...

Мне посчастливилось быть знакомым с Олегом Павловичем без малого сорок лет. Результатом нашего общения стала только что вышедшая в издательстве ЭКСМО книга «Олег Табаков и его семнадцать мгновений». Самое первое моё интервью с Павловичем – «Кредо Олега Табакова» – было опубликовано в газете Сибирского военного округа «Советский воин» 8 апреля аж 1980 года! Сейчас бы я, разумеется, многое в том материале изменил, а мой герой и подавно. Но, как говорится, что написано пером...

С тех пор я всегда пристально следил за его самобытным творчеством и подвижнической деятельностью. Он для меня – генерал театра и кино!

Писал о нём много раз в разных изданиях, восьмидесятилетний юбилей Олега Павловича отметил на нескольких Интернет-ресурсах. На обложке моей главной книги о собственной судьбе «Встречная полоса. Эпоха. Люди. Суждения» есть и портрет уважаемого Олега Павловича, а в самой книге – большущий очерк о нём. Моё досье о его творчестве насчитывает свыше ста единиц хранения! У него самого, уверен, не было столько. Потому что, во-первых, Олег Павлович много раз (четырнадцать!) в жизни переезжал с места на место. А во-вторых, у него напрочь отсутствовала привычка следить, теша тщеславие, кто там, что про него скажет и напишет. Он всегда был выше подобной суеты.

У Табакова наблюдалось редкое умение мудро и дальновидно организовывать свою жизнь, своё творчество, собственные дерзновенные устремления и тех людей, кто рядом с ним. Скажу больше: в постсоветском театральном пространстве после ухода Табакова людей подобного калибра я лично не вижу. Он стоял этакой отдельной культурной Джомолунгмой. И что особенно ценно, – себя сделал сам, своим умом, талантом. У Олега Павловича никогда не было влиятельной протекции, его не двигали ни сильные мира сего, ни общественность. Всего он добивался сам, как добивается простой, но оборотистый мужик, потом и кровью поливая свою нивку.

Человек Табаков был ярко выраженных демократических, временами почти что либеральных, взглядов и убеждений. Но когда дело касалось судьбоносных понятий, связанных с его родиной, Олег Павлович становился истовым государственником, патриотом до мозга костей.

Если Табакову, к примеру, задавали вопрос: «Чей Крым?», он безо всяких либеральных экивоков отвечал: «Украина, братцы, никакого отношения к Крыму не имеет. Будь наши братья украинцы малость поразумнее, они бы признались хотя бы самим себе: да мы хапнули полуостров на халяву».

Равно как и невозможно себе представить этого выдающегося актёра с мировым именем вне «Бессмертного полка». Оно и понятно: отец Табакова ушёл добровольцем на фронт уже июне 1941 года. А мог бы остаться в тылу, если бы хоть чуточку постарался, поскольку был научным работником, а им полагалась железная броня. Некоторые родственники на том и настаивали. Но он с брезгливостью отвергал любую сделку с собственной совестью. Домой вернулся только после окончания Второй мировой. То есть тянул лямку ещё несколько месяцев после того, как дома отгремели салюты Победы. Служил он начальником военно-санитарного поезда № 87. Объездил большинство фронтов. Побывал на Кавказе, на Южной Украине, под Сталинградом, в Румынии. Почти год вывозил раненых из того же Крыма. Сколько раз его состав становился мишенью для воздушных бомбардировок – не счесть. «Лицо моего отца... В нём была какая-то печать. Печать таланта, наверное. Для меня эти понятия: отец-доктор и Антон Павлович Чехов-доктор очень соотносятся и означают если не знание истины в последней инстанции, то невероятное стремление к истине и к знанию», – вспоминал о нем Олег Павлович.

А вот как отреагировал Табаков на драматические события, происходящие сегодня на Украине (к слову о его либеральности): «Украинцы и так-то не очень просветленные. Это как бабушка иногда говорила: «Та плюнь ты на ных! Воны ж тэмни и нэграмотни люды». Беда в том, что люди нормальные будут страдать от того, что нормальная информация к ним никак не попадает... Я жалею их. Они в каком-то смысле убогие. Скажу даже крамольную мысль. Во все времена – их лучшие времена – их самые яркие представители интеллигенции были где-то на вторых и третьих позициях после русских. И поэтому мне сейчас неловко за них».

Тут важно отметить: Табаков был настолько крупной фигурой в отечественной культуре, которая просто по определению никогда бы не уместилась на утлом либерастическом отечественном судёнышке.

И, может быть, именно поэтому среди всё той же либеральной общественности негласно принято считать, что самый «левый» театр «Современник» достался «Галине Борисовне Волчек непосредственно из рук основателя и «фундатора» Олега Николаевича Ефремова». Нет, дорогие мои. Сначала был Ефремов. Потом год был Табаков и при нём анемичный худсовет. Затем следуют шесть лет (!) творческого тандема Табаков-Волчек. И лишь после этого тандема Волчек осталась одна. И без преувеличения, если бы он не встал тогда у кормила, – неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба театра.

Как уже сказал в начале, я много писал о творчестве Олега Павловича. Предлагаю читателю некоторые из его высказываний, записанных мною в разное время.

О творчестве и наставничестве

«Я так думаю, что мой глаз действительно обладает особым свойством — распознавать энергетику человека и даже некоторые параметры этой энергетики. Ведь один человек может покрыть своей энергией вот эту комнату, другой — четыре такие комнаты, а третий — четырнадцать. И это я ощущаю. Как и почему, сказать не могу, но ощущаю».

***

«Был такой композитор Эдик Колмановский, автор песни «Я люблю тебя, жизнь...». Однажды он подарил мне свою пластинку, на которой надписал: «Я люблю тебя, друг. И хочу, чтобы лучше ты стал бы». Вот и я так смотрю на всех своих многочисленных учеников и на их работы.

***

«Среди моих учеников много успешных людей. Спрашивают: как я этого добиваюсь. Элементарно. Я ведь всегда учил студентов не для чужого дяди, а для себя, для собственного театра».

***

«Женька Миронов — прежде всего любимый мною человек. У нас с ним общность судьбы, он мой земляк, из Саратова. И в юности сильно меня напоминал: тщедушный, белобрысый и обожающий сцену. Я таких за версту чую».

***

«Успех – это последовательность усилий театра, или режиссера, или актера в реализации задач, которые они ставят перед собой сами. На словах все вроде бы довольно просто, но на практике эта последовательность реализации оказывается чрезвычайно сложной. Ей мешает буквально все: и тяготы семейной жизни, и перипетии общественной, и какие-нибудь материальные неурядицы, и, наконец, напряженность межличностных отношений участников данного спектакля. Но все это, по заветам отцов-основателей, должно и может преодолеваться нами ради конечного результата».

***

«Родственница Шелленберга прислала мне письмо: “Спасибо за то, что были добры, как дядюшка Вальтер, и дали возможность ещё раз взглянуть на него!”. Историю об этом письме любил рассказывать на своих творческих вечерах (сохранились аудиозаписи рассказа) актёр и бард Юрий Визбор, исполнивший в фильме роль Мартина Бормана».

***

«В “Современнике” была у меня очень звёздная и очень колоритная роль буфетчицы Клавы в спектакле “Всегда в продаже”. В это время я как раз директорствовал. И в дни, когда играл Клаву, специально не переодевался. Так и шел в кабинет — с пышной накладной грудью, в кудрявом парике, так и принимал посетителей, немало их смущая. Одним словом, хулиганил. На самом деле, народ обожает, когда мужчина-актер переодевается в женщину».

***

«Мне совсем не трудно показать что-то такое, чего я делать в действительности не умею. Всегда, например, могу "свободно поговорить" по-французски, зная этот язык на уровне “культивэ нотр жардэн” или “а ля гэр ком а ля гэр”».

***

«Наверное, надо быть идиотом, чтобы в 74 года, руководя двумя театрами, организовывать еще и театральную школу. Но действительно, я это сделал. Ведь ранняя профессионализация в нашем ремесле очень важна. Может быть, и определяющая».

***

«Все эти разговоры, что кино убило театр, – чушь собачья. У театра есть немыслимая привилегия: человеку предлагают действо, которое разворачивается только один раз, на его глазах. Вышли два актёра, вынесли коврик – и началось».

О «Современнике»

«”Современник” в моей жизни не все, конечно, но очень многое. Там мы любили друг друга, имея высокое представление о своей работе, своем предназначении. Мы не кричали о своей гражданственности на каждом углу, но у нас были очень серьезные представления о ней».

***

«Когда Ефремов объявил о своём решении уйти во МХАТ, мы все были огорошены. Я так чувствовал себя бежавшим на свидание к любимой и вдруг мордой с маху налетевшим на бетонный столб. Для меня то была настоящая катастрофа. Четырнадцать лет отдал “Современнику”. Четырнадцать! Ефремов предлагал идти вместе с ним во МХАТ. Не только мне, но и некоторым другим. Мы с Женькой Евстигнеевым наотрез отказались обсуждать тему. Олег не ожидал подобного поворота и тоже оказался огорошенным».

***

«Наш с Ефремовым конфликт продолжался в течение двух лет. Мы не примирились даже у гроба нашего общего учителя Василия Осиповича Топоркова, не разговаривали друг с другом, а стоявший за нашими спинами Сергей Федорович Бондарчук костерил нас почём свет за идиотизм поведения перед лицом вечности. А через какое-то время Олег Николаевич пришел на сотый спектакль "Всегда в продаже" и попросил у меня прощения. Я простил, мы пролили слезу, и конфликт был исчерпан».

***

«Галю Волчек я люблю по-прежнему. Она остается для меня одним из очень важных людей в моей театральной жизни. И не забываю ее самоотверженный поступок, когда она верно и беззаветно ждала меня после моего инфаркта для того, чтобы выпустить спектакль "Обыкновенная история". На очередной Галин юбилей я пришел к ней в комнату. Мы выпили и закусили за ее здоровье. Потом очень долго с ней говорили. Долго и хорошо. Вот такая она жизнь...».

О гражданской позиции

«Мысли покинуть Родину, может, и были. В свое время меня довольно недешево покупали американцы, чтобы я преподавал и играл в США. Одна моя подруга даже нашла мне агента. И язык я прилично знал.

А вот когда настала минута окончательно решить — уезжать или остаться (в советские времена речь шла только о том, чтобы уехать навсегда, бесповоротно), я почувствовал: да не смогу я никуда уехать!

Я ведь очень люблю нашу землю. Вот недавно был в Нижнем Новгороде, вышел на высокий берег Волги, на утес, там, где стоит памятник Чкалову, а до противоположного берега чуть ли не километр. Постоял минут семь, и у меня слезы потекли. Хотя вообще я не сентиментальный человек, наоборот — смешливый»

***

«В годы раннего "Современника" было принято рассуждать примерно так: "Миром правит говно". Это произносилось убежденно, отчаянно и даже категорически. По молодости лет мне эта безнадежность нравилась, и я повторял сакраментальную мысль вслед за старшими товарищами. Но вскоре мне стало скучно. По причине, если хотите, моего корневого жизненного устройства. Довольно быстро я сообразил, что лучше всех поют эту песню люди убогие или, я бы сказал, сильно подпорченные природой и обществом. А вот которые посамостоятельнее, поавтономнее – те поют совсем по-другому, пытаются что-то сделать для жизни. Они и жизнь-то ощущают как подарок, какой бы трудной она ни была».

***

«Жизнь несовершенна, но миром правит отнюдь не то самое вещество. Им управляет вера, твое собственное желание сотворить что-то и не уйти бесследно. Надеюсь, именно этим питалась моя настоящая жизнь».

***

«Я не монархист, но мне очень дороги 300 лет царствования Романовых. При них Россия прирастала — территорией, богатством, а это не бывает случайно. У меня две линии происхождения. Папина — люмпенская, нищая. А по маме я из весьма состоятельного рода. У моего деда Андрея Францевича Пьянтковского было имение в Одесской губернии. Никогда я об этом не забывал».

***

«Время, когда о нас кто-то должен позаботиться, ушло безвозвратно. Ни за что не променяю ни на какую чечевичную похлёбку собеса, ни на какой социалистический гарант старости моей ту свободу, которую получил».

***

«Сегодня нет героев. И это нормально. Что-то я не помню, чтобы французская революция родила множество героев. Всё больше тартюфы или какие-нибудь пакостники, дурачки, господа журдены».

О себе, о жизни и судьбе

«Применительно к моей актерской и человеческой судьбе лучше, чем Чехов, сказать нельзя: "Неси свой крест и веруй". Я – фаталист. Всегда много работая не только в театре, но и в кино, я снимался за год в трех-четырех фильмах. Этот жесткий рабочий ритм не мог не сказаться на физическом самочувствии. И я получил инфаркт. И у него я многому научился, о чём так сразу и не расскажешь».

***

«Часто возвращаюсь мыслью к своему инфаркту. Тогда я чётко уловил сигнал сверху: не заносись, умерь пыл! Не скажу, будто внял предупреждению Господа, но мысль о бренности земного бытия из заемной, книжной мудрости стала моей собственной, прочувствованной, абсорбированной. Как говорится, испытано на себе».

***

«Много ерунды происходит от желания людей понравиться. Синдром Хлестакова: хотите видеть меня таким? Пожалуйста! Этаким? Рад стараться!».

***

«Талант – единственное, что меня может тронуть».

***

«Я незлобив и обладаю комплексом полноценности. Это главное. Конечно, мне случалось ошибаться и разочаровываться в людях. Но я закусывал до крови губу и шел дальше. Никогда не делал ничего в ответ, не тратил силы на это. Да и потом, глупо обижаться. Лучше не злость копить на живых, а любить их. Это продуктивнее, чем носить цветочки на могилки».

***

«Я встречал много хороших людей, гораздо больше, нежели плохих. Мне нравится полнокровная жизнь, я люблю ее».

***

«Мои родители видели мой успех. И это – самое главное».

Источник: stoletie.ru