На всю оставшуюся жизнь |
26 Апреля 2012 г. |
Сегодня в рубрике «Человек дела» – рассказ о Петре Дмитриевиче Фролове, храбром лётчике Великой Отечественной, надёжном и мужественном пилоте геологической авиации, пилоте вертолёта спасательной авиации Иркутского авиазавода.
Сорок лет поднимался он в небо, налетал 17 500 часов. Сейчас Петру Дмитриевичу 92 года. Возраст тоже требует мужества и терпения: подводит здоровье, плохо слушаются ноги. Но не зря в пилоты брали самых-самых – Фролов и сегодня сохранил ясный ум и прекрасную память, которой может позавидовать младшее поколение. В памяти – первые взлёты в сияющую высоту, когда он, деревенский юноша, член аэроклуба, ощутил, как слушается его самолёт. Многие тогда бредили авиацией, многие шли в аэроклуб, чтобы шагнуть на следующую ступеньку. В 1938 году Пётр Фролов поступил в Ворошиловградскую школу военных лётчиков. Завтра была война «Если завтра война, если завтра в поход» – слова песни точно передавали то, что жило в сознании юношей. Летом 1940 года младшего лейтенанта Фролова отправляют в одну из частей 33 авиаполка, дислоцировавшегося под Белой Церковью. Первым делом, конечно же, самолёты, ну а девушки… кто же не думает о них в двадцать лет! Тогда-то и появилось на руке будущего героя сердце, пронзённое стрелой. А утром – на аэродром, в кабину СБ, скоростного бомбардировщика. В полку шесть эскадрилий, 70 самолётов. Лётчиков учат стрельбе и бомбометанию. Люди этого поколения навсегда запомнили свой последний мирный день. То, что было потом, разделило их жизни на «до» и «после войны» – для тех, кто выжил. – Мы в этот день отдыхали от полётов, – вспоминает Пётр Дмитриевич. – Пошли на речку Рось, по дороге прикупили бутылочку настойки. О многом говорили, в том числе и о войне. Один парень всё твердил, что перебьют нас, необстрелянных, как мух. И в ту же ночь подняли нас по тревоге. Подвесили мы бомбы и поднялись в воздух. Самолётов на всех не хватало, да и не могли устаревшие бомбардировщики соперничать с современной техникой врага. Но уже появились свеженькие ПЕ-2, и командование отправило молодых пилотов осваивать новую технику. Липецк был центром такой подготовки. Здесь же в 30-е годы обучались немецкие пилоты, с которыми теперь предстояло воевать. Аэродром, кстати, был оснащён по последнему слову техники. «Пешки» делал Иркутский авиационный завод, так что парней эшелоном отправили в Иркутск, на Белую, откуда они и вылетели на фронт – уже на новых самолётах. 527-й авиаполк входил в состав 3-й Воздушной армии. Ею командовал Герой Советского Союза М. М. Громов, знаменитый лётчик, получивший высокое звание за участие в беспосадочном перелёте в Америку через Северный полюс. Хроника пикирующего бомбардировщика Воевать нашему герою пришлось в родных местах. Не раз пролетал он и над своей деревней, вернее, над тем, что от неё осталось. Сохранился выпуск фронтовой газеты «Крылья Победы». Одна из страниц рассказывает об отважном экипаже Петра Фролова. Здесь он и вспоминает свои чувства, когда понял, что несколько обугленных печных труб – это и есть родное село: «Нет ничего сильнее нашей ненависти к фашистским бандитам!» ПЕ-2 были самолётами ближнего действия, лётчики бомбили вражескую технику, железную дорогу, мосты, склады, аэродромы и живую силу противника. Газетные строки сохранили описание одного из боевых вылетов экипажа Фролова. Рассказывает стрелок-радист Григорий Морозов: «Нужно было разведать, где и какие подкрепления подтягивают фашисты к линии фронта. Вдруг, выходя из облаков, я обнаружил шесть фашистских МЕ-109. Немцы тоже нас заметили. Они развернулись и попытались зайти нам в хвост. Мы ушли от них в нижние кромки облаков. С земли фашисты несколько раз крепко обстреливали нас крупнокалиберными снарядами. Но лётчик Фролов, умело маневрируя, спокойно и решительно вёл боевую машину. Его выдержка в бою передалась всему экипажу. Штурман Быков сфотографировал шоссейную дорогу, по которой было заметно движение гитлеровцев. Здесь он сбросил часть бомбового груза, а остальное – на замеченный нами эшелон». Мужественному лётчику, товарищу Фролову, было всего-то 22 года – мальчик по нынешним временам. 55 боевых вылетов успел сделать младший лейтенант Пётр Фролов. В плену 29 января 1943 года звено пикирующих бомбардировщиков в составе восьми самолётов было сбито превосходящими силами противника. По распоряжению Верховного главнокомандующего бомбардировщики запрещалось отправлять на задания без прикрытия истребителями. Но вопреки приказу восемь «пешек» были отправлены бомбить станцию Змеёвка – без прикрытия. В этом бою уцелело пять человек, успевших катапультироваться. Обожжённые, раненые лётчики приземлились на оккупированной территории. Орловская тюрьма, лагеря военнопленных. По соседству был лагерь, где содержались пленные американцы и англичане. «Условия у них были совсем другие, они там спортом занимались, им посылки присылали из дома, хорошо кормили, а мы голодали, – вспоминает Пётр Дмитриевич. – Нас агитировали вступать в армию генерала Власова. Мы отказались, а один парень согласился. Нам он сказал, что потом всё равно оттуда сбежит». О побеге думало большинство военнопленных. В рабочем лагере возле литовского городка Шелюты Фролов встретил своего стрелка Морозова, того, что писал для газеты. Он рассказал Фролову, что за попытку побега был заключён в карцер, где провёл на ногах 15 суток. И всё же пленные вновь готовились бежать из лагеря – через подкоп до угольного склада. В то, что подкоп этот сделали сами пленные солдаты долго не могли поверить в НКВД, когда допрашивали сбежавших из плена лётчиков. Следователь даже задавал издевательские вопросы, например: куда выкопанную землю девали, ели что ли? – Организатором побега был одессит Юрий Цуркан, лётчик истребитель, – рассказывает Петр Дмитриевич. – Мы назначили день побега. Осталось прокопать последние метры. Они нам тяжело достались: сильно болела голова, не хватало воздуха. Копали минут по двадцать. Последняя группа так обессилила, что не смогла работать. Я полез в подкоп. У нас к тазику, в который землю насыпали, была привязана верёвка, я землю набираю, а ребята её вытаскивают. И так тазик за тазиком. И вот чувствую: подкоп готов! Первыми бежала группа Цуркана, следом мои ребята. Не все решились на побег. У Гриши Морозова нервы сдали в последний момент». Проверка на дорогах После побега Фролов попал в партизанскую бригаду имени Ворошилова, воевал в её составе. Но лётчиков не хватало, так что за бывшими пленными даже прислали самолёт из Москвы. «Этот самолёт в отряде ждали три ночи. Жгли сигнальные костры, но сверху прикрывали их жестью – до поры до времени. На третью ночь услышали: летит! Жесть отбросили, обозначили себя. Нас шестерых повезли в Москву. Оркестрами их не встречали. Повезли в столовую, накормили кашей. Потом поселили в гостиницу. А затем – в здание бывшего техникума. Не тюрьма, конечно, но вроде того. Некоторых пилотов следователи после тяжёлой и длительной проверки отправили в пехоту, но Фролову повезло: его для восстановления лётных навыков послали в Казанский запасной авиаполк. В полку заметили его лётное мастерство и оставили пилотом-инструктором. С тех пор главной его военной работой стало обучение лётного состава. В 1944 году Фролов учил летать пилотов Дальневосточной дивизии. В мирном небе Демобилизовавшись после Победы, лётчик Фролов задумался, где бы приложить свой опыт. Ему посоветовали пойти в геологию, которой требовались лётчики, не боящиеся трудностей. Фролов работал в Архангельске и республике Коми, в Киргизии и на Урале, в Сталинграде и Иркутске, помогал геологам, которые вели поиск алмазов, нефти, урана. «Золотым самолётом» он называет свой АН-2. Этот маленький одномоторный трудяга мог прихватить полторы тонны груза и лететь на расстояние в полторы тысячи километров, мог садиться на снег. В конце 40-х Фролов сотрудничал с Сосновской экспедицией, искал такой нужный стране уран. «На борту самолёта были установлены приборы, которые отмечали уровень радиации и магнитное поле для поиска залежей урана и железных руд. Важно было точно определить место будущей высадки геологов, поэтому с высоты на землю для верности ещё и бросали метки, например, куски ленты самописца. Так экипаж, с которым летал Пётр Дмитриевич, открыл Стрелковское месторождение урановых руд. Теперь здесь находится город Краснокаменск. Работа в геологии была нелёгкой и опасной. Экипажи самолётов часто гибли в авиакатастрофах. Случались драматичные эпизоды и с лётчиком Фроловым. И это он воспринимал как часть работы: нужно сделать всё, чтобы спастись самому и спасти самолёт. В конце концов, «ведь это наши горы, они помогут нам»! И горы помогали, даже когда самолёт терял управление или глох мотор. Известный геолог, начальник одной из партий Амакинской экспедиции Григорий Файнштейн в своей книге «За нами строят города» сказал о нашем герое: «Фролов всегда делал то, что было нужно, и ничего сногсшибательного с ним не случалось». – Человек дела, – скажем мы. – И это самая большая оценка. Человек за бортом В 1972 году Пётр Дмитриевич пришёл работать в спасательную службу Иркутского авиазавода. Он летал на вертолётах МИ-4 и МИ-8. Сначала его воспринимали скорее как инспектора и инструктора, придирчивого и педантичного человека, а это нравилось не всем: в отряде были лётчики, считавшие себя асами и не терпевшие замечаний. Но вскоре представился случай показать, на что способен бывший фронтовик. В Саянах нужно было разыскать двух лётчиков, Кондратовского и Шестуна, которые катапультировались после аварии при испытаниях самолёта. Дело было ночью, зимой. У пилотов был прибор, подававший сигнал, а на борту – принимающий. «Они мне просигналили: вас вижу. Сперва я одного нашёл, как-то разглядел в сгущающейся темноте его красный парашют. А в двух километрах и второй обозначился, – вспоминает Фролов. – С нами летела медсестра, на случай травм, так парни сразу попросили у неё спирта – замёрзли!» Ночью, на заводском аэродроме, лётчика, спасшего товарищей, по традиции качали. Так он и передумал уходить с завода, стал для пилотов своим человеком. Память сердца Все годы после войны он искал тех, с кем сводили его фронтовые дороги. Через тридцать лет после Победы он нашёл Юрия Цуркана, смелого организатора побега. А позднее узнал, что Цуркан написал книгу о лагере – «Последний круг ада». С трудом, но отыскал её. Рассказывая о судьбах советских военнопленных, Цуркан вспомнил и лётчика Фролова. – В 1986 году я поехал на встречу фронтовиков. Отправились мы в Будово, на бывший наш аэродром. Вроде и то место – и не то. Там гать была, так мы по этим брёвнам да по остаткам землянки нашли-таки аэродром, – вспоминает ветеран. «На всю оставшуюся жизнь нам хватит братства фронтового…»
Тэги: |
|