НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

На всю оставшуюся жизнь

26 Апреля 2012 г.

alt

Сегодня в рубрике «Человек дела» – рассказ о Петре Дмитриевиче Фролове, храбром лётчике Великой Отечественной, надёжном и мужественном пилоте геологической авиации, пилоте вертолёта спасательной авиации Иркутского авиазавода.

 

Сорок лет поднимался он в небо, налетал 17 500 часов. Сейчас Петру Дмитриевичу 92 года. Возраст тоже требует мужества и терпения: подводит здоровье, плохо слушаются ноги. Но не зря в пилоты брали самых-самых – Фролов и сегодня сохранил ясный ум и прекрасную память, которой может позавидовать младшее поколение. В памяти – первые взлёты в сияющую высоту, когда он, деревенский юноша, член аэроклуба, ощутил, как слушается его самолёт. Многие тогда бредили авиацией, многие шли в аэроклуб, чтобы шагнуть на следующую ступеньку. В 1938 году Пётр Фролов поступил в Ворошиловградскую школу военных лётчиков.

Завтра была война

«Если завтра война, если завтра в поход» – слова песни точно передавали то, что жило в сознании юношей. Летом 1940 года младшего лейтенанта Фролова отправляют в одну из частей 33 авиаполка, дислоцировавшегося под Белой Церковью. Первым делом, конечно же, самолёты, ну а девушки… кто же не думает о них в двадцать лет! Тогда-то и появилось на руке будущего героя сердце, пронзённое стрелой.

А утром – на аэродром, в кабину СБ, скоростного бомбардировщика. В полку шесть эскадрилий, 70 самолётов. Лётчиков учат стрельбе и бомбометанию. Люди этого поколения навсегда запомнили свой последний мирный день. То, что было потом, разделило их жизни на «до» и «после войны» – для тех, кто выжил.

– Мы в этот день отдыхали от полётов, – вспоминает Пётр Дмитриевич. – Пошли на речку Рось, по дороге прикупили бутылочку настойки. О многом говорили, в том числе и о войне. Один парень всё твердил, что перебьют нас, необстрелянных, как мух. И в ту же ночь подняли нас по тревоге. Подвесили мы бомбы и поднялись в воздух.

Самолётов на всех не хватало, да и не могли устаревшие бомбардировщики соперничать с современной техникой врага. Но уже появились свеженькие ПЕ-2, и командование отправило молодых пилотов осваивать новую технику. Липецк был центром такой подготовки. Здесь же в 30-е годы обучались немецкие пилоты, с которыми теперь предстояло воевать. Аэродром, кстати, был оснащён по последнему слову техники. «Пешки» делал Иркутский авиационный завод, так что парней эшелоном отправили в Иркутск, на Белую, откуда они и вылетели на фронт – уже на новых самолётах. 527-й авиаполк входил в состав 3-й Воздушной армии. Ею командовал Герой Советского Союза М. М. Громов, знаменитый лётчик, получивший высокое звание за участие в беспосадочном перелёте в Америку через Северный полюс.

Хроника пикирующего бомбардировщика

Воевать нашему герою пришлось в родных местах. Не раз пролетал он и над своей деревней, вернее, над тем, что от неё осталось. Сохранился выпуск фронтовой газеты «Крылья Победы». Одна из страниц рассказывает об отважном экипаже Петра Фролова. Здесь он и вспоминает свои чувства, когда понял, что несколько обугленных печных труб – это и есть родное село: «Нет ничего сильнее нашей ненависти к фашистским бандитам!»

ПЕ-2 были самолётами ближнего действия, лётчики бомбили вражескую технику, железную дорогу, мосты, склады, аэродромы и живую силу противника. Газетные строки сохранили описание одного из боевых вылетов экипажа Фролова. Рассказывает стрелок-радист Григорий Морозов: «Нужно было разведать, где и какие подкрепления подтягивают фашисты к линии фронта. Вдруг, выходя из облаков, я обнаружил шесть фашистских МЕ-109. Немцы тоже нас заметили. Они развернулись и попытались зайти нам в хвост. Мы ушли от них в нижние кромки облаков. С земли фашисты несколько раз крепко обстреливали нас крупнокалиберными снарядами. Но лётчик Фролов, умело маневрируя, спокойно и решительно вёл боевую машину. Его выдержка в бою передалась всему экипажу. Штурман Быков сфотографировал шоссейную дорогу, по которой было заметно движение гитлеровцев. Здесь он сбросил часть бомбового груза, а остальное – на замеченный нами эшелон». Мужественному лётчику, товарищу Фролову, было всего-то 22 года – мальчик по нынешним временам. 55 боевых вылетов успел сделать младший лейтенант Пётр Фролов.

В плену

29 января 1943 года звено пикирующих бомбардировщиков в составе восьми самолётов было сбито превосходящими силами противника. По распоряжению Верховного главнокомандующего бомбардировщики запрещалось отправлять на задания без прикрытия истребителями. Но вопреки приказу восемь «пешек» были отправлены бомбить станцию Змеёвка – без прикрытия.

В этом бою уцелело пять человек, успевших катапультироваться. Обожжённые, раненые лётчики приземлились на оккупированной территории. Орловская тюрьма, лагеря военнопленных. По соседству был лагерь, где содержались пленные американцы и англичане. «Условия у них были совсем другие, они там спортом занимались, им посылки присылали из дома, хорошо кормили, а мы голодали, – вспоминает Пётр Дмитриевич. – Нас агитировали вступать в армию генерала Власова. Мы отказались, а один парень согласился. Нам он сказал, что потом всё равно оттуда сбежит».

О побеге думало большинство военнопленных. В рабочем лагере возле литовского городка Шелюты Фролов встретил своего стрелка Морозова, того, что писал для газеты. Он рассказал Фролову, что за попытку побега был заключён в карцер, где провёл на ногах 15 суток. И всё же пленные вновь готовились бежать из лагеря – через подкоп до угольного склада. В то, что подкоп этот сделали сами пленные солдаты долго не могли поверить в НКВД, когда допрашивали сбежавших из плена лётчиков. Следователь даже задавал издевательские вопросы, например: куда выкопанную землю девали, ели что ли?

– Организатором побега был одессит Юрий Цуркан, лётчик истребитель, – рассказывает Петр Дмитриевич. – Мы назначили день побега. Осталось прокопать последние метры. Они нам тяжело достались: сильно болела голова, не хватало воздуха. Копали минут по двадцать. Последняя группа так обессилила, что не смогла работать. Я полез в подкоп. У нас к тазику, в который землю насыпали, была привязана верёвка, я землю набираю, а ребята её вытаскивают. И так тазик за тазиком. И вот чувствую: подкоп готов! Первыми бежала группа Цуркана, следом мои ребята. Не все решились на побег. У Гриши Морозова нервы сдали в последний момент».

Проверка на дорогах

После побега Фролов попал в партизанскую бригаду имени Ворошилова, воевал в её составе. Но лётчиков не хватало, так что за бывшими пленными даже прислали самолёт из Москвы. «Этот самолёт в отряде ждали три ночи. Жгли сигнальные костры, но сверху прикрывали их жестью – до поры до времени. На третью ночь услышали: летит! Жесть отбросили, обозначили себя. Нас шестерых повезли в Москву.

Оркестрами их не встречали. Повезли в столовую, накормили кашей. Потом поселили в гостиницу. А затем – в здание бывшего техникума. Не тюрьма, конечно, но вроде того. Некоторых пилотов следователи после тяжёлой и длительной проверки отправили в пехоту, но Фролову повезло: его для восстановления лётных навыков послали в Казанский запасной авиаполк. В полку заметили его лётное мастерство и оставили пилотом-инструктором. С тех пор главной его военной работой стало обучение лётного состава. В 1944 году Фролов учил летать пилотов Дальневосточной дивизии.

В мирном небе

Демобилизовавшись после Победы, лётчик Фролов задумался, где бы приложить свой опыт. Ему посоветовали пойти в геологию, которой требовались лётчики, не боящиеся трудностей. Фролов работал в Архангельске и республике Коми, в Киргизии и на Урале, в Сталинграде и Иркутске, помогал геологам, которые вели поиск алмазов, нефти, урана. «Золотым самолётом» он называет свой АН-2. Этот маленький одномоторный трудяга мог прихватить полторы тонны груза и лететь на расстояние в полторы тысячи километров, мог садиться на снег. В конце 40-х Фролов сотрудничал с Сосновской экспедицией, искал такой нужный стране уран. «На борту самолёта были установлены приборы, которые отмечали уровень радиации и магнитное поле для поиска залежей урана и железных руд. Важно было точно определить место будущей высадки геологов, поэтому с высоты на землю для верности ещё и бросали метки, например, куски ленты самописца. Так экипаж, с которым летал Пётр Дмитриевич, открыл Стрелковское месторождение урановых руд. Теперь здесь находится город Краснокаменск. Работа в геологии была нелёгкой и опасной. Экипажи самолётов часто гибли в авиакатастрофах.

Случались драматичные эпизоды и с лётчиком Фроловым. И это он воспринимал как часть работы: нужно сделать всё, чтобы спастись самому и спасти самолёт. В конце концов, «ведь это наши горы, они помогут нам»! И горы помогали, даже когда самолёт терял управление или глох мотор. Известный геолог, начальник одной из партий Амакинской экспедиции Григорий Файнштейн в своей книге «За нами строят города» сказал о нашем герое: «Фролов всегда делал то, что было нужно, и ничего сногсшибательного с ним не случалось». – Человек дела, – скажем мы. – И это самая большая оценка.

Человек за бортом

В 1972 году Пётр Дмитриевич пришёл работать в спасательную службу Иркутского авиазавода. Он летал на вертолётах МИ-4 и МИ-8. Сначала его воспринимали скорее как инспектора и инструктора, придирчивого и педантичного человека, а это нравилось не всем: в отряде были лётчики, считавшие себя асами и не терпевшие замечаний. Но вскоре представился случай показать, на что способен бывший фронтовик. В Саянах нужно было разыскать двух лётчиков, Кондратовского и Шестуна, которые катапультировались после аварии при испытаниях самолёта. Дело было ночью, зимой. У пилотов был прибор, подававший сигнал, а на борту – принимающий. «Они мне просигналили: вас вижу. Сперва я одного нашёл, как-то разглядел в сгущающейся темноте его красный парашют. А в двух километрах и второй обозначился, – вспоминает Фролов. – С нами летела медсестра, на случай травм, так парни сразу попросили у неё спирта – замёрзли!» Ночью, на заводском аэродроме, лётчика, спасшего товарищей, по традиции качали. Так он и передумал уходить с завода, стал для пилотов своим человеком.

Память сердца

Все годы после войны он искал тех, с кем сводили его фронтовые дороги. Через тридцать лет после Победы он нашёл Юрия Цуркана, смелого организатора побега. А позднее узнал, что Цуркан написал книгу о лагере – «Последний круг ада». С трудом, но отыскал её. Рассказывая о судьбах советских военнопленных, Цуркан вспомнил и лётчика Фролова.

– В 1986 году я поехал на встречу фронтовиков. Отправились мы в Будово, на бывший наш аэродром. Вроде и то место – и не то. Там гать была, так мы по этим брёвнам да по остаткам землянки нашли-таки аэродром, – вспоминает ветеран. «На всю оставшуюся жизнь нам хватит братства фронтового…»

  • Расскажите об этом своим друзьям!