ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-04-12-01-26-10
Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой...
2024-04-04-05-50-54
Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
2024-04-11-04-54-52
Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола...
2024-04-04-09-35-17
Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
2024-04-04-09-33-17
Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в...

Как Василий Жужгов за Байкалом жил-3

Изменить размер шрифта

alt

Знаменательное событие. (Продолжение. Часть 1 и Часть 2 - по ссылкам)


Повезло Василию Трофимовичу! Можно сказать, одним из первых пассажиров он оказался, когда неудержимо потянуло его в Сибирь, на Восток. Тронулись поезда пока ещё по одноколейной дороге к Байкалу и далее, к Шилке.


В июне 1981 года Российским правительством было принято решение о необходимости сооружения Транссибирской магистрали. Об этом объявил во Владивостоке цесаревич Николай. И началась великая стройка через всю Сибирь.

Сооружение дороги в Западной Сибири продвигалось довольно быстро. Уже 30 августа 1894 г. было открыто временное движение до Омска, а в 1895 г. – до Красноярска. В августе 1898 г. первый поезд пришёл и в Иркутск. И только 1 июля 1900 г. в Управлении Забайкальской железной дороги состоялись торжества по случаю начала эксплуатации и ежедневного движения поездов от Иркутска до Сретенска. Это стало возможным благодаря постройке Байкальской паромной железнодорожной переправы, которая явилась уникальным водным мостом для соединения Средне-Сибирской и Забайкальской железных дорог. Она явилась единственным средством перевозки через Байкал пассажиров и грузов, вагонов и паровозов.

Байкал переехал

… Часто проходили кондуктора, громко опрашивая пассажиров: «Кто едет до ст. Комарихинской! Пожалуйте билеты». Проходят в следующее отделение, повторяют то же. Лишь поезд трогается, кондукторы опять: «Билеты ваши, билеты ваши». В ночное время со свечкою в руках подходят к спящему пассажиру и, кто бы он ни был, трясут его за ногу, повторяя: «Билет ваш». Тот соскакивает в испуге, не зная в чём дело, пока кондуктор не повторит: «Билет ваш». В Челябинске была пересадка и проверка паспортов, где я струсил не на шутку, но к счастью, на срок моего паспорта даже не обратили внимания. На рассвете Св. Пасхи мы проехали ст. Курган, а 7 апреля я уже был в Иркутске. Переехал озеро Байкал ещё по зимней дороге, хотя не без опасности: были большие разносы, но всё же обошлась гужевая переправа благополучно.
Вот о гужевой переправе немного подробнее.

4 января 1901 г. министр путей сообщения М. И. Хилков указывал начальнику работ А. Н. Пушечникову, что ввиду приостановки паромной переправы через Байкал следует безотлагательно принять меры по установлению гужевого тракта. И просил сообщить, когда можно торить санный путь.

И в тот же день поручено было инженеру Мразовскому проложить ледовую дорогу по прямой линии от ст. Мысовой до мыса Баранчика (западная сторона). На этой линии нужно было установить столбы для телеграфа и верстовые столбы для обозначения направления дороги во время метели. На средине Байкала планировалось построить тёплое помещение с буфетом для пассажиров. Поставить юрты для конюхов и рабочих и т. д. В Иркутске сразу же было заказано 150 тулупов и столько же пар валенок.

Перевозка пассажиров началась с 9 января 1901 г. Перевозили их в трёхместных кошёвках. Впрягались в них две или три лошади. Пассажиры и возчики могли обогреться, выпить чаю, закусить в тёплых помещениях, устроенных на средине Байкала. Средняя скорость движения составляла 10 вёрст/час. Гражданам, не имеющим тёплой одежды, не разрешалось ехать через Байкал на санях. По возможности их обеспечивали дохами, тулупами, валенками, шапками.

За пассажирское место в кошевке уплачивали 3 р., на долгих (сани) – 1,1 р.

… А куда я ехал? Вот Байкал переехал. А дальше куда? Ещё и сам не знал своей определённой цели. В день моего ангела, 12 (25) апреля 1901 г., я прибыл из ст. Мысовая на ст. Сретенск. Осмотрелся и вижу, что волей-неволей приходится слезать с поезда, потому что здесь конец железной дороги. Народу на станции масса. По Шилке – густой ледоход. Народ, несмотря на опасную переправу, валит в станицу полными лодками, причём платят за перевоз по 30, 40 и даже 50 к. с человека. Вытащился и я со своим небольшим багажом на самый берег, чтобы попасть туда же, куда и люди (станица Сретенск на правом берегу Шилки, а станция на левом). Ждал-ждал, когда перевезут меня. И вдруг узнал от станционного сторожа, что над станцией есть переселенческие бараки, где можно переночевать бесплатно.

С топора да с лому

…На переселенческом пункте людей было полно во всех пяти огромных бараках. Нары были буквально завалены переселенцами и их имуществом. А сколько рабочего люда было! Как на заводе! Еле-еле мы с товарищами (один из Воронежа ехал в Благовещенск на вакансию, другой – столяр из Ростова н/д., – на заработки) поместились в одном из бараков около самых дверей на грязном полу. Переночевали почти сидя, а наутро стали искать работу – хватит деньги тратить, надо пополнять израсходованное на проезд. Походил я по плотничьим артелям, мне везде отказывают – «у нас своих много». А сотни людей уже заняты всевозможными работами: плотники, пильщики, каменщики, водовозы, землекопы и пр., и только мне нет работы! Смотрю, а мой товарищ столяр на работу подённую договорился за 1 р. 80 к. в день.

Вот, думаю, счастье-то человеку! Но он ведь столяр с инструментом, а я не столяр, да и без инструмента. Это два дела разных.
В этот же день нашел и я работу, но только она оказалась бесполезною. Подошел к паре людей, усердно старающихся над копанием помойной ямы, и спросил: – «За сколько взяли работу?». В это время один из них бросил топор и говорит другому: «Ну, дядько Охрим, каже я нэ буду бильше работати; щоб она згорила, трасца его матэрь! За два карбованца тыждень буду работати: нехай вин здохнэ!» С этими словами он ушёл. Оставшийся компаньон пригласил меня в эту работу наравне с собою, так что весь труд ушедшего достался мне даром. Яма была выкопана уже около аршина. Я согласился окончить её и получить РУБЛЬ! Да ошибся! Поработал с полдня до вечера, порубил тяжелым топором мёрзлую землю с такою силою, сколько во мне её было так, что искры летели! К вечеру готов был отдать свой труд даром, кому угодно. Но всё же пошёл и посмотрел на другие ямы, которые   копались уже дней 5–6 и на глубине 9 четвертей, но и там все «с топора да с лому». Некоторые приводили свои ямы к концу, но и там была мерзлота.

На другой день ни я, ни Охрим не подошли к начатой яме. Подрядчик, увидя нас, спросил: – «Вы что – бросили свою яму? Ведь осталось докопать и деньги получить?». Охрим попросил прибавку и обещался окончить яму, но подрядчик заявил, что эту яму теперь выкопают за один рубль.

На второй день поступил я на работу в артель минусинских плотников. Условился по 1 р. 25 к. в день и на своём содержании. Работа показалась не трудна, и проработал я целую неделю. Оказалось у меня рублей семь наличного заработка, а домашних денег было 30 р., и я ни о чём не печалился.

На вторую неделю я попросил прибавки, но артель отказала. Ушёл в другую по 1 р. 60 к. в день, где проработал до 9 мая.
Я все подумывал уехать в Благовещенск. Изо дня в день сверялся об отходе вниз пароходов. Заработанные деньжонки складывал в одно место, соблюдал строгую умеренность в продовольствии: ел больше ржаной хлеб, пил кирпичный чай и всё тут! Расходу на это делал копеек 90, много – рубль в неделю. К 9 мая у меня оказалось заработка 18 р. и 30 р. домашних.

Добиваюсь постоянной службы

Конечно, 9 мая я не работал, так как дома у нас Престольный праздник. Первым долгом сходил к обедне, когда пришёл, углубился в думы. Работа на пункте приходила к концу, впрочем, можно ещё поработать неделю или две, а потом убираться. Но в Благовещенске ведь тоже меня никто не ждёт! И я решительно придумал добиваться постоянной службы на Сретенском пункте. Удалось мне достигнуть желаемого. Оделся насколько мог почище и пошёл в контору просить какую-нибудь должность. Попадается переселенческий агент – Николай Петрович Щуров. Я попросил его доложить обо мне начальнику Николаю Ник. Данилевскому. Тот спросил меня, какую я могу занять должность, и знаю ли я грамоте? Я сказал, что могу быть писарем или стражником и сторожем. Выслушав всю мою признательность, он говорит, что писарей им не надо, стражник тоже есть, а нужен ночной сторож для наблюдения за порядком по двору. Жалованье он объявил мне 25 р., а все содержание моё. Я согласился на это, но вид подал, как будто бы ещё не совсем доволен и начал припрашивать по два фунта в день казённого хлеба. Он велел мне идти за ним в контору: – «Ну ладно, хлеба-то можно давать, но только смотри, когда у нас бывает большое скопление народа, то приходится посуетнее, куда-нибудь лишний раз сходить, съездить, чтобы не было никаких отговорок». Словом, предупредил, как следует. В конторе начальник потребовал от меня паспорт и солдатский билет. Сказал, что паспорт нужен новый, а мне велел занимать назначенную должность!

Начал я месячную службу с 10 мая в Праздник Вознесения Господня. Прослужил 20 дней, за которые вспоминал свою дорогую семью по 20 раз в день! Как ни говори, а сторожевая служба мне до противности не нравилась. Настанет, бывало, день, все в суетах да посовушках: сторож подмети, сторож принеси, сторож печки подтопи, сторож навоз отвези и т. д. В ночное время, само собой разумеется, все православные спят, даже животныя и те на спокое, и только один бедный сторож лишён этого права. Нельзя спать! Благодаря моей послушности и терпению во всём, я скоро обратил на себя внимание начальства. С 30 мая меня перевели из дворовой службы в продовольственный переселенческий склад, где заведующий этим складом Михаил Григорьевич Тыжнов заставил меня торговать разными съестными припасами. Разумеется, по учёту. Товар был следующий: крупа, мука, рис, чай, сахар, соль, горох, мыло, печёный хлеб и др. Торговля шла хорошо – выручки делал от 20 до 50 р. в день. Жалованье получал 30 р. в месяц и жизнь моя потекла не в пример лучше и спокойнее, чем сторожем. Ночи спал напролёт, а днём только и знал, что отпускал за наличные деньги – кто за чем приходил.

С половины июля переселенцев стало меньше. Торговля приходила в упадок, расходу провизии стало меньше и вот-вот еще с полмесяца, то и лавочку мою прикроют. Приходилось опять думушку думать – что же я буду делать? А между тем еще при поступлении на эту должность выпросил у начальника свидетельство на дешёвый тариф для проезда моей жены от Перми до Сретенска. Это свидетельство я уже послал домой и просил супругу с сыном немедленно выезжать ко мне. А тут я остаюсь не при чём. Что делать? А жену ждал уже со дня на день. Положение было неловкое!

Но по рекомендации заведующего складом я попал на ещё лучшую должность. Вот как это было. В то же лето, т. е. 1901 г., в Покровке на Амуре строился такой же пункт, как и в Сретенске. К 1 августа на этот пункт были нужны стражник и сторож. И Михаил Григорьевич спросил: – «Не желаю ли я у них служить всю зиму? Я согласился. И тогда мне объявили, что всем персональским советом обсудили назначить меня стражником на Покровский пункт.

В последних числах июля мне уже пригнали форменное стражницкое обмундирование, и я приготовился к отправке в Покровку, т.е. на 400 верст дальше.

Переселенческий начальник Н.Н. Данилевский напутствовал: «Василий, я назначаю тебя стражником на Покровский переселенч. пункт для наблюдения за порядком и для охранения его от всякого прикосновения. Примешь от агента по описи оставшийся строительный материал, кроме того, съестные припасы, которые он, вероятно, поручит тебе продавать. Деньги высылай сюда на имя заведывающаго складом. Жалованье назначаю 35 р., даю сторожа, который будет по ночам караулить и помогать тебе во всём. Для самозащиты возьмёшь трёхлинейную винтовку, револьвер и шашку. Да, с казаками-то как-нибудь обходитесь получше, а то они, ведь, народ-то очень недобрый, вредный. Избегайте лишних с ними дружб и знакомств. Пиши обо всём подробнее, а если что будет нужно, то проси, и мы пошлём. Не мешало бы взять теперь что-нибудь необходимое из продуктов. Если приедет твоя жена, то мы отправим её к тебе на первом отходящем пароходе». Дал мне письмо, адресованное на имя Л.М. Соловьева, и приказал готовиться к отправке в место назначения.

Как выше было сказано, послал я дешёвый тариф жене ещё в начале июня и ожидал прибытия её с сыном к 25 июля. Ожидания мои были напрасны: она и не ехала, и не отвечала на моё требование.
(Продолжение следует)

  • Расскажите об этом своим друзьям!