Горная чуя |
07 Июня 2012 г. |
Этот посёлок часто упоминается в местных СМИ. То там кончились лекарства, то продовольствие, то дизельное топливо для электростанции. Возможно, многие другие посёлки, удалённые от путей сообщения, находятся в таком же положении. Но Горная Чуя – это место, где началась моя трудовая деятельность геолога Горно-Чуйского рудоуправления треста «Мамслюда». Там мы с женой встретили замечательных людей, которые помогли нам освоиться на новом месте в самом начале трудовой деятельности. А гольцы, реки и леса, окружающие этот посёлок, и спустя пятьдесят лет я забыть не могу. Когда в августе 1958 года мы прилетели в посёлок Мама, то первое наше впечатление, что мы очутились на берегу Угрюм-реки из одноимённого романа В. Я. Шишкова. Казалось, что Шишков писал свой роман именно здесь, возможно, в этом ресторанчике на её берегу. Высокие горы, обрывающиеся к реке, стремительное течение почти чёрной воды и это небольшое здание ресторанчика, напоминающее постройки прежних лет – чем не декорация для его романа. За три года работы в тресте «Мамслюда» я много раз прилетал в этот посёлок. Тогда ещё между Горной Чуей и Мамой было регулярное авиационное сообщение, и я всегда с волнением ожидал момента, когда заросший лесом водораздел между Витимом и рекой Чуей внезапно оборвётся, и внизу, под крылом самолёта, откроется панорама посёлка Мама, заключённого между горным массивом и двумя берегами рек – Мамой и Витимом. Три года работы рудничным геологом на обширной территории рудоуправления позволили мне оценить природу района как уникальную по своей красоте и самобытности. Бывал я и в Красной Поляне, и на озере Рица, встречал красивые места, когда работал в Индии. Но там природа не производила на меня такого впечатления. Возможно, та природа воспринималась мной как красивая декорация в театре, где на сцене ещё нет действующих лиц и, соответственно, ещё нет переживаний у зрителей. А здесь, в Горной Чуе, я жил и работал среди этой красоты. Здесь я был не просто зрителем, но и действующим лицом. А это совсем другое дело. Горы, склоны которых покрыты лиственным и сосновым лесом, а иногда и кедром. Их вершины, почти без леса, зимой похожи на белые купола, возвышающиеся над заснеженным лесом. Вершины гольцов иногда покрыты кедровым стланником, через заросли которого практически невозможно пробраться летом, зато зимой по ним можно было свободно идти по крепкому снежному насту. По работе мне приходилось посещать горные выработки на многих гольцах, разбросанных по территории района на десятки километров. Путь проходил по тропам или по тракторным дорогам вдоль речек и по водораздельным хребтам между соседними гольцами. Летом – верхом на лошади, зимой – на санках. Мне, городскому жителю, пришлось с азов учиться запрягать лошадей и ездить верхом. Не обошлось и без падений вместе с седлом под брюхо лошади. Но позже лошадь выручала меня в трудных ситуациях. Однажды летом я задержался на удалённых жилах и уже на половине пути в Чую понял, что до посёлка мне не добраться. В темноте продолжать путь через каменистые участки и частые пересечения реки с берега на берег было бы безрассудно. Недалеко от этого места, почти на вершине гольца, находился небольшой посёлок на жиле 330-й, но тропа к нему поднималась по крутому склону и проходила через лес по краю обрыва. В темноте ехать по ней было опасно, но и выхода не было. Тогда я полностью доверился своему коню, опустил поводья и, пригнув голову к шее коня, чтобы не наткнуться на ветки деревьев, направил коня к посёлку. Где-то внизу журчал ручей, но я уже ничего не видел. Лошадь знала дорогу и понимала, что скоро её ждёт отдых и хороший корм. Благополучно добрались до посёлка, отдохнули, а солнечным утром, уже не спускаясь обратно к Большому Довгокиту, продолжили путь по водоразделу рек Большой и Малый Довгокит. С хребта открывался такой замечательный вид на заросшие лесом отроги гольцов, что хотелось остановить коня и любоваться природой. Но времени на это, как всегда, было очень мало – работа есть работа. Наиболее удалённые горные разработки находились на водоразделе рек Чуи и Мамы. Отсюда, с вершины этого хребта, далеко-далеко внизу серебряной ленточкой просматривалась река Мама. Но там не было месторождений мусковита, а может быть, они ещё не были открыты, и с сожалением приходилось поворачивать коня и возвращаться в Горную Чую. В зимнее время верховых лошадей сменили сани, а к зимней одежде прибавился тулуп. Тропинки и дороги, по которым можно было проехать летом, сменили санные дороги по замёрзшим рекам, соответственно удлинив путь и время в пути. Долгий путь и мороз заставляли даже при тулупе периодически покидать сани и бежать за лошадью, чтобы хоть как-то согреться. Иногда на реке встречались наледи, скрытые под снегом, в которые лошадь по брюхо проваливалась в воду. Выводя лошадь с санями из снежно-водяной ямы, я, конечно, вспоминал рассказы Джека Лондона о зимней Аляске. Но одежда промокнуть не успевала, а на морозе превращалась в снежно-ледянистый панцирь. Часто, возвращаясь в санях от верховьев реки Большой Довгокит в Чую, я замечал на горизонте сверкающий в солнечных лучах своей остроконечной вершиной незнакомый мне голец. Его необычная форма, его заострённость и относительное превосходство по высоте над другими горными массивами заинтриговали меня. Этот голец находился на левобережье реки Чуи, где мы никаких работ не производили. Я поделился своими впечатлениями с коллегами, и летом мы отправились в поход к этой заинтересовавшей нас вершине. На второй день у подножия гольца нам встретилась ложбина, заполненная огромными глыбами каменного материала. В геологии такие каменные реки носят название «курумы». Глыбы медленно скользят вниз по склону, со временем постепенно разрушаясь и иногда удаляясь на довольно приличное расстояние. Вершина гольца действительно напоминала остроконечный пик, который в зимнее время блестел на солнце и так притягивал наше внимание. На скале стоял геодезический знак, свидетельствующий, что не мы первые побывали на нём (геодезисты всегда идут первыми в ещё неисследованные места). В Мамско-Чуйском районе почти каждый голец имеет своё собственное имя, возможно не официальное, а простонародное. Есть гольцы Решающий, Желанный, Заречный. Вероятно, и этот голец имел собственное имя, но в моей памяти он сохранился как Ставролитовый. Конечно, Мамско-Чуйский район не Швейцария и не Альпы – не тот климат, не те пути сообщения и нет комфорта для туристов. Но по красоте природных ландшафтов он бы мог поспорить с ними.
Тэги: |
|