Делать людям добро |
30 Марта 2012 г. |
В октябре 1940-го года, ещё до начала Великой Отечественной войны, 18-летнего Григория Чупанова призывают в ряды Красной армии. После школы он проработал полгода в Жигалово и по направлению окончил курсы шофёров в Иркутске. Одну из команд последнего довоенного сибирского призыва направляют на Дальний Восток, в городок Бикин.
Новобранец начинает службу в противотанковом истребительном дивизионе. «Командира части на «эмке» возить будешь, красноармеец», – коротко приказал его ротный. В мирное время служба летела бесконечной дорогой. В любое время, несмотря ни на какую погоду: метель ли на улице, ливень ли стеной, – командирская «эмка» колесила по всему Хабаровскому краю. 22 июня 1941 года мирные полгода армейской службы прервало сообщение Информбюро: – Мы были в дороге, и только поздно ночью, когда вернулись в дивизион, узнали о нападении на нашу Родину. Из части, где служил Григорий Чупанов, на фронт, на защиту западных рубежей стали срочно направлять солдат, офицеров и технику. Танкетки, грузовые машины и легковые почти сразу же все погрузили на эшелоны, в срочном порядке уходившие на Запад. Через месяц в дивизионе остался единственный старый грузовик «ГАЗ-АА», на котором Григорий Чупанов продолжал свою службу. На все просьбы отправить его на фронт, следовал глухой отказ. – Всё снабжение нашей части легло на мой грузовик. Вот он, – Григорий Иванович недавно полностью утратил зрение и просит свою дочь показать фотографию. – Это я таким вот был. Здесь я со своей машиной. Это меня корреспондент из Хабаровской газеты сфотографировал... На обороте сделана надпись: Газета «Красная звезда» и стоит дата – 14 сентября 1941г. Война громыхала на Западе, а здесь, где служил Григорий Чупанов, ежесекундно ждали нападения со стороны воинствующей Японии. Два долгих года прошли в постоянном напряжении: – В дивизионе у нас на троих один карабин да десяток патронов только и оставались... В начале 1943 года в войска Красной Армии стало поступать американское вооружение и техника по лэнд-лизу. Личный состав начали срочно переучивать: – К тому времени, когда началась война с Японией на Востоке, я уже умел водить «Виллис порт восемь», «Додж три четверти», шевролетты и форды. В дивизион сразу прибыло большое пополнение, кормить нас стали лучше. 9 августа 1945 года в 4 часа утра их подняли по тревоге, и авторота Григория Ивановича первой выехала полном боевом вооружении на границу с Китаем. Тяжёлый трехосный грузовик сержанта Чупанова, на который его посадили как самого опытного шофёра, был полностью, под потолок, загружен артиллерийскими снарядами и ехал к границе. Темнело, а шофёру надо было ещё найти свою часть. Дорога под колёсами постепенно уходила в болото. В тех местах жители в сухое время года подкладывают в колею дёрн: – И только посуху там, в тех местах можно проехать. Хорошо, свою часть, когда увяз, сразу нашёл в трёх километрах на юг. На верёвках солдаты по 20–30 с каждой стороны вытаскивали меня. Доехали мы так до самого Харбина, каждый километр увязая в трясине. Пехота на своих руках выносила грузовик каждый раз. Расстояние по карте всего-то полсотни километров, но каких? Там, в пойме реки Уссури местность болотистая, заливная. Сухо, значит проехать кое-как ещё можно. Если дождь – дорог нет. Всё тонет! Мостов нет. Сапёры дёрна и досок в колею положат, вот и вся дорога, и мы дальше едем на фронт. Когда Григорий Иванович вместе со своей авторотой въехал в освобождённый Харбин, его удивили стены домов, сложенные из дёрна и глины: – Низенькие, маленькие, не больше двух метров высоты, хрупкие на вид такие. Видел я прикованного за левую руку японца, на цепи он сидел в стрелковой нише. Рядом ещё три цепи лежали с телами убитых. Еду дальше, смотрю, японского генерала, пленённого, везут. Он был в открытой штабной машине. Сидел один на заднем сидении. Он был очень толстый, за сто килограммов, а грудь и живот у него были все в сверкающих орденах. Потом узнал, звали его Пу Ю. Его я видел своими глазами. Сегодня глаза Григория Ивановича вообще ничего не видят. В конце войны его поставят на склад – содержать и выдавать танковые кислотные аккумуляторы. Жил он там же, в подсобке. Кислота поразит слизистую оболочку его глаз, и со временем он будет видеть всё хуже и хуже... После освобождения Харбина, война для Григория Чупанова закончилась. Его часть сразу же отвели на место прежней дислокации. Уже через месяц он продолжает службу всё в том же самом Бикине. Демобилизация застанет его в Хабаровске через два года, в феврале 1946-го. После армии Григорий Чупанов вернулся домой, в Жигалово. На гражданке он будет работать в автоколонне №1. Он первый из руководителей будет подымать материально-техническую базу этого предприятия: – Морозы там, в Жигалово, крепкие, и первые с завода машины размораживались. Мы утеплили гараж, поменяли котёл отопления и стали работать. Работали на совесть, и вскоре стали приносить прибыль как предприятие. В 1978 году Григорий Иванович переезжает в город Шелехов. В скором времени его назначают директором Трансагенства, а потом и автостанции, где он работает до самой пенсии. Со временем зрение Григория Ивановича стало сильно подводить. Когда-то поражённая кислотными парами роговица начинает отмирать, и он катастрофически теряет зрение. Вот на фото из семейного альбома Григорий Иванович уже в больших роговых очках. Ему вручают очередную трудовую награду. На стене видна агитация советской эпохи. 60 лет трудового стажа было у Григория Ивановича. Он ушёл на вынужденную пенсию, ухаживать за ним стала его дочь Ольга. У ветерана в квартире чисто, пахнет свежей выпечкой: – Это внуки, а вот правнуки, – показывает семейный фотоальбом дочь ветерана, – у папы два внука, две внучки, 3 правнука и правнучка. Сейчас он только радио слушает, телевизор не видит, и часы у нас в доме говорящие. После того как папа потерял зрение совсем, он не замкнулся в себе, к нему часто заходят сослуживцы, знакомые и друзья. Главный принцип всей его жизни и всегда был – делать людям добро, и сегодня все приходят к нему с добрым чистым сердцем…
Тэги: |
|