Выборы в городке Ы... (Рассказ. Часть 3)

Продолжение рассказа Геннадия Русских. По ссылкам: часть 1, часть 2.

Возмущению моему нет предела. Как же так? Это ж ни в какие ворота! Это ж... Это ж... Да мы не оставляем людям выбора! Плох тот, кто покупает, и тот, кто продаётся. Получается вдвойне плохо. Тупик. И слышу я такое уже не в первой квартире.

– «Стоп, стоп, остынь, – я начинаю рефлексировать. – Ну что ты заладил. Наверное, плохо покупать людей. А если у них пенсия грошовая, если за квартиру нечем заплатить».

«А совесть?»

«Ты бы за двести рублей не продался?»

«Не продался!» – громко и пафосно заявляет моя совесть.

«А за 10 тысяч?»

«Гм, наверное, нет».

«А за сто, а за миллион? Дело ведь не в сумме, а в принципе. Что ты тут строишь из себя борца за высокие идеалы? У тебя худо-бедно зарплата вдесятеро поболе их пенсии, машина в ограде, щей вот со свининкой нахлебался. А ты видел, как они живут? Мебель ещё хрущёвских времён, полы вспучило, обои – одно название. Ты ещё в холодильник, да в шкафчик не заглядывал. А там наверняка кроме перловки да дешёвой кильки и нет-то ничего. Этих людей всю жизнь обманывали. Даже коммуняки обманывали, а уж о нынешней власти и говорить нечего. Вот ты, как власть, что для них сделал за пять лет? Какого чёрта вы, депутаты, вбухали бюджетные деньги в какой-то развлекательный центр? Ведь ты за это руку поднимал, голосовал. Кому он нужен этот центр? Этим старикам? А ведь таких, как они, чуть ли не весь наш городишко. Это и есть тот самый кондовый народ, к совести которого ты призываешь. Он вырос и выживает в сплошном обмане, так почему он должен кому-то верить? И потом, кто-то ведь смотрит сквозь пальцы на то, что людей покупают. Что, об этом не знают в окружных и в участковых комиссиях? Знают. Значит, вы, власть, и развращаете людей, а потом кричите о совести».

«Гм, да!»

Раз ступенька, два ступенька. Звонок.

– Кто? – резкий злой голос из-за двери.

Я слово в слово пою свою заученную песнь, кто я такой.

– Пошёл вон! – голос переходит на более высокие тона. – Суки позорные, ворюги, ненавижу вас всех. Растащили всю Россию, виллы себе покупаете, яхты, а тут последний хрен без соли доедаем. Ещё раз придёте, из берданы пальну.

От последних слов я соколом взлетаю сразу на два этажа, с ужасом и смехом одновременно. Такой и впрямь пальнёт. М-да.

Звонок, барабанная дробь детских шажков, следом энергичные, молодые. Женщина, в уютном халате, с чересчур открытой шеей, что видна трогательная ложбинка. Взгляд внимательный и улыбчивый. Крепкие бедра обхватил симпатичный малыш.

– Ты кто, дядя?

– Я – ваш будущий депутат.

– Да? Смело! – лукаво усмехнулась мамочка. – А какая ваша программа?

«Программа моя проста и несложна, – мысленно декларирую я, – была бы жизнь у народа надёжна!»

А вслух начинаю со знанием дела рассуждать о городском скудном бюджете, о программах и о том, что только я разъединственный во всём этом разбираюсь, и что спасти наш заштатный городишко могу тоже только я – действующий и будущий депутат городской думы. Я лезу в суму, вытаскиваю несколько агиток, исполненных в красно-чёрных тонах, где я сам себя расписал таким хорошим, что потом, перечитывая, я кое-где ощущал неудобство от собственного бахвальства. Там было и про совесть, и про душу, и про то, что я пишу рассказы и песни, и даже была фотография, где я с вдохновенным взором снялся с одним известным политиком.

Продолжая улыбаться, женщина огорошивает меня:

– А мне про вас вчера звонили. Сказали, что вы лентяй, вор и пьяница.

– Вор?! – почему-то больше всего зацепило меня это слово.

– Ну да, вор, – со смаком повторила женщина. – Что вы на деньги городского бюджета строите два коттеджа – себе и сыну. А в округе ничего не делаете.

– Так уж и ничего?

– Ничего. А нам ваш соперник обещал построить в нашем дворе садик и бассейн, а в скверике разбить японский сад. А ещё в два раза снизить тарифы на ЖКХ и свет.

– А коммунизм он вам не обещал, нет? Ну, в отдельно взятом городе?

– Не надо так со мной разговаривать. Забирайте ваши прокламации, и...

Обдав меня волнующей парфюмерией, дверь захлопывается.

Меня захлёстывают злость и обида. Я вор. Вот те на... Они, наверное, думают, что в подвале городской думы валом навалены деньги, и надо только спуститься и нагрести себе полные карманы. А не далее как вчера я держал в руках листовку, выполненную на ксероксе, где было написано, что я украл миллиард, а прошлые выборы выиграл подкупом и обманом. Да что ж это деется-то?! Чёртовы конкуренты. Это всё их рук дело.

«А что, если бы была возможность, ты бы стырил миллиард, а?» – начинает зудить моё эго.

«Поди прочь».

«Что, трудно? Да, приятель, нелегко. А как ты думал, что тебя будут по головке гладить? Конкуренция. А не нравится – дак всего и делов-то, дойти до окружной избирательной комиссии, написать пораженческое заявление, что, мол, не желаю участвовать в этом фарсе дальше, и ты вольный казак».

«А ответственность перед людьми»?

«Ну что ты заладил. Себе-то не ври. Какая ответственность? Перед сотней соседей в округе. А многие и слыхом о тебе не слыхивали, и так же быстро забудут имена и фамилии твоих конкурентов. Люди живут своей жизнью, своими заботами. И если ты проиграешь эти выборы и придёт другой, то что изменится? Ровным счётом ничего. Вон один из твоих соперников прописал, что если он придёт, то наступит новая жизнь. Тебе не смешно?».

«Есть немного».

«То-то и оно».

«Но я за честные выборы!»

«А миллиард?»

«Прочь! Прочь!»

Раз ступенька, два ступенька.

Ударим

по выборам

высокой

явкой...

– Гм-м...

Нашей

дружной

солидарной

заявкой.

– А что, неплохо!

За Иванова

голос отдать

есть основание.

Дружно

идём

на голосование!

Эх, явка, явка, будь она неладна. Только она может меня спасти. Но как выманить на участки этот чёртов электорат, какими коврижками? Хоть бы погода в день выборов была хорошая. А мои конкуренты уже вовсю используют досрочное голосование. Вчера звонил в окружную комиссию, сказали, что закупили, тьфу ты, привезли несколько сотен. И вчера же навстречу мне попалась подвыпившая пара, и я услышал отрывок их разговора, от которого скорбь моя усилилась:

– Как мы их обули, а? – возбуждённо долдонил хрипловатый женский голос. – По две сотки рубликов на брата. Это ж пивом можно залиться. Да за две сотки я готова хоть каждый день голосовать. На автобусе на участок отвезли и привезли, ну лафа! А менты-то, менты, ну лохи! Прям под носом у них. Ха-ха-ха.

Во как: не их обули, а они! Мне грустно. Чувствую, как за две сотни рублей с каждым избирателем уменьшается мой шанс на победу.

«Но не все же такие, – мысленно успокаиваю я себя, – основная-то масса это нормальный люд».

«Ты уверен?»

«Уже не знаю».

Звонок. На площадку тут же энергично выскакивает сытый пожилой дяденька, точно только и ждал, когда я приду.

– Что угодно?

Я представляюсь.

– Так, так... – деловито нетерпеливо помахивает мой визави головой в такт моим словам. Волосы аккуратно зачёсаны назад, старомодный галстук повязан на клетчатую байковую рубашку. Ладони белые, почти женские, не изработанные. В движениях лёгкая манерность человека, наблюдающего, как бы за собой со стороны. Взгляд чуть высокомерный, в котором проглядывается начальственная безапелляционность и строгость. Про себя думаю, что дяденька, скорее всего, из разряда тех, кому в жизни всё ясно и понятно, которые знают в какую сторону шашкой махать, не поступаются принципами и большие любители посещать курорты и санатории. От его коренастой, гладкой фигуры так и веет партноменклатурой 80-х. По настрою чувствую, что я не ко двору. «Точно спросит про партийную принадлежность», – думаю я. И он, тоном следователя спрашивает.

– Вы из какой партии?

– Самовыдвиженец, не путать с самозванцем, – улыбаюсь я своей угадке.

– Это вы вчера избирателям всучили подарочек – просроченную колбасу?

Я вздыхаю. Сегодня видимо, не мой день. Шансов обратить дяденьку в «свою веру» у меня никаких. И я, состроив участливую гримаску, спрашиваю:

– Вкусная?

– Гаже ничего не едал. Так это ваша инициатива? – в голосе грозовые нотки.

И не слушая моё ни «да» ни «нет», заводится с пол-оборота.

– Вы что же это творите, а? Как вам не стыдно народ покупать за дрянную колбасу. Вот она ваша хвалёная демократия. Совесть-то где? Вот когда я возглавлял партийный комитет...

Я позорно бегу, слыша, как разоряется мой нечаянный собеседник мне вслед на весь подъезд. Выскакиваю под снежную круговерть. Стою, раздумывая – или идти дальше, или вернуться домой. Светла ли моя печаль? С грустной улыбкой за своё позорное бегство опять проигрываю в памяти только что состоявшийся разговор. Наверное, дяденька догадывается, а точнее знает, чья это «инициатива». Просто на мне он выместил свою злость. Какая ему разница, из какой я партии? Неужели он до сих пор не дотумкал, что те времена, когда он был партийным бонзой, безвозвратно канули в Лету? Сегодня партии-потешки, в том числе и его бывшая, варятся в одном казане и потом разливаются армейской разводягой умным и хитрым баландочерпием, – каждому по заслугам. Лоялен – получи побольше, строптив – поменьше.

Отчего-то вспомнилось детство, как я с родителями иду радостно на кумачовый избирательный участок, где гремит оркестр, торгуют общепитом и разливным пивом. Папаня покупает мне сахарного петушка, а себе – пивка. Я с тайным восторгом смотрю, как он торжественно опускает свёрнутую бумажку-бюллетень в урну, словно сотворил великое дело, проголосовав за блок коммунистов и беспартийных, какого-нибудь рабочего, колхозницу или просто домохозяйку. Говорят, тогда был тоталитаризм, а сейчас демократия. Да, домохозяйке теперь депутатство не светит. Хорошо это или плохо?

• (Окончание следует. По ссылкам: часть 1, часть 2.)

• Расскажите об этом своим друзьям!