Странные бывают данные

Череда тематических выпусков как-то отвлекла от того, что начало 2023 года является юбилейным для ряда иркутских поэтов. Что ж, «повернём время вспять».

13 января было 105 лет со дня рождения Виктора Киселёва, автора прозы, стихов, эпиграмм и поэтических переводов. 21 января – 100­летие Валерия Алексеева, поэта с непростой судьбой, оказавшегося в г. Ангарске через «Китойлаг», и 115­летие Константина Седых, настолько известного в качестве прозаика, что десять его поэтических сборников мало кто помнит.

И совсем недавно – 24 марта – был 120­летний юбилей Анатолия Ольхона.

Желающие подробно ознакомиться с их биографиями легко найдут информацию в Интернете. Правда, Википедию лучше не читать. Там, например, про Ольхона сказано, что он «побывал в Восточной Сибири», и это про человека, который прожил в Иркутске почти 20 лет! Впрочем, есть странности и в других источниках.

Так, в воспоминаниях А.Г. Ступко, заместителя и редактора «Восточно­Сибирской правды» в 1949­1963 гг.), опубликованных в журнале «Сибирь» (№2, 2013), а затем в «ВСП» (4.04.2017), написано: «К характеристике Ольхона уместно вспомнить эпизод 1952 г. Тогда вся страна готовилась отметить 70­летие И.В. Сталина... Тогда-то и возникла мысль о том, что пребывание Сталина в сибирской ссылке должно быть увековечено поэмой. Кто мог написать её? Конечно, Ольхон. И его пригласили в обком партии... Ольхон и впоследствии часто заходил к нам в редакцию...» Что здесь не так? А то, что поэт умер в 1950 г. (он, кстати, писать поэму отказался) и 70 лет Сталину исполнилось в 1949 г., а не в 1952­м.

Не исключено, что этот ляп пойдёт гулять и дальше.

Однако среди биографических деталей попадаются загадки позаковыристее.

Меня давно интересовала литературная борьба 20­х годов. Различные объединения и группировки буквально враждовали друг с другом, а их полемика в прессе порой доходила до призывов расправы с «врагами революции» из другого творческого лагеря. В период репрессий эти публичные «доносы» аукнулись многим, а в постсоветский период вошли в моду упоминания о том, как тот или иной писатель пострадал от советской власти, либо безвинно, либо противостоя ей, – это как бы придавало им дополнительную значимость. С такими вставками нередко связаны некоторые странности.

Так, про Валерия Алексеева сообщается, что он отбывал срок по 58­й статье, за то, что «во время обыска у него изъяли сборник “Чтец-декламатор”, где были опубликованы “Песнь о великом походе” С. Есенина и статья Л. Троцкого “Ленина нет”...» Однако, если произведения Троцкого были реально запрещены в тот период, то запрещённость Есенина – миф. Достаточно просмотреть библиографию, чтобы убедиться: с 1926 г. до середины 50­х сочинения «запрещённого» поэта издавались чаще, чем раз в два года, объёмом до сотен страниц и в десятках тысяч экземпляров! И наверняка одна из самых революционных поэм в сборники входила. Правда, там дважды упоминался Троцкий, но такие вещи тогда легко убирались малозаметными сокращениями.

В беседе с Валерием Алексеевым («ВСП», 24.01.1998) есть два важных момента: 1) у него нашли «Чтец-декламатор» издания 1929 г. (когда Троцкого ещё не вычеркнули из истории); 2) перед арестом он был лектором-международником ЦК ВЛКСМ. Понятно, что обыски у кого попало не проводились, значит, можно предположить, что – либо на Алексеева был чей-то ложный донос, либо сказал он что-то неосторожное, и дело вовсе не в Есенине, как представляют это в биографии.

Но вернёмся к Ольхону. На сайте библиотеки им. Молчанова-Сибирского читаем: «в 1928­1930 гг. был заместителем председателя московского Общества крестьянских писателей» (то же есть в Википедии). Однако в истории ВОКП (Всероссийское объединение крестьянских писателей – так оно правильно называлось в указанный период) сообщается, что председателем в 1927­1932 гг. являлся Подъячев, заместителем – Замойский. Пестюхин упоминается лишь в документе пленума ВОКП (ноябрь 1927 г.) как «попутчик крестьянской поэзии» и поэт, «лишенный еще четкой пролетарской идеологии». Какое после этого могло быть заместительство? Но отметим, что в качестве участника ВОКП он здесь указан.

В других биографических справках об Ольхоне сказано: «был участником Московской литературной группы “Перевал”». Но мог ли он быть участником двух враждующих групп одновременно? Ладно, допустим, что, обидевшись на «крестьян», он перебрался к более интеллигентным товарищам. Смотрим списки членов «Перевала». Наш поэт есть только в одном из пяти вариантов, найденных мной, причём, под фамилией Ольхон, хотя этот псевдоним он взял уже в Иркутске, и в списке должен бы значиться под своей истинной фамилией – Пестюхин. Похоже, что туда он попал уже на основе информации, сочинённой кем-то из иркутян.

В воспоминаниях поэта Г. Глинки перечислены и действительные члены «Перевала», состав которого регулярно менялся, и даже изредка появлявшиеся на заседаниях, но о Пестюхине – ни слова.

Далее в биографии Ольхона сказано о некоем разгроме «Перевала» в 1930 г., после чего, мол, Пестюхин был арестован и сослан в Иркутск за антисоветскую деятельность. Кто громил? ОГПУ? Нет, всего лишь некоторые участники дискуссии в Комакадемии. И «Перевал», кстати, объявил о прекращении своей деятельности даже позже всех остальных литературных групп в 1932 г. – в исполнение решения ЦК ВКП(б) о создании единого Союза советских писателей, – года через полтора после появления Пестюхина в Иркутске. И наконец, надо бы знать биографам, что формулировка «за антисоветскую деятельность» появилась при Хрущёве, ранее в 58­й статье значилась «контрреволюционная деятельность», и за неё отправляли отнюдь не в Иркутск для свободного пребывания в писательской среде.

Вот я и думаю: а не пора ли составителям биографических справок задуматься о том, что они не беллетристику сочиняют, а создают своего рода исторический документ, который будет дублироваться и использоваться много раз? Хотя – кому мои думы в указ...

***

Виктор КИСЕЛЁВ

Шестой океан

Есть пятый океан –

Воздушный,

Он синим светом осиян.

И есть ещё один –

На суше –

Шестой зелёный океан.

Он равно «Тихий» и «Великий»,

Многообразный и простой.

Он нам дороже всех реликвий

Своей безбрежной красотой.

На нём и в ясную погоду

Гуляют буйные валы.

Его вздымают к небосводу

Литые медные стволы.

Хранитель доброй

Русской силы,

Былинный гордый великан,

Краса и гордость всей России –

Шестой зелёный океан!

***

Валерий АЛЕКСЕЕВ

«Пятьсот весёлый»

Мелькали города и сёла,

баян отчаянно играл,

и поезд наш

«пятьсот весёлый»

шёл из столицы за Урал.

Но в нём веселья было мало,

в него набился разный люд,

и мест на всех недоставало.

На нарах, шатких и скрипучих,

сидели: бабка, как сова,

путеец с бородой колючей

и франтоватая вдова.

Танкист, уволенный по чистой,

глядел на свой пустой рукав…

И оглашал округу свистом

наш запыхавшийся состав.

День всё короче становился,

угрюмый лес шумел листвой,

и чернокрылый ворон вился,

как «мессершмитт»,

над головой.

***

Константин СЕДЫХ

Беглянка

Над серым лежбищем тумана

В степи блестит, как серебро,

В шеломе старого кургана

Берёзы белое перо.

Плывёт над степью сонный кречет,

Пылит цветочная пурга,

И кто-то сильный ловкий мечет

Вязиль шипучую в стога.

По голубой его рубашке,

По красным крестикам шитья

Узнал я в нём твои замашки,

Шальная молодость моя.

Так вот где ты. Нашлась, беглянка!

Не убежишь, пойдём назад.

Там без тебя молчит тальянка,

Не расцветает хмурый сад.

Пойдём! – над степью прозвенело,

Откликнулось издалека.

Но вдруг у ног моих вскипела

Водоворотами река.

И уплыла по ней, широкой,

Улыбку хитрую тая,

В луга, шумевшие осокой,

Шальная молодость моя.

***

Анатолий ОЛЬХОН

Прощание

Прожектором ощупывая лёд,

В залив вошёл, как мамонт, пароход.

Дрожали бивни – круглые лучи,

Они мне показались горячи:

Под ними будто таяла вода

И лёд исчез неведомо куда.

В исходе сентября здесь всё темно.

Не то чтоб ночь, а сумерки давно.

Мы целый месяц ждали пароход,

Все спорили: придёт иль не придёт?..

А я молчал. Я чувствовал душой,

Что стал тебе совсем-совсем чужой.

Любовь. Разлука. Горькие слова!

«Ты женщина, и этим ты права».

Насильно мил не будешь, говорят...

Но круглые прожекторы горят,

Как бивни разбивая полутьму.

Зима подходит к сердцу моему.

• Расскажите об этом своим друзьям!