Окно в природу

Почему горожан тянет к лесу, к земле, к простым бревенчатым стенам? Будто там осталось главное, без чего пусто и суетно в жизни. Мы возносимся всё выше в свои каменные убежища, забывая, что наши корни остаются внизу, под толстым слоем асфальта и бетона. Они беспокоят глубоко упрятанные души, зудят и не дают покоя в апрельские или сентябрьские дни, когда там, на земле, особенно хорошо.

Есть у меня один из любимых кадров среди цветных диапозитивов, называемых слайдами. По краям его густо-фиолетовая темень зимней ночи, а в центре, среди синих сугробов, такой неожиданный оранжевый микромир: парящий котелок над костром, топор рядом с расколотой чуркой, воткнутые в снег пила и деревянная снеговая лопата, похожая на весло. На заднем плане оранжево светятся брёвна избушки, утонувшей в снегу, огонёк горящей свечи мерцает загадочной звездой в оконце. Так он мал в царстве холода и снега, этот лесной приют, а сколько в нём тепла жизни!

Этот кадр лечит, когда худо на душе. Помните, как согревал старого Карло очаг, нарисованный на холсте? Говорят, что зимовье, лес – это уход от действительности. Может быть, и так. Иногда он, наверное, нужен, этот уход, чтобы понять действительность и вернуться к ней другим человеком. Можно лучше понять людей и себя, когда наедине с совестью. Наполнить чистой водой колодец, который внутри. Это разговор с Творцом, невозможный в многолюдье.

Пробуждение

Это в феврале: идёшь по своей же лыжне, завьюженной за неделю, и всё знакомо вокруг, но что-то уже не то. Или хвоя стала светлее? Снег ярче блестит? Рвётся наружу радостное предчувствие, и надо проверить догадку – стоишь лицом к солнцу, ждёшь, затаив дыхание. И вот оно, есть! Пока ещё робкое прикосновение идущего на Север тепла – тихо обтаивают ресницы от инея, дрожат и переливаются в лучах радужные росинки. Этого не было неделю назад – помню, проверял.

Конечно, ещё не весна. Это лишь первый её взгляд, брошенный издалека. Но следом уже пойдут маленькие открытия. Вот одно из них: проснёшься утром в стылом зимовье и слышишь сквозь стены: «Тр-р-р, тр-р-р!» По всему бору рассыпалась звонкая дробь. Дятел барабанит на сухом сучке, на всю округу сообщает, что зиму он пережил, свой участок застолбил и ждёт подругу. Заодно телеграфирует о грядущих мартовских оттепелях.

Дятел замолчал, слушая, как замирает эхо, и мне в избушке слышно, как оно тихо тонет, погружаясь в сугробы, как застревает в густой сосновой хвое. Отзовётся ли кто-нибудь? Да, новость подхвачена! Где-то за бором вторит другой барабанщик – тоже зиму пережил и тоже семью готов взять под своё тёплое крыло. И снова тишь, своё дыхание слышу…

А что такое хрустальное донеслось? Синички! Милые птахи, тёплые комочки, вы-то как уцелели после пятидесяти градусов мороза? Чем кормились, где прятались, чем согревались? Никуда не улетают, зимуют на Севере весёлые подружки-щебетушки, одетые в жёлтые жакетки в любое время года. Тоже голоса на весну настраивают.

После безмолвного, насквозь промёрзшего января хорошо думать о весне. Душа полнится теплом, какого не даст даже жаркий день.

Землеройка

Ещё одна мышиная история. Возвращаюсь из леса на лыжах. Иду быстро, чтобы успеть выйти засветло. И вот вижу – впереди, в нескольких метрах, по лыжне катится тёмно-серый комочек. Мышка! Отчаянно улепётывает, семенит крошечными лапками и пытается нырнуть вбок, но снег на лыжне спрессованный, не пробить его никак.

Ага, думаю, вот и поймаю тебя сейчас. Ведь дома ждут две дочурки с мамой, ждут рассказов про лес, а тут папка им зверушку живую достаёт. Вот визгу-то будет! Все захотят подержать в ладошках тёплый комочек, послушать, как громко бьётся напуганное сердечко.

Догоняю, накрываю зверушку меховой рукавицей и прямо в ней, чтоб не замёрзла, сажаю в рюкзак. Мимоходом замечаю чёрные бусинки-глазки и длинный носик, похожий на хоботок. Потом выяснилось, что это вовсе не мышка, а зовут её землеройкой.

Рассказ папы произвёл небольшую сенсацию. Дочки в нетерпении прыгают вокруг, пока развязывается рюкзак. Вытряхиваю рукавицу – и на ладонь падает застывший серый комочек. Глазки-бусинки закрыты.

Только потом узнал о редкой особенности землеройки. Оказалось, что эта зверушка очень ранима на испуг. Учёные люди писали, что достаточно только крикнуть на неё, грубо взять в руки – её слабое сердечко не выдержит испуга. Мне, конечно, это не было известно, взял грех на душу.

Дочки смотрели на папу с укором. Позвал кота, чтобы как-то загладить неловкость. Но чёрный лохматый хищник только потрогал землеройку лапой, лениво зевнул и тоже посмотрел с укором.

А летом копали колодец на даче. Вот уж не знаю, почему и как, но в глубокую яму всё время падали землеройки. По несколько штук за ночь. Они бегали по дну ямы, жалобно смотрели на нас и не могли выбраться. Тогда мы взяли на себя обязанности МЧС и выполняли спасательные работы. Папа, стоя на дне ямы, сажал зверушек в картонную коробку и осторожно подавал наверх, где их принимали детские руки и бережно несли к ближайшим кустам. Получалось без потерь, все зверушки были живы.

Голубизна

Даже в марте на Севере случались крепкие холода – за тридцать. По утрам плотина Усть-Илимской ГЭС скрывалась в облаках морозного тумана, показываясь на глаза только после полудня. Приезжие люди сетуют: где-то уже подснежники цветут, а здесь даже сосульки ещё не висят. Но старожилы знают, что скоро, совсем скоро сквозь скорлупу холода проклюнутся настоящие весенние деньки, по которым так стосковались люди, птицы, звери и всё живое, что как-то живёт на этой застуженной земле.

Первым о том позаботится небо. Оно подаст знак.

Небо как бы спустится на землю, чтобы все его видели. Оно везде, куда ни посмотришь, – стоит между домами, отовсюду брызжет по глазам слепящей синевой. Как и ты, одинокий странный лыжник, оно без определённой цели бродит по тайге, хотя там ещё снегу по пояс. Лес насыщается всеми оттенками голубизны – они на стволах высоких берёз, на узком оконце в зимовье, на снегу… И даже тени от сосен кажутся голубыми. Тайга по самые макушки сопок и гольцов напиталась этим цветом, как губка.

А снег уже не желает быть скучно-белым, как зимой. Ночью ему удаётся побыть фиолетовым где-нибудь среди сугробов.

Но, если по лыжне прогуливается молодая луна, тут уж всё вокруг становится волшебно-голубым. Кажется, что голубые снежинки смеются, глядя на луну, искрятся, светятся и вспыхивают россыпью самоцветов.

Днём можно снять шапку и с головой окунуться в тепло солнечного луча. Рукавицы надеты на лыжные палки – пара тонких рук тянется к небу. Закрываю глаза, но голубизна просачивается сквозь веки, голубеет весь мир, будто видится из космоса.

Перезвон

Вот и пришёл этот радостный день 19 апреля. Наконец-то… Пришёл в самый нужный момент, когда до тревожного звона натянулось ожидание. Душа истомилась, устала от холода затянувшейся зимы. Всего-то несколько дней назад зима была здесь хозяйкой, вернулась после обманчивой оттепели. Налетел порывистый колючий ветер, снежной дробью бил по щекам. Злыми зубцами застыла грязь на дорогах. Оживший, было, Иркут спрятался назад, в ледяные торосы, и всё вокруг тоже сжалось, спряталось, стало серым, тоскливым и зябким.

Но в два-три дня всё переменилось. Вернулось солнце, ожила стылая земля, и всё, что есть на ней, наполнилось теплом, задышало и запело. За ночь река очистилась, лишь отдельные льдинки наезжают на прибрежные камни и рассыпаются, отчего слышится тихий хрустальный перезвон: Динь-дилинь-динь. Этот негромкий, но настойчивый звон льётся на землю с небес, с гор, из кустов тальника, где журчит снеговая вода. Звенят песни куличков и трясогузок, они вернулись к родным гнёздам и купаются после трудной дороги, чистят пёрышки, охорашиваются.

Все к празднику готовятся. И первый подснежник, выглянувший из расщелины, – и он тоже звонит в свой сиреневый колокольчик – Динь-дилинь-динь! Ни один грубый посторонний звук не нарушит дивную гармонию. Всё успокоилось, всё прибралось и раскрылось навстречу общему празднику. Великое воскресенье сегодня – Пасха.

Жимолость

Глядишь, ещё июльская жара жарит вовсю, а уже начались осенне-зимние заготовки. Жимолость пошла. И от давления она помогает, и от головной боли, и вообще от всего, если верить той чепухе, что обрушивается на наши головы на рынке. Но какая-то толика правды есть, наверное, если ягода в народе уважаема.

Чтобы собрать её, придётся попотеть. Примерно так же, как в парной бане. Именно этим и занимаюсь сегодня. Вижу себя бедуином, стоящим в раскалённой Сахаре. Безжалостное солнце выжаривает из тела последние запасы зимних накоплений. Слышу, как ползут они каплями по спине и животу, набухают на поясе брюк. Удовольствие ниже среднего… Облако зудящей мелочи, плотно окутавшее со всех сторон, тоже не приносит радости.

И вот в воздухе слышится что-то новенькое. Сквозь назойливое зудение и стрёкот кузнечиков пробивается тревожное: «Ци-ци-ци». Очень похоже на «Цыц отсюда!» Оказывается, что над головой носится пара жёлтых хвостатых птичек – не знаю таких, к сожалению. Чем-то недовольны?

Держу курс на большой куст с ягодами, давно приметил его. Но, странное дело, чем ближе подхожу, тем воинственнее ведёт себя крылатая парочка. Ну, чего вы на меня так? Ягод жалко, что ли? У вас крылья есть, вы сверху ещё десяток таких кустов найдёте. Мне бы ваши возможности.

Подошёл к кусту, снимаю рюкзак. Сажусь на землю и устраиваюсь поудобней, чтобы начать с нижних веток. А тем временем птахи, мои преследователи, совсем обезумели. Теперь они отчаянно мечутся прямо перед лицом, гонят воздух, как два живых вентилятора, осыпают меня целым градом своих «ци-ци-ци». Самая отважная уже дважды чиркнула пером по кепке. А ведь ещё и клюнуть может… За что? Ну нет, это никуда не годится. Отгоняю маленьких агрессоров, а свободную руку протягиваю к ягодам и… останавливаю на полпути.

Из куста в упор смотрит блестящий чёрный глаз. Немигающий, в жёлтом ободке, полный страха и любопытства. Птенец, похоже, впервые решает сложную задачу – спасаться бегством или замереть, слиться с листвой!

Жаль, конечно, но… Встаю и с сожалением оглядываю куст – эх, до чего хорош! Крупные, дымчато-сизые ягоды гроздьями висят на каждой ветке, висят соблазнительно близко, только руку протяни. Но лучше уйти. А пернатые родители ещё долго цикают вслед, гонят незваного гостя дальше по вырубке. Только уже не тревожно звучат их голоса, но победным маршем.

Подснежник

Ещё издали заметил его и засомневался – показалось, наверное. Подхожу поближе. А ведь, в самом деле он, настоящий подснежник. Пушистый и жёлтый, как цыплёнок-пуховичок. Весёлые выводки таких цыплят обычно в мае разбегаются по южным склонам сопок. Но уже вторая половина августа! Как же так? – А вот так, захотел и вылез! – смеётся озорной пуховичок. И подмигивает жёлтым лепестком.

Мне тоже весело и интересно. Ах ты, чертёнок! Как здорово всех подкузьмил! Взял и выскочил назло всем установкам и срокам. А, впрочем, нет – не назло. Всем на радость расцвёл. И это никогда не поздно, всегда вовремя. Потому и вырос подснежник, а скорее, «передснежник», окружённый брусничником, – маленькое солнышко среди зелёных листьев и краснеющих ягод.

• Расскажите об этом своим друзьям!