НА КАЛЕНДАРЕ

Во времена глобальных бедствий нам аукается Достоевский

Павел Басинский, rg.ru   
13 Ноября 2021 г.

Ровно 200 лет назад на улице Новая Божедомка в Москве во флигеле Мариинской больницы для бедных в семье штаб-лекаря родился сын Федор — будущий революционер, каторжанин, писатель, публицист, религиозный и государственный мыслитель, оказавший невероятное влияние на всю последующую мировую литературу и философию. Без Достоевского уже нельзя представить культуру ХХ столетия.

Во времена глобальных бедствий нам аукается Достоевский

Он стал культовой фигурой русского Серебряного века, во многом определил течение новой русской религиозной философии и европейского «экзистенциализма». Его сочинениями зачитывались едва ли не все классики прозы ХХ века. Экранизировать его произведения мечтали и мечтают ведущие мировые режиссеры. О том, что значит для нас Достоевский сегодня, когда мир так круто изменился, мы поговорили с ведущим исследователем его биографии и творчества Людмилой Сараскиной.

Как никто из русских писателей, Достоевский считается пророком. Я не очень верю в пророчества. Пророчествами называется то, что сбылось, быть может, случайно. А о пророчествах, которые не сбылись, просто никто не помнит. Какие из предсказаний Федора Михайловича оправдались? Он меньше месяца не дожил до 1 марта 1881 года, дня убийства Александра II народовольцами, и это был бы день его, как ни странно звучит, торжества — ведь он об этом предупреждал в «Бесах»! А в «Преступлении и наказании» впервые описал «теоретическое убийство», то есть такое, которое совершается не из корысти, не из ревности или мести, а «от головы», от «теории».

Людмила Сараскина: Не думаю, что Достоевский, доживи он до гибели царя от бомбы террориста, испытал бы торжество — его жена Анна Григорьевна Достоевская писала, что сердце Федора Михайловича, обожавшего царя-освободителя, при этом известии разорвалось бы мгновенно... Но он и в самом деле знал за собой эту особенность — «своим идеализмом пророчить даже факты». «Случалось», — лаконично утверждал он. «Русский вестник» еще не закончил печатать «Преступление и наказание», как в апреле 1866 года Дмитрий Каракозов, отчисленный, как и Раскольников, из университета за неуплату, стрелял в Александра II. Каракозов, признав убийство законным средством достижения политических изменений, как раз и открыл эпоху терроризма в России.

Но что он предсказал в ХХ и XXI веках? Что сбылось и, возможно, еще сбудется?

Людмила Сараскина: В 1921 году в столетний юбилей Достоевского в журнале «Печать и революция» появилась публикация, где утверждалось: все сбылось по Достоевскому. «Он, — писал автор статьи В. Ф. Переверзев, — все еще современный писатель; современность еще не изжила тех проблем, которые решаются в творчестве этого писателя. Говорить о Достоевском для нас все еще значит говорить о самых больных и глубоких вопросах нашей текущей жизни».

Прошло еще сто лет, и мы можем видеть, сколь многое попадает в перечень «всё». Это и сценарий падения империи в лицах, и почерк политических убийств, и аристократы, пошедшие в демократию, и их инфернальные «подвиги». Оптика Достоевского, его способность предвидеть, помещая уже случившиеся события в горизонты предстоящего, была поразительной! Будущие итоги настоящих событий ему были ясны до подробностей. Он чувствовал «химию и физику» грядущей революции, предвидел ее соблазны и последствия.

Политические скандалы, болезненный абсурд, хаос, жизнь в стиле беспредела, все то, что принято называть «достоевщиной», станет обыденностью. Крушение нравственных и духовных основ человека, снятие всех законов и правил, норм, границ, запретов, сдерживающих начал, разрушительное торжество антиморали, насилие, вырвавшееся на свободу, изгнание истины — все эти знаковые явления современности в совокупности своей сложатся в антропологическую катастрофу.

Иван Бунин, не будучи поклонником художественной манеры Достоевского, вынужден был вслед за ним с болью и тоской свидетельствовать о расчеловечивании людей в эпоху революционных бесчинств, о неизбежном переименовании добра и зла. Его дневник «Окаянные дни» стал проверкой на практике того, что автор «Бесов» предвидел, а он, Бунин, увидел и пережил.

Порой кажется, что история «после Достоевского» продолжает дописывать его, выдвигая новые невиданные сюжеты. Пять его романов, «пятикнижие», обрели репутацию диагноза всего следующего столетия, многоликой бесовщины ХХ века. Вряд ли можно усомниться, что история исчерпана и ей нет продолжения в XXI столетии. Несбывшееся из предвиденного не доказывает ошибочность того, кто предвидел. Несбывшееся не сбылось пока. История, описанная Достоевским «на вырост», еще аукнется и откликнется. Реальность Достоевского остается открытой, и это ее фундаментальное свойство! Кто будет жить, тот увидит.

Как в мире отмечается 200-летие Достоевского? Пандемия сильно изменила планы и форматы?

Людмила Сараскина: Одними из первых юбилейный марафон начали литераторы Японии, предложив достоевсковедам написать эссе для спецвыпуска журнала «Современная мысль». Одна из тем — «Достоевский во время пандемии». Кажется, будто специально для нас, сегодняшних, был написан сон Раскольникова, которому пригрезилось, как неслыханная и невиданная моровая язва, пришедшая из глубины Азии в Европу, поражает мозг и души людей, отнимает разум, обрекает человечество на гибель. Очевидно главное: именно во времена глобальных бедствий аукается нам Достоевский, подает сигналы тревоги. Его «указующий перст» и напоминает, и предостерегает...

Пандемия многое изменила, прежде всего в образе жизни — уже полтора года научное общение привыкает к дистанционному формату: в Сети даже появилось, в подражание Рене Декарту, утверждение: covido ergo zoom (обыгрывается знаменитое изречение «cogito ergo sum» — «мыслю, следовательно существую», — Прим. ред.).

Сон Раскольникова в точности описывает то, что происходит сегодня. Но согласитесь, что дистанционные формы общения дают и новые возможности. Ведь тем не менее юбилей отмечают широко?

Людмила Сараскина: Отмечают — празднуют! — и в России, и в мире очень широко, я бы даже сказала, необозримо. Известия приходят из мест, где, казалось бы, есть только свои кумиры. Особенно приятно сознавать, что юбилей считают долгом отметить все без исключения российские музеи писателя, многие институты и университеты — выставками, конференциями, семинарами, «круглыми столами». Мне удалось принять участие в конференциях в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Калининграде, Новокузнецке, Омске, Варшаве. Впереди — конференции в ИМЛИ, ИРЛИ, а также в Черногории, Барселоне, Мехико. Прошла Международная конференция «Достоевский в диалоге культур: взгляд из XXI века» в Государственном институте искусствознания, где я служу, с обширной географией участников — от Мельбурна и Ланкашира до Севастополя.

В Словении, вслед за Венгрией, перевели моего «Достоевского» из ЖЗЛ-ской серии; «Молодая гвардия» выпускает третье издание этой книги.

И можно ли не назвать в череде юбилейных торжеств замечательный проект — чтение «Преступления и наказания» на 22 языках, прозвучавшее от Буэнос-Айреса до Токио?!

Кажется, мы сильно рассорились с Европой... Что сказал бы в связи с этим Федор Михайлович? Ведь он считал, что русские даже больше европейцы, чем сами европейцы.

Людмила Сараскина: Предвидения автора «Дневника писателя» о будущих взаимоотношениях России и дальнего Запада, России и славянского мира поистине ошеломительны. Он был зорким свидетелем: «Взгляните, кто нас любит в Европе теперь особенно? Даже друзья наши, отъявленные, форменные, так сказать, друзья, и те откровенно объявляют, что рады нашим неудачам. Поражение русских милее им собственных ихних побед, веселит их, льстит им. В случае же удач наших эти друзья давно уже согласились между собою употребить все силы, чтоб из удач России извлечь себе выгод еще больше, чем извлечет их для себя сама Россия».

Россия не сегодня рассорилась с Европой; прежде Достоевского об этой вековой (вековечной?) ссоре высказался Пушкин: «Иль нам с Европой спорить внове?» В «Клеветниках России» (стихотворению в этом году исполняется 190 лет) сделан горький вывод: «И ненавидите вы нас... / За что ж? ответствуйте: за то ли, / Что на развалинах пылающей Москвы / Мы не признали наглой воли / Того, под кем дрожали вы?»

Спустя полвека Достоевский как русский европеец констатирует тот же прискорбный факт: «Теперь всякий в Европе... держит у себя за пазухой припасенный на нас камень и ждет только первого столкновения. Вот что мы выиграли в Европе, столь ей служа? Одну ее ненависть!»

Россия, считает Достоевский, проиграла свою европейскую карту из-за того, что слишком активно, себе во вред, не считаясь с собственными интересами, не понимая даже, в чем именно эти интересы состоят, бросалась в европейские распри, как в свое кровное дело.

Спустя столетие с лишним ничего не изменилось — Федор Михайлович мог бы с прискорбием повторить свой диагноз.

В России к Федору Михайловичу неоднозначное отношение. Когда-то Анатолий Чубайс заявил: «Я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски». Сейчас уже стало общим местом обвинять Чубайса во всех бедах России, с чем я, кстати, не согласен. В сущности, он выразил мнение большинства «эффективных менеджеров», которые сегодня составляют в России особый класс. С кем же России по пути?

Людмила Сараскина: Я хорошо помню это высказывание. Был задан вопрос: годится ли капитализм для России с ее народной ненавистью к богачам и верой в нравственное превосходство бедных. В ответ на эту безусловную подначку и разразился своей тирадой главный приватизатор России. Но ни тогда, ни теперь, по прошествии 17 лет, признание господина Чубайса меня не удивило и не удивляет: оно совершенно типично для русского либерала-западника, каким его видел и описал Достоевский: «Они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия вдруг стала безмерно богата и счастлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться! Тут одна только животная, бесконечная ненависть к России, в организм въевшаяся». Подобных высказываний у Достоевского десятки. Приведу еще только одно: «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить».

Но меня поразил избранный вид смертной казни. Даже Ленин, который тоже не был расположен к «архискверному Достоевскому», был много мягче и деликатнее. Ильича всего-навсего стошнило, когда он прочитал сцену в монастыре из «Братьев Карамазовых». Ну, запретил бы издавать книги, изучать в школе... Но чтобы разорвать...

Наверное, все же господин Чубайс имел в виду не палаческую экзекуцию над физическим телом писателя. Скорее всего, речь шла о стране, которую либералы-западники видят третьестепенной, распавшейся (разорванной!) на 15–20 частей, где народ живет, не поднимая глаз, с унылым сознанием, что собственность богачей священна и что «всяк сверчок знай свой шесток».

«Я недооценил то глубокое чувство несправедливости, которое зародилось в людях», — этими словами, прочитала я, завершил Чубайс свое интервью.

Кажется, он сильно недооценил и тот факт, что люди больше не позволят никаким «железным дровосекам» экспериментировать с их страной и ни за что не отдадут на растерзание своего главного писателя.

Да, Чубайс погорячился... Хотя если говорить о бедных и не бедных, то Федора Михайловича, конечно, нельзя заподозрить в роскошной жизни. Труженик был невероятный, а получал от Каткова гонорары меньше, чем Тургенев и Толстой, при этом выплачивал долги умершего брата, которые взял на себя. Зато Тургенев и Толстой были помещиками и явно не бедствовали. Горький снимал виллы на Капри и в Сорренто, а его особняк в Москве и сегодня поражает своей архитектурной роскошью. Да и у Чехова было имение в Мелихово и две дачи в Крыму. Но это отдельная тема. У меня вот какой вопрос. Достоевский назвал пушкинскую Татьяну Ларину «апофеозом русской женщины». Она выходит замуж за пожилого генерала, продолжает любить Онегина, но она «другому отдана» и будет «век ему верна». В контексте современной гендерной революции это звучит архиархаично. Что значит «отдана»?! Она — вещь, раба? Думаю, феминистки сегодня подали бы на него в суд «за оскорбление чести и достоинства».

Людмила Сараскина: Между «Она отдана» и «Я отдана» лежит пропасть. У Пушкина: «Но Я другому отдана; / Я буду век ему верна». Достоевский, обладая абсолютным слухом, оценил двойное «Я» как непреложный факт, что Татьяна выражает свою свободную волю, свой выбор. Вчуже его можно принимать или отвергать, уважать или презирать. Можно желать ей соединиться с Онегиным, бежать в Италию и стать Анной Карениной со всеми последствиями, включая поезд. Но героиня Пушкина выбрала иной путь — и, к счастью, гендерная революция пока не вмешивается в право замужней дамы на жизнь без адюльтера. Феминистки как личности, уважающие чужую свободу, должны принять это обстоятельство во внимание и сосредоточиться на себе.

Какие мифы о Достоевском самые вредные и опасные?

Людмила Сараскина: Самые опасные и зловредные мифы — это те, что основываются на заведомой лжи, на клеветническом вымысле, сочиненном ради громкого скандала, «идейного» или «клубничного».

Едва Достоевский ступил на первую ступеньку литературного поприща, как узнал, что уязвим и беззащитен против собратьев по перу — народа немилосердного и бессердечного. Недавние друзья и единомышленники, лучшие люди из тех, кого он знал и любил, объединились и составили злые, наспех сделанные вирши, больно язвившие товарища. Клеветы преследовали его всю жизнь и не утихли после кончины — напротив, уход писателя развязал руки «доброжелателям».

Во времена глобальных бедствий нам аукается Достоевский

Что можно было сделать хуже для памяти только что ушедшего гения, чем письмо Николая Страхова, адресованное Льву Толстому, в котором автор «решается наконец открыть глаза» и «сказать всю правду» про великана покойного великану живущему! Страхов прекрасно понимал, что рано или поздно эпистолярное наследие Толстого станет известно всему миру, клевета обретет статус документа, и с Достоевским будет покончено раз и навсегда. К чести русской литературы, постыдная затея провалилась, однако отравленный источник до сих пор в активе у черных копателей...

Ваш любимый памятник Достоевскому, любимая экранизация его прозы и лучший биографический фильм о нем?

Людмила Сараскина: Мой любимый памятник Достоевскому живет не в камне и не в бронзе. Я вижу его в Полных собраниях сочинений, с комментариями и без, в отдельных изданиях его романов с умными предисловиями (можно и без них), в разнообразных «Материалах и исследованиях», ему посвященных, во всем объеме литературы о нем и его сочинениях. Лучшее, что можно было для него сделать, это говорить, писать, спорить о нем.

По поводу любимой экранизации выскажусь прямее. Мне удалось посмотреть почти все, существующие в мире, и написать книгу: «Литературная классика в соблазне экранизаций» (2018). Среди любимых картин — итальянские «Белые ночи» Лукино Висконти (1957) с Марчелло Мастроянни, Марией Шелл и Жаном Маре, где действие перенесено в послевоенную Италию. Хочу назвать и легендарную японскую адаптацию романа «Идиот» Акиры Куросавы (1951). И конечно, в числе любимых — «Идиот» Владимира Бортко с Евгением Мироновым (2003).

Лучшего биографического фильма о Достоевском назвать не могу — такого, на мой взгляд, пока нет. О худших и совсем плохих в юбилейные дни говорить не хочется. Но был один замысел. После того как в 1966 году в «Андрее Рублеве» у Тарковского сыграл Анатолий Солоницын, режиссер задумал сделать с ним фильм о Достоевском. В дневниках Андрея Арсеньевича сохранилась запись: «О самом Ф.М. нужно делать фильм. О его характере, о его Боге и дьяволе и о его творчестве. Толя Солоницын мог бы быть прекрасным Достоевским. Сейчас нужно читать. Все, что написал Достоевский. Все, что писали о нем, и русскую философию — Соловьева, Леонтьева, Бердяева и т. д. „Достоевский“ может стать смыслом всего, что мне хотелось бы сделать в кино». Тарковский даже придумал название будущей картины — «Голгофа». Собирал материалы, перечитывал дневники, вникал в детали: «Ф.М. писал при двух свечах. Ламп не любил. Во время работы много курил и время от времени пил крепкий чай. Вел монотонную жизнь, начатую в Старой Руссе (прообраз городка, где жил Карамазов). Цвет морской волны — любимый цвет Ф. М. Очень часто одевал своих героинь в платья этого цвета».

Странным образом биографический замысел трансформировался в идею многосерийного телефильма «Страсти по князю Мышкину» с Солоницыным в роли автора романа. Актер собирался даже сделать пластическую операцию, чтобы достичь максимального сходства с писателем. «Что же ты будешь играть потом с лицом Федора Михайловича?» — спросил у Солоницына Тарковский. Тот ответил: «Если я сыграю Достоевского, зачем мне что-то еще играть?»

Можно только сожалеть о несбывшемся и верить, что картина была бы прекрасной. Не хочется думать, что рухнувший замысел навсегда закрыл тему.

Ключевой вопрос

Сегодня бытует точка зрения, что Достоевский был первым блогером во времена, когда еще не существовало интернета. Речь идет о его «Дневнике писателя» — актуальных статьях о текущих событиях, в том числе и политических. Вы согласны с этим? Можно представить Достоевского, «живущего» в Сети?

Людмила Сараскина: Блогосфера, пытаясь создать себе достойную родословную, находится в активном поиске предшественников. Называют «Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон, сатиры Свифта и даже Талмуд. И конечно, первым номером числится «Дневник писателя» Достоевского. Но «писатели на скорую руку» (самоназвание иных блогеров) почему-то забывают, что Достоевский не работал «на скорую руку» и решился издавать «Дневник писателя», когда его писательский статус уже ни у кого не вызывал сомнения и его мнение о злобе дня было более чем авторитетно. У большинства же сетевых авторов их блоги — плоды малых и очень малых усилий, легкая проба пера с попыткой заработать на рекламе. Монетизация.

Достоевский на экране

Достоевский вместе с Толстым и Чеховым является самым экранизируемым русским писателем в мире. Существует двадцать четыре экранизации «Преступления и наказания», четырнадцать экранизаций «Идиота», шесть экранизаций «Бесов». Пятнадцать экранизаций «Братьев Карамазовых» были сняты: в СССР и России (четырежды), в Германии (дважды), в США (дважды), а также во Франции, Италии и Чехии. Экранизированы «Игрок» (двенадцать картин), «Белые ночи» (девять картин), «Кроткая» (восемь картин), «Двойник», «Чужая жена и муж под кроватью», «Дядюшкин сон», «Скверный анекдот», «Вечный муж». География фильмов — не только Россия, Европа и США, но и Аргентина, Мексика, Индия, Австралия, Турция, Япония.

Родился знаменитый писатель ровно 200 лет назад – 11 ноября 1821 года. По данным ЮНЕСКО, Федор Михайлович Достоевский является одним из самых читаемых писателей в мире.

Еще о мастерах литературы:

По инф. rg.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!