Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
Журналист Екатерина Гордеева недавно опубликовала материал о супружеской чете, которые уже пять лет держат абсолютно здоровую дочку в одной из московских частной клинике. Мать убеждает всех, что девочка смертельно больна и должна находиться под присмотром врачей. Удивительно, но органы опеки происходящее игнорируют.
Некоторые психологи заявляют о том, что мать страдает делегированным синдромом Мюнхгаузена, и именно поэтому выдумывает ребенку болезни. С похожими ситуациями врачи редко, но все же сталкиваются. Что это такое и как защитить ребенка от родителей, которые излучают заботу и благополучие?
Пятилетняя узница
Гордеева пишет о том, что девочка уже пять лет живет в московском перинатальном центре «Мать и дитя». С. родилась недоношенной, и мать не захотела забирать ее из перинатального центра, отчего-то решив, что у нее нет ствола головного мозга. Родственникам религиозная женщина объявила, что судьба ребенка «в руках Божьих». Посещали маленькую затворницу родители нечасто.
Врачи утверждают, что ребенок здоров, но длительное пребывание в клинике может нанести ущерб ее физическому и психологическому развитию. Тем не менее, она уже пять лет живет в палате с питанием и медицинским сопровождением — за все это родители отдают около миллиона рублей в месяц. Работа круглосуточных нянь оплачивается отдельно.
Заинтересовались ситуацией, как ни странно, не органы опеки, а волонтеры. Сегодня родители и клиника участвуют в нескольких судебных тяжбах, но вытащить девочку из центра пока не получается. К слову, у супругов есть трое сыновей, которые находятся на домашнем обучении. По словам знакомых, ни один из них не покидает Москву — мать уверена, что они аллергики и не переносят никакого воздуха, кроме столичного. Детям ежегодно делают МРТ, берут все анализы, так как она боится любых болезней.
Российские психологи задались вопросом — а не синдром ли это Мюнхгаузена?
Впервые о синдроме Мюнхгаузена в 1951 году рассказал британский психиатр Ричард Ашер. Вариант синдрома «by proxy» (делегированный) описали в 1977 году. В международной классификации болезней он имеет название «симулятивное расстройство».
Чаще всего мать или опекун, страдающие этим синдромом, фабрикуют симптомы болезни у ребенка, подделывают справки и медкарты, подкупают врачей, чтобы убедить окружение, что он болен. Все это делается, чтобы создать образ мученика, несчастного родителя с больным ребенком на руках, который заботится о нем всю свою жизнь.
Обычно делегированным «Мюнхгаузенам» нужны похвала и поощрение. Синдром достаточно сложно диагностировать, именно поэтому до сих пор отсутствует достоверная статистика — не только по России, но и во всем мире.
Ребенку, ставшему жертвой «Мюнхгаузена», наносится непоправимый ущерб: помимо ненужных медицинских вмешательств в его здоровье, родители активно применяют и газлайтинг. Это форма психологического насилия, главная задача которого — заставить человека сомневаться в адекватности его восприятия окружающей действительности. Так, детей убеждают в том, что они чувствуют боль, что они нездоровы, отличаются от других и никогда не смогут вести нормальную жизнь.
В мире уже не раз сталкивались с такой необычной формой жестокости родителей по отношению к своим детям.
В США в 1991 году Клоддин Бланшард, родившая недоношенную девочку, пришла к мысли о том, что у нее множество опасных болезней: мышечная дистрофия, эпилепсия, лейкемия и другие. Документальных подтверждений заболеваний не было, но больше 20 лет матери удавалось получать лекарства, держать Джипси в инвалидном кресле и кормить ее через зонд. Клоддин была в прекрасных отношениях с соседями, регулярно получала алименты и социальные льготы, а также выиграла несколько конкурсов от благотворительных фондов. Кончилось все тем, что 23-летняя Джипси зарезала мать в собственной постели.
В 2017 году состоялся суд над американкой Кейлин Боуэн-Райт, которая едва не залечила своего сына до смерти. Кристофер родился здоровым, но Боуэн утверждала, что у него наследственная болезнь, а потом решила, что у него рак. Запустив кампанию по сбору денег на его лечение, она собрала более восьми тысяч долларов. За свои 8 лет мальчик больше 300 раз лежал в больнице и пережил 13 абсолютно ненужных операций. Ребенок передвигался в инвалидном кресле, дышал с помощью кислородной маски и питался через зонд. Дошло до того, что мать поставила сына в очередь на донорские органы.
11-летний Валера, два года назад поступивший в одну из больниц во Владивостоке, весил всего 11 кг. Приемные родители лечили мальчика от неустановленного заболевания, а по сути — морили его голодом в течение 8 лет и давали слабительные препараты. Все это время они проходили медкомиссии, на которых врачи диагностировали у ребенка «неусваиваемость пищи неясной теологии» и поставили инвалидность.
Московские Мюнхгаузены?
Московская история действительно имеет сходства с остальными типично «мюнгхаузеновскими» случаями. Так, гипертревожность, параноидальное поведение, навязчивые идеи у матери С. могли возникнуть после того, как она родила девочку раньше срока. Именно это и заставило ее увериться в том, что ребенок — не жилец. Отличие же этой истории от остальных в том, что вместо того, чтобы окружить ребенка гипертрофированной заботой и пестовать его, мать, по сути, отвергает свое дитя и отказывается заниматься его воспитанием.
«Исходя из ограниченного объема информации, нельзя утверждать с точностью, что это синдром Мюнхгаузена, — говорит психолог Елизавета Пархоменко. — Одно и то же поведение — выдумывание болезней — может быть симптомом разных отклонений. Неясно, что лежит в основе неадекватного поведения женщины — сознательное стремление достичь каких-то целей, зашкаливающая тревога, депрессивные состояния, отвержение ребенка? Стрессы и тяжелые отношения внутри семьи, преждевременные роды — все это может спровоцировать психотическое состояние у матери. Но диагнозы ставит психиатр и только в личном контакте с пациентом».
Гораздо больше опасений вызывает состояние маленькой девочки. По словам Елизаветы Пархоменко, у девочки выраженная эмоциональная депривация.
«Дошкольный возраст занимает особое по важности место в развитии ребенка, — говорит психолог. — Это время, когда он активно познает мир, развивается эмоционально и интеллектуально. В таком возрасте все, что нужно ребенку для развития - теплые отношения с близкими людьми, которые надежны, заинтересованы в нем, проявляют искреннюю любовь и не пропадают из виду. Нужна разнообразная среда, которую ребенок сам будет с удовольствием изучать».
И всего этого девочка была лишена на протяжении самых важных для ее развития лет — дома, семьи, общения, природы, физической активности, новых ситуаций. И когда она наконец встретится с большим настоящим миром — до сих пор неясно.
А что — врачи?
Наибольшее удивление вызывает то, что пять лет никто не пытался повлиять на странную ситуацию, и прежде всего — сотрудники частной клиники, в которой живет пациентка. Очевидно, что в обычной бесплатной больнице врачи давно бы задались вопросом, почему здоровый ребенок столько времени занимает койко-место.
«Пять лет назад мать могла впасть в послеродовую депрессию, и в этом кризисном состоянии врачи должны были проследить за тем, чтоб после рождения ребенка, она постоянно была с ним. Именно так формируется первичная двусторонняя привязанность, — уверена Ирина Алексеева, заведующая кафедрой психологической помощи в кризисных и посттравматических состояниях Института практической психологии „Иматон“. — Видимо, этот момент был упущен, а дальше все пошло по накатанной. В Америке есть организации для недоношенных малышей — там рядом с детьми всегда находятся мамы и психологи, которые помогают формировать эту связь».
Екатерине Гордеевой руководитель клиники Марк Курцер говорит, что «вначале были медицинские показания, а потом родители не хотели забирать девочку, называя разные причины». Известно, что с 21 марта этого года договор с родителями клиника прекратила, но выставить несовершеннолетнюю на улицу они не могут — по закону забрать ее могут только родители.
«Очевидно, что материальная обеспеченность здесь сыграла против ребенка. Если бы не деньги, врачи давно бы сообщили в опеку о происходящем», — считает Алексеева.
Уполномоченный по правам ребенка в Петербурге Светлана Агапитова рассказала, что в ее практике встреч с «Мюнхгаузенами» не было, но пришлось столкнуться с отказами родителей лечить ребенка от ВИЧ. Справиться с ситуациями помогли именно неравнодушные врачи, которые сообщили о родительских «странностях», вредящих ребенку. К слову, сотрудники СПИД-центра от органов опеки поддержки не получили — только с подачи уполномоченного удалось выйти в суд с иском о принудительном лечении.
Опека бездействует
Как ни странно, в данном случае московские органы опеки сообщили, что не видят никаких угроз жизни и здоровью девочке в связи с ее пребыванием в клинике. И претензии предъявить сложно: мать навещает, а отец дает деньги. Бывший уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович заявил, что не видит нарушений прав ребенка: условия, в которых живет девочка, удовлетворительные, и право на жизнь не нарушено.
«То, что происходит, квалифицируется как жестокое обращение с ребенком, — считает Ирина Алексеева. — Нужно рекомендовать родителям помощь специалистов, а право ребенка жить в семье нужно защищать. Возможно, девочке лучше будет у родственников».
Так, в Семейном кодексе России и в Декларации прав ребенка есть пункт о том, что ребенок имеет право не разлучаться со своими родителями, а родители имеют право и обязаны его воспитывать. В 123-й статье Семейного кодекса говорится, что ребенок имеет право воспитываться в семье. Также соответствии с кодексом РФ родители обязаны заботиться о здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии своих детей.
«Перекос у нас такой — если ребенок в теплых, хороших условиях, его кормят, одевают, значит, с ним все в порядке. На самом деле это не так, — говорит Елена Пархоменко. — Получается, та самая опека, которая порой проявляет небывалое рвение в контроле за родителями, закрывает на эту ситуацию глаза. Так все ли органы и инструменты у нас есть, и работают ли они там, где требуется? Похоже, точно не там, где замешаны большие деньги или власть».
«Вмешаться в дела семьи у нас трудно: работает „презумпция добросовестности семьи“, а все страшилки, типа „приходят, хватают, отбирают, потому что в холодильнике нет апельсинов“ — это мифы, — полагает детский омбудсмен Петербурга Светлана Агапитова. — Как показывает наш опыт, вмешаться в интересах ребенка сложно, но возможно. И тут важно, чтобы нашелся неравнодушный человек, который сообщит в опеку, что ребенок страдает из-за неадекватных действий родителей».
Если же на контакт родители не идут, органы опеки должны выйти в суд с иском об ограничении родителей в правах сроком на полгода за ненадлежащий уход. Если и такая мера не действует, вопрос нужно решать кардинально, вплоть до лишения родительских прав.
И, конечно, это касается не только ситуаций с редким синдромом Мюнхгаузена, но и других «странностей» в поведении родителей — когда внешне вполне адекватные и благополучные мама и папа представляют реальную угрозу для своего ребенка.
