ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ

Сестры Винздор: одной из них суждено было стать королевой

По инф. polit.ru   
04 Ноября 2022 г.
Изменить размер шрифта

Первую подробную биографию знаменитых сестер Винздор, Елизаветы и Маргарет, представил в своей книге Эндрю Мортон. Королевский биограф раскрыл здесь подробности взаимоотношений сестер — начиная с идиллии уединенного детства и заканчивая разными судьбами, которые были предназначены им после смерти отца и восшествия Елизаветы на престол. Книга называется «Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор». Ниже предлагаем прочитать небольшой фрагмент.

Сестры Винздор: одной из них суждено было стать королевой

Долгое прощание

Первая неделя медового месяца была, как жаловалась Елизавета, «вульгарной и мерзкой» из-за постоянной осады прессы и толп любопытных, жаждущих увидеть молодоженов. Во время воскресной службы в аббатстве Ромси, на которой они присутствовали, зеваки, не сумевшие протиснуться внутрь, взбирались на могильные плиты, многие притаскивали стулья или прислоняли лестницы к стенам, чтобы поглазеть на пару через церковные окна.

Устав от существования, похожего на жизнь обитателей зоопарка, супружеская пара ускользнула в местечко Биркхилл в Шотландии. Они поменяли уютный комфорт большого поместья на спартанское, занесенное снегом убежище. Уединение доставляло им наслаждение, они виделись только с Бобо Макдональдом и Джоном Дином, камердинером Филиппа, разместившимися неподалеку. Когда озноб Филиппа обернулся сильной простудой, жена сама ухаживала за ним. Она писала семье, что, несмотря на насморк и чихание, они всё равно чувствовали себя на седьмом небе. Король отвечал несколько меланхолически: «Когда я протягивал твою руку архиепископу, я чувствовал, что потерял что-то очень ценное. Наша семья, наша четверка, Королевская Семья должна остаться вместе, конечно, с пополнением в подходящее время!» В конце письма он признавался: «Твой уход оставил огромную пустоту в наших жизнях, но помни, что твой старый дом по-прежнему ждет тебя, возвращайся сюда как можно чаще».

Желание короля исполнилось значительно раньше, чем ожидалось. Елизавета и Филипп вернулись в Лондон, оставив позади холодную шотландскую зиму, как раз к 52-му дню рождения короля. Они не имели собственного жилья, так как официальная резиденция молодой пары Кларенс-хаус, заранее выбранная для них королем, восстанавливалась и еще не обрела жилого вида. Ремонтом полуразрушенного дома занимались 55 человек.

Произошло неизбежное — «четверка» превратилась в «пятерку». Король, привыкший к роли пастуха своего стада, теперь столкнулся с молодым и энергичным выскочкой в тот момент, когда его собственное здоровье пошатнулось. Филипп тратил избыток энергии на игры в сквош и бадминтон, проходившие в упорной борьбе, часто в паре с Питером Таунсендом. «Эти спортивные поединки оставили у меня впечатление о принце, которое не изменилось с тех пор, как об общительном, умном и довольно неуступчивом экстраверте», — вспоминал Таунсенд.

Могучее здоровье Филиппа находилось в разительном контрасте со здоровьем короля, который в свои 50 с небольшим лет был уже не тот, каким отправился в Южную Африку. Война завершилась уже два года назад, но его шрамы, как физические, так и моральные, еще не затянулись. Морщины на лице стали глубже, черные круги под глазами обозначились еще резче, а болезненные судороги в ногах стали почти нестерпимыми. Всё это еще усугублялось его многолетним пристрастием к курению и выпивке.

В семье менялся баланс взаимоотношений. Елизавета всегда была послушна воле отца, а теперь она постепенно приучалась к роли сиделки, заботящейся о его здоровье и его настроении. Тогда же королева и Маргарет, обе любившие искусство, музыку и театр, стали более тесно общаться. Они придавали живость любой вечеринке. Обе любили Балморал и Сандрингем, но не принимали участия в ежедневных охотничьих вылазках и облавах, хотя королева была порой не прочь посидеть с удочкой на берегу реки Ди.

Кроме того, с момента своего возвышения Филипп стал проявлять больше властности, что пришлось не по вкусу его невестке. Молодожены хотели приобрести Саннингхилл на территории Виндзорского парка в качестве загородного поместья, но дом сгорел незадолго до свадьбы. Тогда пара выбрала Виндлесхем Мур. Маргарет стала там постоянной гостьей. Однако она не совсем одобряла хозяина, офицера морского флота, который перенес манеру отрывистых команд и лаконичный стиль разговора с корабельного мостика в свою личную жизнь.

Однажды Филипп запретил прислуге подавать Маргарет завтрак в постель, что было ее воскресной привычкой. Он брал командный тон, когда они втроем отправлялись на вечеринку. Если Маргарет хотела остаться подольше, Филипп просто приказывал принести ее пальто, чтобы уйти всем вместе. Такое обращение Филиппа злило Маргарет, и она поначалу реагировала на него в обычной манере подростка на пороге 18-летия — с небрежным безразличием и упрямством.

Но сестры по-прежнему были близки. Когда в апреле 1948 года Елизавета по секрету сообщила о своей первой беременности, Маргарет стала проявлять о ней еще большую заботу, не высказав ни капли зависти, — а ведь теперь ее место в ряду претендентов на престол отодвигалось. Предстоящее прибавление в семье привело всех в радостное возбуждение. Молодожены выполнили свой долг, и будущее династии было обеспечено. Елизавета не собиралась отказываться от первого зарубежного государственного визита в Париж, намеченного на май. О ее беременности пока знали лишь члены семьи. Она не только чувствовала уверенность в отношении языка — годы обучения с мадам де Белег не пропали даром, — но и с нетерпением ждала возможности обновить великолепные вечерние платья от Нормана Хартнелла, предназначенные для торжественных приемов.

Визит, который назвали «реваншем норманнского завоевания», стал полным триумфом, если судить по многотысячным толпам людей, мечтавших взглянуть на принцессу и ее бравого мужа. Елизавета вернулась в Англию другой — более царственной и величественной. Теперь на нее смотрели как на самостоятельного посланника своей страны, а не просто тень своего отца. Объявление о беременности в День дерби 4 июня означало, что с рождением первенца в ноябре 1948 года принцесса станет персоной года.

Эти новости пришлись весьма ко времени, так как здоровье короля ухудшалось. Во время ежегодной поездки в Эдинбург в августе он пожаловался Таунсенду: «Что происходит с моими чертовыми ногами? Они не слушаются, как им положено». Страстный любитель пеших прогулок, теперь он не мог подняться по склону холма Трон Артура, который был хорошо виден из окон Холирудского дворца. Боль стала постоянной, а по временам невыносимой, но король скрывал свое состояние от всех, за исключением Таунсенда. Георг VI принимал участие в августовском праздновании 18-летия Маргарет. Ей впервые назначили фрейлину, Дженнифер Биван, что стало для принцессы самым драгоценным подарком. Наличие молодой придворной дамы наконец давало возможность Маргарет выезжать без обязательного сопровождения сестры, матери или кого-то из придворных, а значит, пришла долгожданная свобода.

В ее распоряжении оказался и Питер Таунсенд, который сопровождал принцессу в первом самостоятельном официальном визите. В октябре, за месяц до свадьбы сестры, они прилетели в Белфаст для участия в церемонии спуска на воду лайнера Edinburgh Castle весом в 28 700 тонн. С тех пор ходят упорные слухи о том, что Таунсенда по ее желанию разместили в комнате, примыкающей к спальне принцессы в замке Хиллсборо. Никто никогда даже намеком не обмолвился о нарушении правил приличия. Однако если бы история о женатом мужчине, спавшем в соседней с сестрой королевы комнате, просочилась в прессу, это спровоцировало бы нежелательный скандал.

В сентябре в сопровождении своей новой фрейлины Дженнифер Биван и Питера Таунсенда Маргарет совершила официальную поездку в Амстердам, представляя короля на инаугурации королевы Юлианы Нидерландской. Принцесса ростом всего в пять футов [152,4 см] выглядела очень юной и несколько потерялась в окружающей ее толпе. Именно во время этого визита, в отсутствие сопровождающего ее придворного или члена королевской семьи, окружающие впервые заметили явное взаимное притяжение между королевским шталмейстером и королевской дочерью. «Они всё время переглядывались, даже во время официальных мероприятий», — вспоминала одна из присутствующих дам. Принцесса выглядела потрясающе в сверкающей тиаре, одолженной у сестры, и в кремовом, расшитом жемчугом платье от Нормана Хартнелла. В тот вечер на балу в международном культурном центре ее сияющий вид бросался в глаза, когда она танцевала с полковником ВВС. Они не уходили до трех ночи. Быстро распространились слухи о том, что Маргарет зашла слишком далеко, «опираясь на Таунсенда и держа его за руку». Его воспоминания, однако, сильно разнятся в оценке событий того вечера. Он жаловался на духоту, скопление народа, что не доставило ему никакого удовольствия.

Однако позже Таунсенд признал: «Не осознавая этого, я увлекся и оказался немного дальше, чем нужно, от дома и немного ближе к принцессе». Он всё больше видел в ней не столько неопытную девушку, находившуюся под его опекой, сколько привлекательную и соблазнительную женщину. Таунсенд целиком и полностью организовал визит Маргарет — давал рекомендации, как себя вести, и даже писал для нее короткие речи, если ей предстояло выступать. Биограф Маргарет пишет, что растущее влечение оставалось дружески-невинным, не более чем «непринужденными и простыми отношениями, основанными на взаимной приязни, доверии, общих интересах и вкусах и восхищении».

Нужно отметить, что в этот поворотный момент, когда отношения стали перерастать в нечто более глубокое, Таунсенд понял, что оказался в ловушке распадающегося брака.

Его жена перестала разделять его устремления. Южноафриканский вояж породил в ней желание «расширить горизонты и выйти за пределы узких рамок дома». Эти горизонты по иронии судьбы начинались и заканчивались рабочими границами — Букингемским дворцом. Когда он обнаружил, что жена изменяет ему с гвардейским офицером, это в конце концов привело к распаду брака.

Но на какое-то время зарождающийся роман Маргарет отодвинулся на второй план из-за более серьезных событий. Вернувшись в Балморал из Амстердама, они узнали, что король наконец сообщил докторам об изнуряющих болях в ногах. Не желая поднимать шум, он тайно пытался облегчить боли при помощи гомеопатических средств и совершал пешие прогулки по вересковой пустоши. Промедление почти стоило ему жизни. Доктора пришли в ужас от его состояния и обратились за советом к крупному специалисту по сосудистым заболеваниям. Профессор Джеймс Лермонт, приехавший на консультацию из Эдинбурга, поставил неутешительный диагноз. Король страдал от болезни Бюргера, или воспаления артерий. У него уже началась гангрена, и впереди зловеще маячила перспектива ампутации. Угрожающее состояние здоровья осложнялось циррозом печени и неуточненным заболеванием легких, возможно раком.

Король настоял на том, чтобы на время скрыть новости от Елизаветы, так как роды ожидались со дня на день. Спустя два дня после того, как королю поставили диагноз, Елизавета родила сына, Чарльза Филиппа Артура Георга, весом в семь фунтов и шесть унций [3,345 кг]. За воротами Букингемского дворца началось стихийное празднование, народ приветствовал каждую машину, въезжающую и выезжающую из дворца. Маргарет узнала новость во время официальной поездки в Шеффилд. По некоторым сведениям, она пустилась в пляс вокруг разложенного в честь события костра и сказала: «Полагаю, теперь меня будут звать тетушкой Чарли». Эта ненароком оброненная фраза пристала к ней на всю жизнь.

Сестры Винздор: одной из них суждено было стать королевой

  • Принцесса Маргарет

Спустя два дня, 16 ноября, король признал, что долгожданное турне по Австралии и Новой Зеландии придется отложить. Он дал разрешение обнародовать медицинский бюллетень, в котором говорилось, что все запланированные мероприятия с его участием откладываются на неопределенное время. Отцовская болезнь, с одной стороны, потрясла Маргарет, а с другой — повергла в уныние. Она с таким нетерпением ожидала поездки, в которой ей предстояло сопровождать родителей! Столько счастливых часов она провела, выбирая многочисленные наряды, а теперь им суждено было вернуться в гардероб. Через несколько недель король немного поправился, и ему уже не угрожала ампутация ноги. Он чувствовал себя относительно хорошо и даже смог присутствовать на церемонии крещения принца Чарльза, состоявшейся в декабре в белой, отделанной золотом Музыкальной комнате Букингемского дворца.

Во время обряда крещения Маргарет в роли крестной матери держала малыша на руках. Его облачили в то же самое крестильное одеяние из хонитонского кружева, в котором крестили и ее, и сестру. После церемонии крещения обе сестры согласились взять на себя больше официальных функций отца, выздоровление которого шло очень медленно. На обеих сестер, в особенности на предполагаемую наследницу, с надеждой смотрели как на новое королевское поколение, в то время как король неумолимо уходил в прошлое. В семье с ним становилось всё труднее справляться. Всегда подверженный вспышкам гнева, во время долгого и мучительного лечения он всё больше проявлял несдержанность. Время от времени он срывался на крик, который один из придворных называл «ганноверским лаем». Принцы и короли вообще имели привычку кричать на служащих и прислугу по любому поводу. Энергичного короля его состояние, безусловно, угнетало. Он любил находиться на свежем воздухе, а теперь болезнь приковала его к кровати и креслу на продолжительное время. Все знали, что только Маргарет могла его успокоить. В марте 1949 года ему сделали серьезную операцию на позвоночнике, чтобы восстановить кровообращение в ноге. Считалось, что она прошла относительно успешно, но восстановление проходило болезненно и медленно. В июне, на параде Trooping the Colour, ежегодной церемонии выноса знамени, развод караула возглавляла старшая дочь короля, сидевшая верхом на коне в дамском седле, как и предсказывал король, когда взошел на престол. Сам монарх ехал в открытом экипаже.

Несмотря на постоянную тревогу об отце, принцесса Елизавета уже входила в роль независимой замужней женщины, и переезд супружеской пары из Букингемского дворца в Кларенс-хаус тем летом только ускорил этот процесс. По правде говоря, выезжая из дворца, обе сестры вовсю наслаждались жизнью. В воскресные дни в поместье Виндлесхем Мур собравшееся общество развлекал американский комик Дэнни Кей. Елизавете нравились его шутки на грани фарса. Она так им восхищалась, что американский поэт Делмор Шварц написал стихотворение «Водевиль для принцессы» с подзаголовком «Написано под впечатлением от преклонения принцессы Елизаветы перед Дэнни Кеем».

Время от времени она и принц Филипп давали себе поблажки и отправлялись поужинать и потанцевать в различные лондонские клубы. Принцесса отмечала свое 23-летие в модном Café de Paris на Ковентри-стрит, потом посетила спектакль «Школа злословия» с участием Лоуренса Оливье и Вивьен Ли. После спектакля знаменитые актеры присоединились к королевской вечеринке в ночном клубе, где все танцевали танго, квикстеп и самбу. На балу в Виндзорском замке тем летом новоиспеченные королевские родители вызвали всеобщее восхищение своим блестящим исполнением танцев.

В июле 1949 года они явились на летний бал в маскарадных костюмах: Елизавета в образе эдвардианской горничной, а ее муж — в костюме официанта. Бал устроил американский посол Льюис В. Дуглас, дочь которого, Шарман, стала закадычной подругой Маргарет. Принцесса хотела отличиться на балу и нарядилась в парижскую танцовщицу канкана в кружевных панталонах и черных чулках. В своем благодарственном письме она написала Дугласу: «Я чувствовала такое волнение перед тем, как объявили канкан, что едва дышала». «Впавшая в экстаз» принцесса снова облачилась в костюм и повторила свой танец перед матерью, возвратившись домой в Букингемский дворец после бала. На следующий день газеты вышли с заголовками «Принцесса Маргарет высоко пинает».

В это переходное время появление девушки, которую называли «шарманистая Шарман» или Сасс, произошло в подходящий момент. Сасс заменила Маргарет сестру, занятую собственной семьей. Благодаря ей светская жизнь принцессы сделала неожиданный и головокружительный поворот. Высокая и оживленная блондинка приехала в Лондон в 1947 году после назначения ее отца послом США. Газета The Washington Post характеризовала выпускницу Вассарского колледжа Сасс как «идеальный образец [школьной] королевы красоты». Быстро превратившись в светскую львицу, Сасс познакомилась с Маргарет на официальном приеме в посольстве, и у них сразу завязалась дружба — эти веселые и дерзкие натуры отлично подходили друг другу.

  • Книгу Эндрю Мортона «Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор» (перевод В. Старовой) представляет издательство «Бомбора».

Они были сестрами и лучшими подругами. Но отречение от короны их дяди Эдуарда VIII раз и навсегда изменило некогда крепкие и доверительные отношения между Елизаветой и Маргарет. Теперь их разделяет «отряд секретарей, открывающих двери». Маргарет вынуждена называть сестру «Ваше Высочество» вместо ласкового «Лилибет». А для Елизаветы всегда казавшиеся веселыми выходки Марго всё больше становятся источником напряжения.

Королевский биограф Эндрю Мортон представляет первую подробную биографию знаменитых сестер, раскрывая подробности их взаимоотношений — начиная с идиллии уединенного детства и заканчивая разными судьбами, которые были предназначены им после смерти отца и восшествия Елизаветы на престол. Эта документальная книга основана на свидетельствах приближенных к семье Виндзор, бывших дворцовых помощников, а также инсайдеров, знавших Елизавету и Маргарет на протяжении многих лет.

На нашем сайте читайте также:

Polit.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!