НА КАЛЕНДАРЕ

Ой, мороз, мороз…

Анатолий ЛЯДЕЦКИЙ   
14 Января 2024 г.

Подобные происшествия бывают на свете. Редко, но бывают… Н. В. Гоголь

Подобные происшествия бывают на свете. Редко, но бывают… Н. В. Гоголь

Встреча 1967 года

В то время наша славная Иркутская лесоустроительная экспедиция все еще временно базировалась в п. Большая Речка, ибо, увы, ничто так не постоянно, как временное – этот библейский постулат извечен, как считает научный сотрудник СО РАН Александр Кошелев. А в Большой Речке мы, в подтверждение этому, «временно» базировались 14 лет.

Тогда средний возраст ее личного состава не превышал 30 лет, и любили мы погулять в праздники на всю катушку после полевых своих тяжелых сезонов, а новогодний был из самых любимых, с детства с хороводами вокруг блистающей украшениями новогодней елки, овеянный волшебством и чудесами, который мы всегда отмечали коллективно, ибо человек все-таки млекопитающее стадное и прознал кайф от алкоголя еще на заре своего существования, около десяти миллионов лет тому назад, как только слез с дерева и стал поедать перебродившие плоды.

Такое загульное мероприятие, с возлиянием до упаду, ныне называется корпоратив. Разумеется, время уже вымыло из памяти все те новогодние праздники, кроме 1967 года, который хорошо запомнился благодаря случаю…

В ночь с 31 декабря 1966 года на 1 января 1967 года мы достойно проводили старый и радушно встретили Новый год, а 1 января, отоспавшись днем, вечерком с соседями по бараку на должном уровне отметили его, так сказать, презентацию… А 2 января, в понедельник (до 1990 года он был рабочим днем – недаром прослыл на Руси как день тяжелый) я уже сидел за своим рабочим столом и тупо смотрел на разложенные на нем бумаги, мечтательно вспоминая, что на нем было, когда в составе сдвинутых столов он выполнял функцию праздничного. В то время я был начальником партии, руководил камеральными бумажными работами и разрабатывал «Проект организации и развития лесного хозяйства Усольского лесхоза на 10 лет».

Сидел в отдельном кабинете, а в рабочие комнаты намеренно не показывался, чтобы не смущать наших тружеников, застав в тот момент, когда кто-нибудь из них, чтобы поправить самочувствие, под занюх корочкой хлеба опрокинет стопку – он смутится, и мне как-то неловко будет делать вид, что не заметил. А какая там работа в похмельной маете?

В кабинет заглянула секретарша, а по совместительству жена начальника экспедиции Зинаида Николаевна и попросила зайти к шефу. Он меня ценил как специалиста и были у нас с ним весьма дружественные отношения. Зашел, молча поручкались, и я уселся за совещательный стол.

Шеф – Александр Игнатьевич Паркин сидел с одутловатым лицом и кислой на нем миной, своими чуть припухшими чувашскими глазами оценивающе осмотрел мою рожу.

Я никогда не похмелялся, если случалось переборщить, а отпивался березовым квасом. Этот сок весной ежегодно заготавливал в Большой Речке в столитровой кедровой бочке.

После того, как сок укисал, я разливал его в десяти и двадцатилитровые бутыли и хранил в подполье. Кстати, этот квас избавил меня от камней в почках и мочевом пузыре.

Но тут от предложенной его домашней виноградной чачи, привезенной женой от тещи с Донбасса, не отказался. Потом он сказал: «Завтра мы с тобой должны лететь в Якутскую экспедицию для подведения итогов соцсоревнования. Зайди в бухгалтерию, получи командировочные, доверенность, чековую книжку и съезди в Иркутск за билетами. Машина уже ждет».

Бухгалтер Алексей Алагуевич Бухаев хорошо дружил с Бахусом, и Творец не промахнулся, наделив их род такой созвучной фамилией. Когда я зашел, он что-то поспешно спрятал в тумбочку стола и украдкой вытер губы.

Иркутско-Якутский корпоратив

После полудня третьего дня 1967 года нас встретил в Якутске начальник экспедиции Иван Николаевич Трусов и мороз под минус 50 градусов. Беспощадная стужа заставила натянуть шарфы до самых глаз.

Свободных мест в гостинице, как обычно, не оказалось, она их предоставляла, в основном, торговцам из Средней Азии и Кавказа, гостившим постоянно, имея от этого магарыч тоже постоянный.

Однако, как известно, безвыходных положений не бывает, и выход нашелся: экспедиция располагала шестнадцатиквартирным полублагоустроенным брусчатым жилым домом для своих сотрудников. Жильцы, уезжавшие в длительный отпуск на материк, всегда оставляли запасные ключи соседям. В такую, временно пустовавшую квартиру, нас и поселили.

А вечером после работы в дверь постучали, и когда невидимая рука ее открыла, стали гуськом заходить женщины с тарелками, мисками, блюдами в обеих руках, наполненными вареной олениной и студнем, соленой и вяленой рыбой, расколоткой и строганиной, маринованными грибочками, брусникой и прочими съедобностями – у кого что было. Лучшей закуски под стопку, ясное дело, не бывает. Все эти дары природы были привезены с полевых работ. Ведь каждый лесоустроитель – опытный охотник, отличный рыбак и умеет все это приготовить впрок по технологиям и рецептам коренных народов Сибири.

Следом порог переступили мужчины во главе с Иваном Николаевичем Трусовым с бутылками спирта, разведенного до весьма чувствительной градусности. Были принесены дополнительные столы и стулья. Все уселись, разлили спирт, традиционно звякнули стопками, выпили их, крякнули и постновогодний корпоратив продолжился в иркутско-якутской уютной компании. Между первой и второй промежуток был небольшой, а далее – тоже в темпе блица, чтобы расколотка и строганина не успели растаять. И за столом вскоре воцарился обычный, шумный, нетрезвый и невнятный галдеж. Нам было-таки о чем поговорить. А когда мой шеф, уже хорошо поддавший, пошлепал в тапочках на кухню с кружкой и открыл кран – гости протестующе заволновались, поведав нам, что их сырая водица для питья не годится – козликом можно стать. Нужно пить только чай. Однако ж он их совету не внял, хвастливо заявив, что у него желудок железный, что он не раз пил воду через носовой платок из луж, болот и ничего не случалось. Ну, что ж, как говорится, вольному воля – решили все в хмельном благодушии. Я пил чай, хоть и индийский, но на воде не байкальской, конечно, не то.

Час был поздний, когда гости разошлись, сон манил в свои объятия, и мы, изнуренные дорогой и празднеством, сразу улеглись и безмятежно уснули крепким сном.

Конфуз

В квартире царил сонный покой, пока я не проснулся от яркого света. Мой шеф, как после сигнала боевой тревоги, поспешно оделся и выскочил за дверь. Было ясно, что вода из-под крана все-таки совершила свое черное дело в его железном желудке, привыкшем к чистейшей байкальской воде… Положение усугублялось еще и тем, что в доме не было туалетов. Только на улице был четырехместный общественный «кабинет задумчивости». Естественно, зимой в лютые морозы жильцы использовали ведра с крышками. А каково ему было на морозе за минус 50?! Шеф пришел с улицы, стуча зубами и дрожа, не раздеваясь, улегся на кровать. При очередном позыве он вскакивал и, сломя голову, несся на улицу. Только под утро его одолел сон. Проснувшись, он, горемычный, выглядел как Иисус Христос, снятый с креста. Всю полноту его мучений оценил я и сам, когда утром пришлось справлять естественную надобность в общественном туалете на улице.

Как только я рассупонился, мое оголенное тело обожгло, именно обожгло морозом, иначе не скажешь, потом оно быстро онемело. О, боже! Это злилась зимушка – ведьма седая, а мороз-воевода творил беспредел. Грешникам в аду терпеть бы такие муки! И я стал, как молитву, как заклинание шептать слова известной всем песни, надеясь, богу тоже: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня, моего коня, у меня жена, ой, ревнивая!».

Мне удалось не больше минуты продержаться в «позе задумчивости», мороз-воевода, слава богу, не успел мне навредить.

Через некоторое время за нами пришла машина, и шофер занес два эмалированных ведра с крышками. А Иван Николаевич Трусов слезно извинялся, что в суматохе забыл распорядиться, чтоб нас обеспечили зимними туалетными принадлежностями. Через два дня мы улетели в Иркутск. Проводили нас хорошо – с традиционным «посошком» на дорогу. А кто стал победителем в том соцсоревновании за давностью лет уже не помню.

Такая вот у нас веселенькая история с географией приключилась на севере лютом в 1967 году. Боже ж мой, сколько только не бывало у нас на долгом непредсказуемом жизненном пути всяких несусветных, забавных и даже трагических историй, особенно на полевых работах…

  • Анатолий ЛЯДЕЦКИЙ, 91-летнее дитя Великой Отечественной войны, ветеран труда, ветеран лесоустройства, кавалер знака «За сбережение и приумножение лесных богатств РСФСР»

  • Расскажите об этом своим друзьям!