НА КАЛЕНДАРЕ

Искушение «Валькирией»

Юрий ПРОНИН   
19 Июля 2024 г.

А если бы Гитлер был убит 20 июля 1944 года?

На одном из съездов НСДАП

Участников покушения на Гитлера – события, которому исполняется 80 лет, принято считать или героями или хотя бы персонажами со знаком «плюс». Вероятно, так оно и есть, хотя по отношению к группе высших офицеров вермахта, промышленников и дипломатов до сих пор сохраняется недосказанность. Для завершения картины не хватает понимания, что происходило бы в случае, если бы Гитлер, как и планировали заговорщики, был убит и они захватили власть в Германии.

А дальше – сплошной туман

И вот тут напрашивается, казалось бы, неожиданный ответ: возможно, их неудача, провал покушения лучше, чем успех. Во всяком случае, для Советского Союза и англо-американцев.

Представим, что Гитлер (и, очень вероятно, вместе с ближайшим окружением) отходит в мир иной не весной 1945-го, а летом 1944-го. Что дальше? А дальше – сплошной туман. Ясная картинка под названием «Антигитлеровская коалиция громит нацистскую Германию» моментально теряет четкость, размывается, обрастает гирляндами противоречий и искушений.

Начать с того, что участникам операции «Валькирия» не нравился фюрер и НСДАП, однако никто из них не симпатизировал Советскому Союзу. Как вспоминал сын полковника Клауса фон Штауффенберга, заложившего бомбу в кабинете Гитлера, «отец не собирался менять Гитлера на Сталина». Иными словами, операция «Валькирия» стала одним из примеров антинацистского и в то же время прозападного Сопротивления. Как, например, Армия Крайова в Польше. А потому весьма неудобным и нежелаемым явлением для советского руководства.

Заговорщики предполагали освободить узников концлагерей, за исключением, видимо, коммунистов, которым, правда, смягчили бы режим содержания (хотя некоторые из участников «Валькирии» были даже антисемитами, то есть все-таки не свободными от идеологии нацизма). Интернировать всю элиту Третьего рейха. Провести демократические выборы, хотя и с ограничениями в духе традиционной, донацистской военщины прусского разлива. Но первым делом – прекратить войну против США и Британии, недавно открывших второй фронт, но продолжить сражение на Восточном фронте.

Запад в таком случае оказался бы в сложной ситуации. С одной стороны, трудно не заметить и не принять во внимание перемены в Берлине, да еще и в идеологически желаемом ключе – против нацизма, за демократию, но против Советского Союза. К тому же возникает возможность запросто, без боя занять большие территории, включая Берлин.

На другой чаше весов – союзнические обязательства в отношении СССР, зашедшие весьма далеко: как с ними быть? А они ведь в таком случае не только попадали под удар, но грозили смениться уже войной США, Британии и Германии против СССР. Да и безоговорочная капитуляция Германии перед странами антигитлеровской коалиции могла перейти в сепаратную сделку между Вашингтоном, Лондоном и Берлином на невыгодных, но все же относительно почетных – не безоговорочных – условиях для последнего.

Опять же, тогда еще не было соглашений в Ялте и Потсдаме, а контуры послевоенного устройства, согласованные на Тегеранской конференции (конец 1943 года), были весьма расплывчатыми. Правда, уже тогда Советскому Союзу была обещана Восточная Пруссия и новая (осени 1939 года) граница с Польшей. А Сталин со своей стороны пообещал после разгрома Германии помочь американцам разбить Японию (а там потери США были куда больше, чем в Западной Европе). И что со всем этим делать?

А как быть с тем, что кто-то из заговорщиков против Гитлера тоже был замешан в военных преступлениях и даже в преступлениях против человечности? Закрыть глаза? Вроде как они переметнулись, срочно поддержали новую власть. Или не закрыть? Но тогда…

В общем, противоречий больше чем достаточно. Имеются и психологические проблемы: представить Черчилля, резко сменившего пластинку, еще можно, хотя и с трудом, а вот Рузвельта… К примеру, 32-й хозяин Белого дома крайне отрицательно отнесся к возможности огласки факта расправы над тысячами польских военнопленных весной 1940 года по решению советских руководителей (так называемые «катынские расстрелы»), когда помощники доложили ему об этой истории. Мол, «не хочу ссориться с русскими». К резкому ужесточению позиций в отношении Сталина внутренне был готов следующий президент Трумэн (что, собственно, и реализовал), но он летом 1944 года был всего лишь сенатором.

Без ГДР и Нюрнберга

Ну а нам все эти изменения-развороты были однозначно невыгодны. То есть Гитлер, конечно, исчадие ада, но все уже катилось к совместному разгрому Третьего рейха, а тут… Да, погибни «бесноватый» в июле 44-го, не погибли бы многие из военнослужащих разных стран (включая бойцов Красной армии), мирных жителей, узников концлагерей, значительно меньше были разрушены германские города. Но, как знать, не продолжилась бы Вторая мировая уже в новом формате, как уже случилось после 22 июня 1941-го?

Успех «Валькирии» наверняка привел бы к огромному напряжению в уже сформировавшейся системе союзов, блоков, коалиций. Запад не мог порвать с нами, но, с другой стороны, не мог и действовать по-прежнему, как будто ничего не произошло, игнорируя перемены в Берлине. Советский Союз, напротив, как ни в чем не бывало потребовал бы безоговорочной капитуляции уже от нового руководства Германии, заодно упрекнув (а затем и прямо обвинив) англосаксов в пособничестве общему врагу.

Клаус фон Штауффенберг (анфас), заложивший бомбу в кабинете фюрера, не собирался менять Гитлера на Сталина

Возможно, учитывая военный расклад июля 1944-го, Германия все же капитулировала бы перед всеми странами Антигитлеровской коалиции, но в иной конфигурации – всю территорию заняли бы войска США и Британии. Быть может, нам бы отстегнули только Восточную Пруссию (Кенигсберг/Калининград), но и то под большим вопросом и наверняка с отказом депортировать оттуда немецкое население. И уж точно не уступили бы в политическом отношении Польшу, а может быть, и остальные страны, позже вошедшие в сферу влияния СССР. Ни о какой ГДР не было бы и речи…

Разумеется, Советский Союз почувствовал бы себя явно обделенным и, пожалуй, обманутым. Вероятность конфликта в новой конфигурации резко возросла. И, видимо, понимая, что убийство Гитлера приведет не к просоветскому, а прозападному крену в новом руководстве Германии, Сталин, как только ситуация на фронте стала благоприятной для Красной армии, дал отбой разведке в планах подготовки покушений на фюрера. Бить фашистов и остальных их главарей – да, это ослабляет противника. А лично Гитлера (без афиширования) раньше времени не надо, пусть погибнет одновременно с разгромом Германии.

Со своей стороны, Германия попыталась бы конвертировать смену власти в более выгодные условия мира. И уж, во всяком случае, получить признание этой власти хотя бы со стороны Запада. Тогда даже статус англо-британских войск на территории Германии был бы изначально не безоговорочно-оккупационным, а скорее, договорным (как сейчас). И конечно, как уже сказано, Берлин попытался бы «отмазать» часть своих преступников как «искупивших» и «осознавших». Во всяком случае, даже сам формат Нюрнберга оказался бы под вопросом. И уж тем более насильственное возвращение в СССР значительного числа «перемещенных лиц».

«Неправильное» Сопротивление

История с покушением на Гитлера попадает между Сциллой (необходимостью освобождения Европы от национал-социализма) и Харибдой (заменой «коричневых» на «красных», ведущей к значительному смягчению политического режима, остающегося, тем не менее, принудительным и недемократичным). Неслучайно в Советском Союзе широкая аудитория впервые узнала о «Валькирии» только спустя четверть века, в знаменитом сериале «Освобождение». Оно и понятно: это вроде и немецкое Сопротивление Гитлеру, но как бы неправильное (против коммунистов). Позже, в годы горбачевской перестройки, Штауффенберга со товарищи стали подавать как безусловных героев. Затем маятник качнулся чуть назад.

В послевоенной Германии отношение к «Валькирии» тоже было неоднозначным, несмотря на официальное признание коллективной вины. С одной стороны, заговорщики были против Гитлера, принесшего не только другим, но и своему народу столько бед. С другой, хотя это и не афишируется, есть настроения, что «Валькирия» – это «удар в спину нашим войскам, сражавшимся на фронте».

Проще в западных странах – участниках Антигитлеровской коалиции: там преобладает мнение, что участники заговора летом 1944-го навсегда вошли в историю как бесстрашные и сугубо положительные борцы с тиранией. Яркая иллюстрация сказанному – художественный фильм об операции «Валькирия» американского режиссера Брайана Сингера с Томом Крузом в главной роли, вышедший, в том числе, на российские киноэкраны 15 лет назад.

Среди участников операции «Валькирия» был посол Германии в СССР предвоенного времени граф Шуленбург

Но это, как говорится, реплика в сторону. А возвращаясь на 80 лет назад, можно еще раз отметить, что смерть фюрера Третьего рейха «прямо сейчас» (20 июля 1944 года) была невыгодна, прежде всего, Сталину и его свите, причем именно с геополитической точки зрения. Триумф «Валькирии» привел бы к дополнительным искушениям для Запада и к сильному раздражению, недовольству Советского Союза. Ситуация, цельная до 20 июля 1944 года, разбилась бы на фрагменты, точнее, на осколки, из которых трудно собрать прежние отношения.

Напротив, неудача заговора – то, что Гитлер остался жив и у власти, – позволила искушений избежать. И оставить ситуацию простой, понятной, привычной, «черно-белой». В каком-то смысле удобной. Но тогда же Германия упустила последний шанс завершить Вторую мировую войну хоть в какой-то степени иначе, чем это произошло на самом деле. После 20 июля 1944-го Антигитлеровская коалиция продолжила совместный путь к Победе.

  • Расскажите об этом своим друзьям!