- ПУТЕВОДИТЕЛЬ:
- ЧТО ПРОИСХОДИТ?
- Новости: выбор тем
- НАШИ ПЕНСИИ И ПРАВА
- Пенсии и деньги: выбор тем
- Права и возможности: подробней
- Наша безопасность: темы
- ЗДОРОВЬЕ
- Здоровье: каталог болячек
- ДОМ, БЫТ И ДАЧА
- Дом, быт и дача: выбор полезных тем
- Еще полезные «не мелочи»
- НАШИ ВНУКИ
- Темы «внуковедения» — выбор
- СТИЛЬ ЖИЗНИ
- Психология и стиль: выбор тем
- ДЛЯ УМА И ДУШИ
- Чтение: темы
- Музыка из прошлого
- ...И еще для души!
- СОТРУДНИЧЕСТВО
«Я сибиряк. Работяга. Тянул свою лямку честно» |
| А. АНДРЕЕВА, журналист, заслуженный работник культуры РФ |
| 11 Апреля 2021 г. |
|
Приближается очередная, уже 107 годовщина со дня рождения Николая Васильевич Банникова – человека неординарного, для нашей области значимого. Начиная с 1968 года, он более полутора десятков лет возглавлял Иркутскую область, будучи в ней первым секретарем обкома КПСС. Возглавлял именно в те годы, когда область гремела на всю страну, да и мир, своими грандиозными стройками… Какими были люди того времени, каким был сам Банников вне кабинета, что оставил себе и после себя, что думал обо всем этом спустя много лет – об этом воспоминания общавшейся с ним иркутского журналиста Александры Андреевой.
«Моральная ценность человека выражается в его достижениях. Без них он жить не может». Так рассуждает один из героев бестселлера Айн Рэнд «Атлант расправил плечи». И я с ним согласна. Но попытаюсь раскрыть скобки этой цитаты. Заслужить победу, достижение может в жизни действительно любой человек. Но при определённых условиях. Я так думаю. При каких же? Во-первых, если человек в самом начале своего трудового пути смог точно найти, точно определить дело, которым хочет и будет заниматься. Но это только сказано «А». А дальше пошёл весь алфавит… Во-вторых, нужно хотеть и уметь служить делу. Служить верно. Достойно. Безраздельно. В-третьих, нужно иметь хороший стержень в душе, стойкий характер, чтобы перешагнуть через всё, самое, казалось бы, непреодолимое, что встретится в профессии. А будет и трудно. И тяжело. И безвыходно иногда. Настолько, что, кажется, бросить всё – катись оно, другое занятие найду… Будет всё!.. Много… Радость и разочарования. Триумф и поражение. Аплодисменты и «вы свободны»… Борьба. Целая жизнь уйдёт на это. Жизнь… Однажды в его кабинет, окошко, дверь постучит Она. Осень. Осень его жизни. И человек поймёт и примет. Вот оно! Пришло и его время. Время собирать камни. Свои камни. Время подсчитать цыплят. Их же по осени считают? И душе его будет легко и гордо. Ему будет что собирать… Москва. Профсоюзная. ВстречаТрубку подняли неожиданно быстро, словно наш звонок ждали. Давным-давно. «Мы съёмочная группа иркутского телевидения... Хотели бы встретиться… Интервью… Наша область, да и ваша… Вы столько лет… Юбилей ведь у нас». До 1937 года на карте России такого географического названия не было – «Иркутская область». Был город – Иркутск. А что же было? Была Восточно-Сибирская область РСФСР. И лишь 26 сентября огромную территорию разделили. На два самостоятельных региона: Иркутский и Читинский. Так что день рождения в историю вошёл двадцать шестым сентября 1937 года. Наш звонок был сделан осенью 1997 года. Не успела и фразу закончить – в ответ мне диктуют: «Записывайте. Улица Профсоюзная, дом… корпус… код… квартира… метро… Завтра, в 14:00». Дверь открыл Николай Васильевич Банников. Крепко сбитый, мне показался очень высоким. Тёмный, под горло, в крапинку – свитер. Светлая рубашка. Рядом – высокая, с копной седых волос, в тёплой кофте – женщина. Поздоровались. – Не снимайте обувь. Проходите. Прихожая переходит в большую комнату. Диван перегораживает её надвое. Спинка дивана – к окну. Между окном и диваном – стол. У окна. Осматриваюсь. Скромная, очень скромная обстановка. Без картин, ковров, старинной мебели, дорогих горок… Стандарт. Ничего не говорит о достатке, хороших доходах, богатстве, которое собиралось всю жизнь…
А.Н. Косыгин на Усть-Илиме Главная задача. Первые шаги. Подбор кадровС каждым визави беседу строишь индивидуально. С одним, для разогрева, минут десять ни о чём: дети, природа, погода, книги, анекдот… Здесь случай не тот. Человек серьёзный. К «ни о чём» не расположен. Поэтому сразу к делу… – Как долго вы секретарствовали в нашей области? – Пятнадцать лет. Выполняя решения партийных съездов, я… Стоп. Накрываю его руку своей, перебиваю: – Николай Васильевич (замолчал, слушает удивлённо, что дальше. Продолжаю.), Николай Васильевич, сидим мы и беседуем. Нет ни зала, ни трибуны, ни делегатов. Двое. А вы так официально. Не отчёт же! (Пока я это произносила, он и слушал, и перебить пытался, и слово вставить. Не успел – говорила напористо. Прослушал. Подумал. Услышал. Переключился.) – Меня ведь назначили секретарём обкома к вам в феврале 1968 года. Да. А начать работу я себе спланировал – со знакомства. Знакомства с краем. А чтобы ознакомиться с ним, сами знаете, машиной не обойдёшься. И поезда, и самолёты, и зимники – территория-то вон какая, не одна Франция поместится. Мало, что огромный, но и богатый: газ, нефть, руда, лес… Не полюбить его – нельзя. Полюбил. Навсегда. Сколько лет, спрашиваете? Ровно пятнадцать. Три пятилетки ушло на знакомство, поездки. И каждый раз – новое что-то видел. Удивительное место. Я подсчитала – с момента образования Иркутской области в кресле первого секретаря ОК КПСС побывало двенадцать человек. Кто-то и года, двух не удержался. Николай Васильевич – долгожитель. Больше, чем он, никто не руководил краем. И главная задача, которой я занимался, была строительство. Нет у меня сейчас статистики под рукой… Цифры не назову. Но за эти годы наш регион был в числе если не десяти, то точно пятнадцати лучших регионов СССР. И в экономике. И в промышленности. Это факт… Вот так бы вам ответил. – Вы приехали на новое место. Сомневаюсь, чтобы у вас не возникло желание сделать перестановку кадров. Но людей-то не знаете! Как подбирали новых? По рекомендации? По направлению свыше? По принципу личной преданности? – Насчёт преданности – исключено. Не мой стиль. До Иркутска секретарствовал в Казахстане, в Карагандинском обкоме партии. Оттуда ЦК КПСС направил в Иркутск. Там были хорошие, надёжные работники, но не оттуда же везти?! (Задумался. Пауза.) Как подбирал? Из ЦК присылали. И на месте искали. Но редко. Да… Вот сейчас времени у меня много на раздумья, на воспоминания, и я понимаю: не всегда нужно было принимать те кандидатуры, которые присылали из ЦК. Так было с секретарём по строительству. Его к нам из Монголии перевели. Так было с председателем облисполкома. Тоже рекомендация Москвы… Не получилось. А ведь нужно-то было всего среди своих в области искать. Среди секретарей райкомов и горкомов, среди председателей горисполкомов. И такие были. Взять хотя бы Спирина Виктора Михайловича. Из Зиминского горкома. Молодой. Энергичный. Знал строительное дело от и до, экономику. Вот бы его на место секретаря ОК по строительству, был бы тот человек… Свой. Область родная. Всю силу и душу отдал бы… А эти? Простить себе не могу. Четырнадцать лет на пенсии и всё пересчитываю свои ошибки. Это была моя очень серьёзная недоработка – кадры… Но авторитет ЦК… Себя ругаю. Не всегда объективно и правильно подходил к отбору кадров. Да что уж…
Банников на БАМе Говорит собеседник горячо, эмоционально, искренне. Смотрит в глаза прямо. И всё время переводит взгляд на окно. Что он видит там? Коллег, события, себя, тех, с кем не сработался?.. – Вот вы приехали. Ваши первые шаги? – Я уже сказал – поездки. Все районы объездил. А в Братске и Усть-Илимске бывал по несколько раз в году, уж каждый квартал – точно. В Усть-Илимске – и того чаще. Рождение района. Энергетика – лучшая в Союзе. Встреча – событие– Насколько я помню, ваше назначение и старт усть-илимского строительства совпали? – Да, так получается. Исторически. В 1968 году я ступил на Иркутскую землю. И в этом же 1968 году, в феврале, вышло постановление Верховного Совета РСФСР о создании нового района на карте региона – Усть-Илимского. – А территория до этого чья была? – До этого? Входила в Братский район. Я попал в замечательную ситуацию. Работы, перспективы – грандиозные. А Усть-Илимск – это был тот котёл, где всё кипело, бурлило, рождалось, открывалось, созидалось. И за всем стояли люди. Рабочие. Талантливые. Трудолюбивые. Надёжные. – Повезло? – И везение, и гордость, и счастье. И Усть-Илимск, и БАМ – всё по сути начинал с нуля… (И вдруг, обращаясь ко мне.) На Усть-Илиме были? (Киваю.) ГЭС видели? («И не раз», – отвечаю.) Красавица! А по параметрам? Станция очень экономичная. По сравнению с Братской, выстроена с меньшими затратами. Сдали в срок. Сдача вылилась в грандиозный праздник по всему району. Да что там… Да, но мы, знаете ли, и Братскую ГЭС не забывали, нет. Без внимания не оставляли. В эти же годы реконструировали, увеличили мощность агрегатов. А результат какой был! Резонанс – на всю страну. «Иркутскэнерго» – три станции: Иркутская, Братская, Усть-Илимская. В сумме по мощности они уступали в стране только… (заминка, вспоминает – кому. «Днепрогэсу?» – подсказываю.) Да нет. Дай бог памяти. А, вот – «Донбассэнерго». Они – на первом месте, мы – вторые. И за всё ей спасибо – Ангаре. Чудесная! Поразительная… Кажется, он делился не впечатлениями тридцатилетней давности, а тем, что было вчера. Только что с самолёта, из поездки вернулся и по свежим впечатлениям гуляет… И ещё, не поверите, но собеседник так волновался, что временами не то, что голос садился (он откашливался), руки дрожали, и это было очень заметно. – Николай Васильевич (трогаю его руку), что же вы так волнуетесь? Успокойтесь. Не отчёт же… – А вы знаете, не удивляйтесь. Для меня встреча с иркутянами, вами, – не рядовое событие. Нет. Очень волнительно. Со вчерашнего разговора волнуюсь… Успевал не везде. Рывок. Международные связи– Хозяйство вам досталось многоотраслевое, огромное. Везде успевали или что-то упускали? – Держал в поле зрения всё, пытался. Но успевать – нет. С сельским хозяйством, я бы сказал, у меня не получалось. У меня там были опытные, знающие секретари – им почти всё передоверил. В идеологию, можно сказать, не вникал. Занимался этими вопросами Антипин Евстафий Никитич. Коренной сибиряк, из Киренска, местный. В теме. Грамотный, образованный, эрудированный. Полностью ему доверил. А я, повторяюсь уже в который раз, крепко держал строительство. Новые стройки. Заводы. Комбинаты. Комплексы. БАМ. БАМ – это, как и Усть-Илим, мои дети. – А конкретнее? – Вы правы. У всего есть адрес и имя. ГЭС – уже называл. А дальше? Целлюлозные комбинаты. Химический завод в Зиме. Расстраивали Ангарск. Увеличили переработку нефти на «Ангарскнефтеоргсинтезе». А Шелеховский кабельный? А западный участок БАМа?.. Бывало, куда ни приедешь, прилетишь – везде строят… сварка… грохот… шум… работа. Помню, какой-то год, ну уж очень удачный. Хлеб собрали вовремя. Объём производства увеличился на 48 %. Это поразительно. Но это не только факт достижений. Это и факт поражений. Недоделок. Недоработок. – Как это? – Очень просто. Долгострои. Стояли объекты замороженными. А тут вдруг – и пошло, и пошло. Один за другим достраиваться. Один за другим – в эксплуатацию… Знаете, радость какая! Он оживился. Минор сменился на мажор. Сыплет цифрами, процентами, фактами. Только что графики и схемы не рисует. Притом – всё по памяти. Наизусть. На столе – ни листочка. «Хороший компьютер у вас на плечах, – хотелось сказать собеседнику. – Всё помнит». В своих текстах я не люблю официоза. Статистики. Но в данном случае – отступлю. Воспоминание моего визави об «успешных пятилетках» хочу подтвердить цитатой из книги «Иркутские горизонты». «Рост объёмов производства химической промышленности вырос на 27 %, цветной металлургии – на 31 %, целлюлозно-бумажной – на 24 %, мясомолочной – на 21 %... Иркутский завод тяжёлого машиностроения поставлял металлургическое оборудование в Финляндию, Турцию, Египет, Иран, Югославию. Драги – в Болгарию и Монголию. Иркутские фрезерные станки покупали ГДР и Франция. Иркутский алюминий – Англия, Австрия, Япония, Ирак». (Книга «Иркутские горизонты». Авторы: Н. В. Банников, В. А. Румянцев, Л. И. Шинкарёв.) Речь идёт о девятой пятилетке. 1971–1975 годы. Штаб стройки. Слушали – но не услышали. Диалог с Брежневым– Вы руководили. Но исполняли – другие. Как складывались на местах, на стройке отношения с людьми? – Уважительные. Но доверял больше рабочим, бригадирам. У меня с ними за годы работы сложились прекрасные отношения. Что я имею в виду? На каждой крупной стройке были организованы штабы. «Штаб стройки». Принимал лично участие в заседаниях, когда приезжал. А вот Усть-Илимский штаб я ещё и возглавлял. Председательствовал. А входили в штаб руководители цехов, подразделений, прорабы… Но только их выслушивая, никогда не узнаешь истинного, реального положения дел на стройке. А уж когда срываются сроки, или, не дай бог, авария – спорят, друг на друга беды валят. В общем, базар. И тогда я говорил: «Пригласите бригадиров и рабочих. Посмотрим, как они видят, оценивают ситуацию, и где главное больное место». Приходили. Занимали места. Начинался предметный разговор. Это же были асы! За плечами многих – Братская ГЭС, новые посёлки, заводы… Опыт. Без оглядки «как бы чего не вышло». И я должен сказать вам, такое общение мне очень помогло. И ставило на место зарвавшихся руководителей. И ещё раз подчеркну: у меня с этими людьми сложились очень добрые, доверительные, тёплые отношения. А уж как делу помогало! Очень! – А вы сами могли себе позволить критиковать вышестоящих? – Я вам откровенно отвечу. Да, позволял. И когда на Старой площади (в ЦК КПСС) бывал. А принимали всегда – и Косыгин, и Брежнев. Что думаю – говорил. И когда на сессии Верховного Совета СССР доверили выступить с докладом. Выступил. Все беды области перечислил. Проблемы. Какая помощь нужна. И какие выходы вижу. Всё. Мне кажется, и обоснованно было, и доказательно. Зал хлопал. Коллеги отметили – молодец, остро. А дальше – эхо я не услышал. Никакой реакции на выступление не последовало. Ни решений, ни хотя бы устных указаний. Ни-че-го. – Ну хотя бы когда цековские приезжали в регион, можно было что-то получить, выбить, решить… – А вы знаете, гости из-за рубежа приезжали чаще. А цековские – нет. Если кто-то и жаловал нас, – это Косыгин. Вот от кого, от этого руководителя была реальная помощь. Великолепный человек. Грамотнейший. Знаток производства. Честно скажу, помогал. Много, предметно, конкретно. Металл, бетон, стройматериалы – всё было в дефиците. А Брежнев? После болезни это был уже не работник… Я приведу вам лишь один пример общения с ним. Было это в Иркутске. Он – в рабочей поездке. Встречи на местах. Вы же знаете, область – лесная. 75 % покрыто тайгой. По тем временам мы заготавливали 60 миллионов кубометров леса. По лесу мы были ведущими в России. Так вот: заготовить – одно. А вот вовремя вывезти и доставить по адресу – другое. Вовремя доставить! Нужны вагоны. Порожняк. И вот в одном из лесных районов подходят ко мне вальщики. Это не то, что лесорубы. Вальщики вот так кладут дерево (показывает). А лесорубы – вот так, пилой… До этого мне секретарь того райкома обрисовал ситуацию. А потом и рабочие – в красках. «Бастуем. Больше валить не будем. Толку-то что? Видите горы заготовок? Больше трёх лет стоят. Гнить начали. А вывоза нет. Транспорта нет. Не дают». И вот генсек у нас. Остаться с ним наедине я смог только в день отлёта. В зале, где провожают гостей. В аэропорту. Они же приедут – всё до секунды расписано. Не подступиться с проблемами. И вот сидим. Я подготовился. Основательно. Все проблемы выложил. И эту тоже. С фактами. Подробно. Наизусть. Без бумажки. Слушает. Лицо отсутствующее. Я закончил. Он помедлил. Из внутреннего кармана достал бумажку. Из другого – очки. Надел. И начал читать: «Подъезжая к Иркутской области, я видел, что земли ваши грязные, что вам надо больше заниматься сельским хозяйством. А если учесть, что я говорю от имени ЦК – ваша ответственность повышается». Бумажку сложил – и в карман… 25 минут я перечислял проблемы. Кому я это говорил?.. Я был не удивлён – потрясён. Потерян. – Николай Васильевич, что же с вагонами – к генсеку? А по-другому решить нельзя было? И с лесом, и с транспортировкой? – Это непростой вопрос. Решать? Решал. Но. Своего порожняка у нас нет, поскольку нет вагоностроительного завода. По правилам – нам его присылают. Вначале с дорогами решал. Длительные переговоры с Забайкальской железной дорогой. Не в силах помочь. С Западно-Сибирской железной дорогой. Результат тот же. Каждодневные разговоры с секретарями ЦК, кто отвечал за отрасль… (Вдруг собеседник замолчал, засмеялся. Даже слёзы от смеха появились. Отсмеялся. Откинулся на спинку стула.) И знаете, один из них мне так ответил: «Ну хорошо. Я сейчас позвоню туда-то и туда-то. И будет тебе порожняк. Будет. Дадут. Но дело в том, что, давая тебе вагоны, я «снимаю штаны» с твоего соседа, красноярского секретаря. И если вдруг он придёт жаловаться, я эти вагоны у тебя заберу. Так-то…» И это я генсеку сказал. И что?.. – Имя секретаря помните? – Конечно. Кириленко Андрей Павлович. В кресле секретаря ЦК КПСС сидел с 1962 по 1982 год. И принимал решения… Влиятельный был. Неполноценные протоколы. Ресурс исчерпан. Прощание с людьми– Николай Васильевич, первые секретари были в курсе той подковёрной борьбы, которая велась в верхах? – Знаете, я могу ещё раз повторить: я работал в Восточной Сибири. На плечах: энергетика, лесная промышленность, оборонные предприятия. Да, в области значительная часть была оборонных предприятий, армейских частей. И этим заниматься приходилось. Плотно. Анализировать – что там происходило в ЦК? Да я физически не мог. Времени не было. – Но ведь решения Политбюро рассылались на места? Вы их тоже получали. Что вы думали о тех вопросах, которые обсуждались? – Вы правы. Приходили протоколы Политбюро. Что-то можно было узнать. Но в них было очень много не для моих глаз. Что? Закрытая папка. Так и писалось – «Закрытая папка», «Совершенно секретно». Для кого закрыто? (Пальцем в грудь.) В том числе и для меня. Вы спросили, что я думал о «решаемых вопросах». А что я мог думать, когда я и самого-то вопроса не читал? Что там обсуждали, в каком ключе – тайна. Информацией сверху – подчёркиваю – мы на местах были ограничены. И вот эти неполноценные протоколы с «засекречено» ложились в мой сейф. И всё. А с меня спрашивали, и серьёзно, за работу на том участке, который определили. Вот и всё. – Вы назвали область тех лет – «котёл, где всё бурлило, создавалось…». Ваш кабинет – то место, где принимались решения, откуда шли указания. Тоже не спокойное – боевое. Но пришло время, и… – Да, пришло время, когда я очень чётко понимал: мои ресурсы исчерпаны, полноценной отдачи от меня уже трудно ожидать. И когда встал вопрос ухода на пенсию – я принял без боли и сожаления. А вот Иркутск покидать, уезжать – это другое. Было очень тяжело… Невыносимо. Прикипел. – Знаете, Николай Васильевич, уже после вашего отъезда я делала большую программу для Центрального телевидения «Встреча школьников с …». Героем был рабочий, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР, бригадир комплексной бригады из Усть-Илимска Васильев Михаил Михайлович. И он рассказал, что прощальный вечер на илимской земле вы провели в его доме, в его семье. Был стол, водка, песни до утра и рабочие… (Он подхватывает моё пространное вступление.) – …Да, и в Усть-Илимске с рабочими прощался. А на БАМе – приехал в бригаду А. Казакова. Знаменитая бригада! Там тоже с рабочими. В Черемхово – был такой экскаваторщик, депутат Верховного Совета Смолянинов Василий Иванович – в его семье. И тоже рабочие. С шахтёрами прощался. Затем – Ангарск. В Ангарске, правда, собралось руководство: директора заводов, секретари парткомов, рабочие… Хорошо вечерок посидели. Было что вспомнить. Было что сказать друг другу… А уж с каким настроением уезжал – словами не скажешь. Очень, очень было тяжело… «Губитель» Байкала. Служебная лестница. Трагедия и спасение– И вот прибыли вы в эту «тихую гавань». На Профсоюзную. Как вас Москва приняла? – Да никак! Я чужой для них! «А ты кто такой?» На приём попасть, какую-то жилищную проблему решить – не попадёшь. Помню, пришёл в одну социальную контору. Добиваться пенсии. (Он не сказал «оформить пенсию», документы получить или ещё как-то. А «добиваться».) Прихожу. «Садитесь. Вы к нам откуда?» – «Из Иркутской области», – отвечаю. Чиновник поднимает на меня глаза, рассматривает. И, повысив голос, с осуждением, упрёком, начальственно, говорит: «Так это вы? Это с вашим участием погубили Байкал?» И со мной даже разговаривать не стал. Аудиенция закончена. И я домой ни с чем… А уж когда со всех трибун и во всех интервью Ельцин стал обвинять во всех бедах страны «партократов», вообще стало… Да, я партократ. Сорок лет на партийной работе. Все ступеньки прошёл с низов… Я просто сибиряк, работяга, который тянул свою лямку. Делал своё дело. Надеюсь, достойно. И честно – это точно! Что имел в виду Николай Васильевич, подчеркивая «все ступеньки прошёл»? Несколько слов из биографии. На станции Челкар Актюбинской области Казахской ССР в 1914 году 10 мая (по старому стилю – 27 апреля) родился мальчик. Коля Банников. Родители – железнодорожники. Вроде бы и ему на поезде хотелось работать. Но в 23 года попадает на завод. Завод номерной. Куйбышевская область, город Чапаевск. Прямо из института. Парень толковый. А окончил он Куйбышевский индустриальный институт. Ему легко давалось всё: и учёба, и работа. Пришёл механиком. И пошло: механик, начальник цеха, главный механик… парторг цеха, завода, секретарь ОК КПСС… – Мне кажется, хамское отношение со стороны чиновников – это не самое страшное. С вами на новом месте случилось непоправимое? – Да, это пережить можно. А вот потеря, потеря близкого человека – трагедия. Только-только приехали в Москву, ещё и не обустроились, и не освоились – беда. Жену сбила машина, автомобильная авария. Это было для меня величайшее горе. Сорок семь лет рядом. Три года до золотой свадьбы… (Вытер слёзы.) А куда деваться одному?! Валентина Ивановна была мне хорошо знакома. Раньше вместе работали в Куйбышевской, ныне Самарской, области. Одинокая. Мужа похоронила. «Приезжай, – позвонил. – Может, будем поддержкой друг другу». Приехала. Вот все годы, что на пенсии, Валентина Ивановна меня опекает. Заботливая. Она работала в отделе культуры, преподавала в высшей партийной школе. – В такие годы не остаться в одиночестве, найти себе спутницу! – Да что вы! Я пропал бы один. Я прямо могу сказать. Мне 84-й год. И дожил я до этих лет только благодаря моей ушедшей Люсеньке, погибшей Люсеньке. И вот ныне живущей Валентине Ивановне… Минуты отдыха. Эхо войны. Иркутск – в сердце– А для души, когда дела в сторону? – А для души – шахматы. Был такой председатель облсовпрофа (не назвал фамилии), тоже любитель шахмат, – вот мы с ним иногда вечером сойдёмся, посидим и отводим за игрой душу… С большим уважением всегда относился к В. Распутину. Его творчеству. На этой почве пытался с ним установить дружеский контакт. Пригласил его в поездку со мной на Усть-Илим. Но он, человек скромный, замкнутый, говорит: «Николай Васильевич, у вас там свои дела, своя программа. Я сам туда как-нибудь съезжу». Отказался. Я очень уважал его. Помог квартиру получить, чтобы мог нормально жить. В центре, на 5-й Армии… А так – одна работа. Времени для души – крохи. – Связь с кем-нибудь из области сегодня поддерживаете? – Нет. Ни с кем. Вот Ножиков звонил. Материально помог. Немного. Немного, но помог. Дело в том, что наши две пенсии (моя и жены) вместе – ниже прожиточного минимума. Две пенсии – ниже суммы выживания. Нормально? И до сих пор правительство не решило, каким же должен быть «предел выживания», чтобы к нему пенсии подтянуть. Разговоров о социальной поддержке много, но на себе я её не чувствую… Я ведь сейчас очень болею. Это результат моих первых рабочих годков. Есть такой город – Чапаевск. Под Саратовом. Я не был на фронте. Мы для фронта отравляющими веществами заряжали снаряды и бомбы. Из Википедии:Завод основан до революции. Здесь всегда производили смертельное химическое оружие. В прессе Чапаевск называют «городом смерти», «городом мертвецов». Название дали сами старожилы. В войну в цехах производили фосген. Заливали этот смертоносный жидкий яд в боеприпасы из чайников – ноу-хау того времени. В полость снаряда – яд из чайника. Рядом было всё: завод, школа, жилые дома, больницы. Санитарно-защитная зона? Её не было, и не планировали. Молодой выпускник института Николай Банников проработал в этом аду почти десять лет. – Отравился хлором. Всю жизнь – воспаление лёгких, бронхит, одышка, склероз сосудов головного мозга… Боремся с недугами. Вчера вот снова скорая приезжала. Сильное удушье… Укол. Сказали – покой, никакой активности. Немного пришёл в себя и говорю Валентине Ивановне: «Беседовать с иркутянами буду. Беседа состоится. Всё». – Не жалеете: столько лет – завод, стройки, общественные дела, головная боль, ответственность? – Нет. Не жалею. Нисколько. Вся жизнь прожитая – дорога. С плюсами и минусами, с ошибками, которые сейчас очень остро осознаю… Работал с желанием. С удовольствием. От сердца. И с верой в своё дело. Области – шестьдесят в сентябре? Юбилей? Что я хочу сказать моим иркутянам, моим сибирякам? Спасибо. Спасибо и здоровья. Живите столько, сколько бог каждому определил. Пятнадцать лет вместе с вами – лучший период в моей жизни. По интересам. По результатам. По достижениям… – Вспоминая регион, какие кадры самые первые перед вами? Что видите? – Природу. Изумительная. Среди всех сибирских областей – наша самая красивая… Встал. Подошёл к окну. Дождь. Стекло умыто бегущими ручьями… Через паузу заговорил: – Дождик идёт. Осень пришла. Время… (И оборачиваясь к нам.) Спасибо, что выслушали.
|
