"Они сражались за Родину". Публикации 2009 года. Рассказы Н. Алфёрова

ВойнаимирМихаилаРытикова

ПатриархТеатракукол

Николай Алфёров, ветеран ВОВ

Михаил Васильевич Рытиков

Октябрь 1944 года. Войска 3-го Белорусского фронта, которым командовал генерал армии И.Д.Черняховский, пересекли Восточную Пруссию и завязали бои на ее территории. В должности командира отделения батальонной разведки в 64-ом стрелковом полку сражался младший сержант из Куйтунского района Иркутской области Михаил Рытиков. Полк на своем пути наткнулся на заранее подготовленные фашистами огневые рубежи, для успешного продвижения на запад командованию предстояло узнать характер вражеской обороны. Нужен был пленный, от которого можно бы узнать необходимые сведения...

Рытиков был вызван в штаб батальона. Кроме комбата и начальника штаба, там ещё находились двое: старший лейтенант - белокурый, высокого роста, другой немного пониже, чернявый. У чернявого с лычками сержанта на погонах была медаль "За отвагу". У старшего лейтенанта на груди - орден Красной Звезды. Он назвал себя Фёдором, после небольшой паузы уточнил - Федор Иванович. Фамилия сержанта - Кухаренко. Фёдора Ивановича и Кухаренко Михаил Рытиков видел впервые. Сразу понял, что вояки они бывалые. Его, можно сказать, салагу в разведке, даже оторопь взяла...

Комбат перед разведчиками поставил задачу - взять "языка". Рытиков должен изображать пленного русского солдата. Федор Иванович, владеющий неплохо вражеским языком, в форме немецкого офицера, а Кухаренко в форме немецкого солдата должны были доставить "пленного" в штаб...

К немецким окопам разведчики направились под вечер, местность заволокло вечерней дымкой. Моросил дождь. Низко пригибаясь к земле, они перебежками приближались к вражеским окопам, в воронках пережидая короткие пулеметные очереди. Рытиков со связанными руками и кляпом во рту бежал впереди. Его подталкивали старший лейтенант и сержант Кухаренко. Фрицы в окопах слышали, как "пленного" окриками по-немецки заставляли ускорить шаг. Его, чумазого, с синяками под глазами, с любопытством рассматривали при появлении в траншее...

Оказавшись в тылу немецкой обороны, разведчики прошли вдоль неё в северном направлении более двух километров, запоминая нахождение пулеметных гнезд, минометных и артиллерийских батарей, искусно замаскированных зеленью...

Когда на восточном небосклоне показалась луна, разведчики в намеченном комбатом месте стали выбираться на нейтралку. Впереди - старший лейтенант и Кухаренко, позади - Рытиков без кляпа во рту, с развязанными руками. Вышли на пулеметный расчет. Двое фрицев пускали короткие очереди, трассирующие пули врезались в ночную темень. Кухаренко коротким взмахом руки одному пулеметчику вонзил финку в спину, между лопаток. Фриц уткнулся носом в бруствер, не издав никакого звука. Другой фриц с ужасом в глазах смотрел на незнакомого "немецкого" офицера. Старший лейтенант и Рытиков заломили ему руки за спину, связали, засунули тряпку в рот. Фёдор Иванович тихо скомандовал ему "шнель". Пулеметчик оказался покладистый - побежал на нейтральную полосу, не сопротивляясь...

Погода стала скверной: посыпался мелкий, холодный дождь. Луну не стало видно. Это было на руку разведчикам. Они бежали к своим окопам, почти не пригибаясь. Разведчики были уже в каких-то тридцати метрах от своих окопов, как шальная пуля угодила в ногу сержанта. Притащить его помогли двое солдат, выскочивших из траншеи...

Разведчиков встретили комбат и начальник штаба. Поблагодарили за успешное выполнение задания, увели с собой старшего лейтенанта и пленного. Кухаренке наскоро перебинтовали ногу и увезли в медсанбат. Рытиков, уставший и измученный от пережитого, как только прилег в окопе, заснул как убитый...

Спрашиваю Михаила Васильевича: "Страшно было?"

- А как же! Первый раз был в такой разведке. Сердце замирало от страха. Когда бежали к немецким окопам, ноги казались ватными. От кляпа во рту все онемело, было трудно дышать... Утром проснулся - не мог нарадоваться, что всё закончилось хорошо, что судьбе было угодно оставить меня живым. Чувство было такое, словно заново родился... - Как оценили успешное выполнение задания?

- Ни старшего лейтенанта, ни сержанта Кухаренко я после этого никогда не видел. Обещали нас наградить, возможно, при заполнении наградного листа мою фамилию исказили - вместо Рытикова написали Рыжиков. Меня постоянно называли Рыжиковым. А может быть, не успели наградной лист написать: на другой день наша дивизия повела наступление. Добытые нами, разведчиками, сведения наверняка помогли артиллеристам накрыть огневые точки врага. Батальоны без больших потерь вытеснили фрицев с занимаемых рубежей и стали гнать их на северо-запад - в сторону Кенигсберга.

18 октября 1944 года Михаил Рытиков был ранен осколками мины. Осколки оторвали два пальца правой ноги, разбили коленный сустав. Много осколков впились в мышцы ног. Михаил самостоятельно наложил на правую ногу жгут. Не сделай этого - умер бы от потери крови... В госпитале правая нога выше колена была ампутирована. Чтобы остановить распространение гангрены, вскоре на этом же ноге была сделана реампутация. Культя стала еще короче.

Около семи месяцев лечился Рытиков. Ему сделали протез, научили ходить, в мае 45-го года он был выписан из госпиталя инвалидом Отечественной войны второй группы. До своей деревни Говориха Куйтунского района добрался 14 мая. Всеми деревенскими жителями был встречен тепло, приглашали в гости, расспрашивали про фронтовую жизнь. Вдовы говорили: "Если бы мой вернулся таким же или даже без ног, не отвернулась бы от него". И плакали, сначала тихонько, потом навзрыд.

Рытикова уговаривали работать колхозным счетоводом. Но счетная работа его не прельщала. С детства тянуло к музыке. Отец, Василий Иванович Рытиков, участник минувшей Отечественной войны, играл на гармошке. Играли на этом распространенном в деревнях инструменту все его сыновья. Как и их отец, они обладали музыкальным слухом. Ныне живущие братья Михаила - Иван, Петр, Анатолий, Геннадий - не стали профессиональными музыкантами, но в свободное время не выпускают из рук гармошку.

Профессиональным музыкантом стал Михаил Рытиков. В сентябре 1945 года он поступает в Иркутское музыкальное училище по классу баяна, успешно оканчивает его через четыре года. С июля 1949 года без какого-либо перерыва работает в Иркутском областном Театре кукол. Музыкальное сопровождение спектаклей требовало умения владеть баяном, балалайкой, мандолиной, гитарой, цитрой (струнный щипковый музыкальный инструмент в виде плоского ящика с фигурными очертаниями), металлофоном (музыкальный инструмент, источником звука которого служит его упругое металлическое тело), ксилофоном (ударный музыкальный инструмент, состоявший из 3-4 рядов специально подобранных деревянных брусочков, по которым ударяют двумя деревянными молоточками), колоколами, шумовыми инструментами. И Михаил Васильевич их хорошо освоил.

В театре он познакомился с актрисой Еленой Константиновной Болотовой. Их объединяло многое - прилежание к работе, общие взгляды на жизнь, доброта, порядочность, человечность, забота друг о друге, их никогда не утомляло, что они, как два голубя, всегда вместе. Вместе дома, на репетициях, на многочисленных гастрольных поездках. В 1950 году они поженились и вот уже более полвека живут в мире и согласии, имеют всегда хорошую "погоду в доме".

Михаил Васильевич и Елена Константиновна вместе с другими артистами театра половину года проводили на колесах. Вместе с театром они объездили почти всю Россию, ежегодно проезжая во время гастролей на авто, гужевом и железнодорожном транспорте тысячи километров. На их счету много гастролей в воинских частях Сибири и дальнего Востока. Не случайно эта семейная чета имеет почетное звание "Отличник культурного шефства над Вооруженными Силами СССР". А их работа с деревенским зрителем отмечена званием "отличник культурного шефства над селом".

В Иркутской области Михаилу Васильевичу и Елене Константиновне практически знаком каждый сельский клуб. Они выступали на всех новостройках в Ангарске, Братске, Железногорске-Илимском, Саянске, Усть-Илимске, на БАМе.

Михаил Васильевич не только талантливый исполнитель музыки разных композиторов, но и автор музыки к 28 спектаклям. Его музыка звучит в кукольных театрах Рыбинска, Ставрополя, Красноярска и других городов. Баянист, а затем заведующий музыкальной частью театра, звукорежиссер и звукооператор в одном лице. Музыка в его исполнении сопровождала не менее двадцати тысяч спектаклей в театре кукол города Иркутска. Работал Рытиков на протяжении 53 лет с двадцатью режиссерами-постановщиками. И со всеми был в контакте, дружбе.

В хоровом коллективе при Октябрьском комитете ветеранов войны и труда, где состою я, автор данной статьи, поет и танцует бывшая работница Иркутского кукольного театра Людмила Павловна Герасимович.

Спрашиваю ее: "Вы хорошо знаете Михаила Васильевича Рытикова?"

- С этим патриархом Иркутского областного театра кукол, заслуженным работником РСФСР знакома много-много лет. Как и все люди, работающие или работавшие в театре, восхищаюсь этим мужественным человеком. Потеряв на войне ногу, он не спился, не опустился, не озлобился, не брюзжит без повода. Напротив, доброжелателен к людям, справедлив. К нему люди тянутся, ищут помощи и поддержки. Известно, что творческие люди театров это очень сложный сплав амбиций - настоящих и мнимых. Взаимоотношения в творческих коллективах, как правило, далеки от идеала, и театр кукол театр не исключение. Тридцать лет этот покалеченный участник воины избирался председателем профкома театра. Избирался благодаря своей порядочности, честности, принципиальности, умению улаживать разные трения и конфликты, умению создавать нужную "погоду" в коллективе. За это его уважают и любят.

В отличие от своих родителей, которые имели 14 детей, Михаил Васильевич и Елена Константиновна имеют только одну дочь - Татьяну Михайловну Садыкову, врача по специальности. У них двое внуков.

... 2 января 2004 года скоропостижная смерть прервала жизнь Михаила Васильевича Рытикова - инвалида Великой Отечественной войны, патриарха Кукольного театра.

ИзродаАнтипиных

Николай Алфёров

Афанасий Никитович Антипин

В 1950-1970 годах прошлого века в Иркутской области не было учителя, методиста, инспектора, управленца образования, кому бы не был известен Афанасий Никитович Антипин. Фронтовик, учитель, директор школы, директор института усовершенствования учителей, писатель. Афанасий Никитович Антипин родился 7 ноября 1922 года в городе Киренске Иркутской области, в рабочей семье. Его отец, Антипин Никита Егорович, был столяром -краснодеревщиком. В одной половине его пятистенного дома была столярная мастерская, в которой он мастерил разную мебель. Строгость и уважение Никиты Егоровича к детям сочетались совершенно естественно. Детей он ни разу пальцем не тронул, но слушались они его беспрекословно. Никита Егорович детям не позволял толкаться просто так, они всегда были заняты делом. Неодобрительного взгляда отца дети боялись. Хуже не было провинности, если сынишка инструмент испортит. Отец прогонял виновника из мастерской: "Иди, нечего тебе тут делать".

Его жена, Евдокия Ивановна, как вспоминал Афанасий Никитович, была женщина добрая, на всесмотревшая глазами мужа, всегда во всем с ним соглашалась. У Никиты Егоровича и Евдокии Ивановны было шесть детей, Афанасий - четвертый ребенок. В жи-вых сейчас только один- Евстафий Никитович, 1925 года рождения, бывший фронтовик, воевавший против империалистической Японии, в Иркутске работал секретарем обкома КПСС по идеологии, ныне живет в Москве. Афанасий Никитович Антипин в 1940 году в Киренске окончил среднюю школу и был призван в ряды Красной Армии. До начала Великой Отечественной войны служил в Забайкалье, а с июня 1941 и по май 1945 года был в действующей армии, участвовал в боях на Западном, Калининском, Донском и 2-м Украинском фронтах в должности командира отделения артиллерийской разведки.

О своих фронтовых делах А.Н. Антипин сообщал родным в письмах. Его первое фронтовое письмо от 27 июля 1941 года пришло из Воронежа, где он лечился в госпитале." Здравствуйте, дорогие мама, Леля, Остап, Антоник! Вы давно ничего не знаете обо мне. Рассказываю обо всех изменениях в моей жизни. 6 июня 1941 года покинул Забайкалье. Поезд вез нас на запад. Байкал, Ангара, Иркутск... Места родные. Теплилась надежда в Иркутске увидеть сестру Милю. Но поезд сделал непродолжительную остановку в Иркутске-2.В пути узнал о начале войны. 28 июня мы выгрузились в Белоруссии. Повоевать мне пришлось не-долго. 17 июля был ранен в ноги. Раны легкие. Кости целые. До Вязьмы меня везли в санитарной машине, а оттуда до Воронежа- в санитарном поезде. В госпитале помыли, одели во все чистое, обработали раны и уложили в постель. Спал крепко. Утром написал это письмо. До свидания. Афанасий."

После лечения в Воронеже Афанасий Антипин воевал под Москвой, под Ржевом был ранен, пролежал в санитарном батальоне около двух месяцев. Затем- снова на передовой. Тяжелые бои, изматывающие переходы, гибель товарищей, разрушенные города и села, толпа беженцев, бомбежки...

Он осенью 1942 года участвовал в Сталинградской битве, где шли кровопролитные бои. Со зловещим воем пролетали над головами бойцов снаряды и мины, сея смерть. Вся нейтральная полоса- в воронках от снарядов и бомб, усеяна металлическими осколками, битым кирпичом и стеклом от разрушенных зданий. От чадящих подбитых танков и самоходок распространялся удушливый запах.. За проявленную смелость в Сталинградской битве А.Н. Антипин был награжден медалью "За оборону Сталинграда", и от Верховного Главнокомандующего ему была объявлена благодарность, о чем он сообщил в письме родным. В письме от 20 января 1944 года Афанасий Никитович пишет: "Здравствуйте... Бесконечным был сегодняшний день. Тянулся так медленно, что казалось, ему не будет конца. Но вот наконец-то сгустились сумерки над украинской землей... Тихо. Только изредка вражеская ракета прорежет ночную темь или мина глухо ударится где-то в балке...Сейчас личные интересы отодвинуты на задний план. На повестке дня стоит один вопрос - свобода и независимость нашей Родины. А когда этот вопрос будет решен, будут решаться и все остальные. Их много у каждого советского человека. До свидания. Ваш Афанасий".

11 апреля этого же года родные в Киренске от Афанасия Никитовича получили очередное письмо. Он пишет: "Вспоминаю свою прошедшую жизнь и мечтаю о будущей... На войне не прочна только жизнь человека. Прочны только переживания. Я свыкся, сроднился с солдатской жизнью. То, что раньше казалось невероятным, сейчас стало обычным явлением. В августе прошлого года в двух метрах от нас, разведчиков, разорвалась большая мина. Один разведчик был убит, другой- тяжело ранен. Я же отделался царапиной. Такая уж судьба... В марте встретил земляка, но поговорить с ним не пришлось. До свидания. Афоня".

Летом 1944 года старший сержант Афанасий Антипин, командир разведки артиллерийской батареи, был награжден орденом Славы 3 степени. О своем подвиге, за что был награжден, он рассказал в письме родителям.

"Немцы готовились к захвату наших позиций. Я, как и все артиллеристы, волновался...Началось. Несколько немецких танков ринулись на наши позиции. А за ними автоматчики. Сухой, еле слышный треск - выстрел одной 45-мм пушки, затем другой, третий... шестой. У одного танка лопнула гусеница, другой загорелся. Остальные быстро приближались к нашим позициям. Как-то стало не по себе. Но вот на немецкие танки обрушились снаряды наших 76-мм пушек соседней батареи. Три фашистских танка задымились. Немецкие танкисты из машин стали поспешно выбираться. Автоматчики залегли, а затем показали свои спины. Вражеская атака захлебнулась. Я вынес с поля боя раненого капитана- командира нашей батареи. За этот бой почти все наши артиллеристы были награждены. Я был отмечен орденом Славы 3 степени..."

Последнее письмо от Афанасия родные в Киренске получили вскоре после капитуляции Германии." ...Долгожданная Победа! Жизнь входит в давно забытую колею. Нелегко сразу освободиться от фронтового "быта". Лишними кажутся предметы "райского" обихода- койки, простыни, подушки,столы, стулья. На фронте они считались недоступной роскошью. На фронте вместо подушки голова обычно покоилась на противогазе или на кирпиче, да и то не всегда... Ну, ничего, как-нибудь вернемся к мирной жизни...До скорой встречи. Афанасий. Войну старший сержант Афанасий Антипин отшагал командиром артиллерийской разведки. Ушел 18-летним парнем, вернулся зрелым мужчиной, трижды раненым, с орденами Славы 3 степени и Красной Звезды, медалями "За отвагу", "За оборону Сталинграда", "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.".

После войны - учитель географии, студент-заочник Иркутского госуниверситета, завуч, директор школы № 61 г. Иркутска, заведующий кабинетом педагогики, директор Иркутского института усовершенствования учителей. Работал с полной отдачей сил. Служебные должности дополнялись у него общественной деятельностью: в течение 20 лет - председатель Иркутского регионального педагогического общества Российской федерации, дважды избирался депутатом Иркутского городского Совета. Военные награды пополнились трудовыми: звания "Отличник просвещения СССР", "Заслуженный учитель школы РСФСР", орден Трудового Красного Знамени. Но главной наградой для него было уважительное отношение учителей области. Об этом свидетельствует и мемориальная доска на фаса-де дома № 16 по улице 5-ой Армии, где он жил в последние годы.

Афанасий Никитович был не только признанным учителем учителей области, но и писателем. Им написаны великолепные повести: "Первый увал", "Звонок на урок", "Сначала я был маленьким", "Родителям о детях", "Что ты знаешь о себе" и другие. Всего восемь повестей. ... Афанасий Никитович Антипин рано ушел из жизни - 13 июля 1980 года. Он оставил своё доброе имя в детях и внуках, в правдивых статьях и книгах. Сегодня его имя носит областной музей народного образования, когда-то созданный при непосредственном его участии. Ежегодно два-три работника образования становятся лауреатами премии имени Афанасия Никитовича Антипина.

ОнфорсировалДнепр

Николай Алфёров

Борис Андреевич Пискунов

Октябрь 1943 года. Днепр. Эта третья по длине после Волги и Дуная в Европе река была серьезной преградой для наступающих Советских войск на запад. Развернулась упорная борьба между советскими и немецкими дивизиями за плацдармы на Днепре. Правый берез реки был несколько выше противоположного. Фашисты создали на нем мощный оборонительный рубеж, напичкав его огневыми точками. Стояла промозглая погода. Голубые куски неба редко выглядывали из разорванных туч.

Ранним октябрьским утром советские штурмовики сбросили на огневые позиции врага смертоносный груз. А вслед за бомбовыми ударами артиллеристы из дальнебойных орудий в течение двух часов разрушали фашистские укрепления. Взлетали земля, обломки бревен дзотов и землянок, детали пушек. Западный берег Днепра был в сплошном дыму и огне. От артиллерийской канонады едва не лопались перепонки в ушах.

Под гул артиллерийского обстрела штурмовые группы солдат стали переплывать Днепр. Уцелевшие от бомбежки и артобстрела вражеские пулеметы, минометы и орудия по плывущим лодкам, плотам, катерам и подручным средствам советских воинов открыли убийственный огонь. Вода кипела от разрывов снарядов, мин, пузырилась от пуль и осколков. В огневом смерче взлетали обломки лодок, катеров, плотов, изуродованные фрагменты бойцов. Раздавались крики, отборный мат, стоны раненых. Помочь раненым было некому. Их поглощала пенистая холодная днепровская вода...

В форсировании Днепра в составе 106 дивизии участвовал связист Борис Пискунов - уроженец города Екатеринбурга. Нескольким штурмовым группам удалось зацепиться за правый берег Днепра. С ними было необходимо установить телефонную связь. Командир полка приказывает Пискунову подобрать себе двух-трех помощников из числа добровольцев для переброски телефонного кабеля через реку. За успешное выполнение этого важного задания комполка пообещал смельчаков представить к высоким правительственным наградам. Выполнить это рискованное задание согласились старшина роты Михаил Гайнутдинов, солдаты Машуков и Ходус.

Пискунов с тремя добровольцами на старой рыбачьей лодке потянул телефонный кабель на противоположный берег. По воспоминаниям Бориса Андреевича, плыть было страшно: по сторонам то и дело от взрывов снарядов взлетали вверх фонтаны воды с песком и илом, обкатывая плывущих, лодку трясло, едва-едва не опрокидывало. Все четверо бойцов с замиранием сердца провожали пролетавшие над головами снаряды и мины, прижимаясь всем телом к днищу своей лодчонки. "Слава богу - пронесло", с облегчением думал каждый. Гребли изо всех сил, но казалось, что лодка стоит на месте. Они впивались взглядами в западный берег. Им хотелось как можно скорее под ногами почувствовать твердую землю, пусть даже занятую фашистами. Там, к израненной снарядами земле можно прижаться, вгрызаться в нее, даже погибнуть на ней лучше, чем в бурлящей от взрывов днепровской воде...

Но когда до долгожданного берега осталось примерно около двадцати метров, при взрыве вражеского снаряда лодку опрокинуло, и все оказались в воде. Борис Пискунов, не выпуская из рук кабель и в вещевом мешке телефонный аппарат, с большим трудом добрался до берега, спустился в большую воронку и связался по телефону со штабом полка на левом берегу Днепра. Связь заработала. По ней началась корректировка артиллерийского огня. За выполнение этого очень ответственного задания ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Про судьбу своих помощников-добровольцев Пискунов ничего не знал, полагал, что все трое утонули.

Но позднее узнал, что один из них - Михаил Гайнутдинов - не утонул. Его течением прибило к небольшому острову. И Михаилу было то же присвоено звание Героя Советского Союза. Спустя много лет Гайнутдинов приезжал в Иркутск, в гости к Борису Андреевичу.

Родился Борис Андреевич Пискунов в 1921 году в Екатеринбурге, в семье рабочего. Окончив шесть классов, он в пятнадцатилетнем возрасте начал трудиться на производстве. Сначала работал переплетчиком в артели "Вперед" в родном городе, затем столяром на заводе имени Воеводина, а в 1938 году - заместителем начальника участка связи Свердловской городской, технической подстанции. Осенью 1940 года он был призван в Красную Армию. Службу проходил на Амуре в пограничной части. С февраля 1943 года в составе 106-й Забайкальской дивизии рядовой Борис Пискунов сражается с фашистскими захватчиками, осенью этого же года участвует в захвате плацдарма на правом берегу Днепра.

После Днепра Борис Пискунов воевал на различных участках советско-германского фронта, много раз был ранен и контужен. День Победы он встретил в Киеве, где в одном из госпиталей лечился после очередного ранения. Как вспоминал Борис Андреевич, 9 мая госпиталь стал почти безлюдным- медицинский персонал и раненых словно ветром вымело. Врачи, медсестры, санитарки, и раненые солдаты оказались на улицах. Со всеми знакомыми и незнакомыми людьми они обнимались, целовались, плакали, восторженно что-то выкрикивали, пели- ликовали...

У каждого фронтовика своя судьба и свой ангел-хранитель. Борис Андреевич в годы войны остался жив, хотя смерть постоянно витала над ним. Много смертей повидал он на передовой, много боевых товарищей проводил в последний путь.

Борис Андреевич вернулся с войны Героем Советского Союза. Помимо этого высокого воинского звания, он был удостоен боевых медалей - "За отвагу", "За боевые заслуги", орденов - Красной Звезды и Отечественной войны I степени.

После окончания Великой Отечественной войны Б.А. Пискунов продолжал службу в Вооруженных Силах СССР. Демобилизовался в 1960 году. В Иркутске работал в различных организациях, в том числе в ТЦУМС (территориальное центральное управление магистральной связи). В 1946 году Борис Пискунов познакомился с симпатичной девушкой Ниной Ходкевич - выпускницей фармацевтического факультета Иркутского медицинского института. Вскоре они поженились, прожили душа в душу 54 года, вырастили двоих детей- сына Юру и дочь Любу. Но в 2000 году эту дружную семью постигло горе - умерла Нина Лукьяновна Пискунова. Смерть жены сломила фронтовика- через год и он ушел из жизни.

* Именем Бориса Пискунова названа одна из центральных улиц города - бывшая 5-я Советская.

ПолитрукБашенхаев

Николай Алфёров

Виктор Бахалханович Башехаев

С этим ветераном я знаком давно. Вместе состоим на учете в Октябрьском комитете ветеранов войны и труда. Но знакомство наше было шапочным: при встрече здороваемся, перебрасываемся словами, справляемся о здоровье друг друга - и только. Но захотелось познакомиться с ним ближе...

И вот мы сидим с ним в уютной комнате в его иркутской квартире. Рассматриваем семейный альбом. Мария Ханхасаевна приносит из шифоньера парадный пиджак мужа, на лацканах которого многочисленные ордена и медали-знаки воинской доб-лести.

Ветерану без малого восемьдесят шесть лет. Родился в улусе Харазаргай Эхирит-Булагатского района Усть-Ордынского округа в крестьянской семье. У родителей было четверо детей - один сын и трое дочерей. Отца, Бахалхана Башенхаевича, природа наградила золотыми руками. Он был хорошим бондарем (искусно изготовлял бочки и кадки разных размеров), умел мастерить колеса к телегам, бил острогой рыб, был заядлым охотником и шишкобоем. Постоянно брал с собой сына Виктора в глухие места - охотиться на дичь, а осенью шишковать. Витя рано научился метко стрелять и неплохо ориентироваться в лесу.

Виктор Башенхаев после семи классов стал учиться в зооветтехникуме в селе Тымча Бурятской АССР. В 1938 году по призыву Бурятского обкома комсомола стал служить в Красной Армии, принял участие в августе этого же года в боях с японскими самураями в районе озера Хасан. В конце 1940 года демобилизовался и стал жить с семьей в городе Улан-Удэ. Работал в четвертом отделении станции Улан-Удэ Восточно-Сибирской магистрали.

22 июня 1941 года в кинотеатре "Прогресс" Виктор Башенхаев с женой Марией (поженились в 1936 году) смотрели фильм "Если завтра война". В середине фильм был прерван, и все зрители услышали сообщение народного комиссара иностранных дел В.И.Молотова о вероломном нападении фашистской Германии на нашу страну.

На следующий день Виктор явился в городской военкомат с заявлением об отправке на фронт. Через месяц он стал проходить службу в составе 399 стрелковой дивизии, сформированной из сибиряков. В дивизии был старшиной роты 511-го отдельного медико-санитарного батальона. Кормили по третьей солдатской норме. Это было скудное питание. Все красноармейцы осунулись, похудели, особенно вчерашние колхозники, потомственные скотоводы и охотники.

- И как долго, Виктор Бахалханович, несли службу в Забайкалье?

- В начале лета сорок второго года нашу дивизию отправили на фронт. Мы, улан-удэнцы - Сороковиков, Белов, Бабанский, Лебедев, Педынин и я, решили на несколько минут забежать домой - попрощаться с родными и прихватить харчей. Все мы жили недалеко от железнодорожной станции. Как ни торопились, но на свой поезд опоздали на каких-то тридцать минут. Забрались на платформу с орудиями другого состава. С этим эшелоном артиллерийского полка решили догнать своих. Спали под брезентом в обнимку с орудийными стволами. В Красноярске нас обнаружили и доставили в штабной вагон.

Командир полка сидел на табурете, опершись локтем о столешницу. На столе были разбросаны окурки, стояла бутылка водки, кружка, початая банка консервов. Полковник докурил, затоптал носком сапога брошенный окурок, уперся в вошедших тяжелым взглядом:

- Кто такие?! - рявкнул он. - Дезертиры? Отведи их к уполномоченному особого отдела! - приказал он адъютанту. -Пусть определит беглецов в штрафную роту!

Все ребята молча направились к выходу, а я задержался и обратился к командиру полка:

- Разрешите, товарищ полковник, пояснить.

- Это ещё что за пояснение?!

- Дезертиры бегут с фронта на восток, а мы догоняем свою 399 дивизию, которая, как и Ваш полк, перемещается на фронт.

- Кто командует дивизией?

- Полковник Травкин.

- Знаком с Травкиным, вместе служили на Дальнем Востоке.

Командир артполка сразу как-то смягчился и после небольшой паузы стал предлагать нам остаться в его полку. Мы отказались и с этим эшелоном стали догонять свою дивизию. Нам разрешили с платформы переместиться в вагон...".

Башенхаев со своими спутниками догнал эшелон своей дивизии на железнодорожной станции Эльтон Сталинградской области. В Сталинград забайкальцы прибыли ночью. Город был погружён в тьму и мирный сон. Темноту прорезали желтые лучи прожекторов. Подразделения 399 дивизии, не задерживаясь в Сталинграде, на другой день на автомашинах стали перемещаться к Дону. А из поселка Калач-на-Дону ночью пешим строем были направлены к станице Суровикино.

За пять километров до Суровикино Башенхаев вместе со всеми бойцами батальона явственно услышал впереди глухую пальбу.

- Ого! Наверное, прут фашисты к Дону! - сказал ротный, вслушиваясь в автоматно-ружейную трескотню. Там, в районе станицы и реки Чир, передовые части 399 дивизии, не успев окопаться, уже вступили в бой с противником.

Зачастую солнце не было видно. Дым, пыль и смрад заволакивали небо. У обороняющихся катастрофически не хватало боеприпасов и даже стрелкового оружия. Нередко подразделения шли в атаку, чтобы добыть трофейное оружие и патроны. Запасы продовольствия настолько истощились, что бойцам приходилось варить колосья с ближайших полей. Подвоз оружия, боеприпасов и продовольствия к сражающимся частям Красной Армии затруднялся из-за господства в воздухе немецкой авиации. Трудности на передовой усугублялись необычным теплом. Температура воздуха доходила до плюс пятидесяти градусов. Правда, от жары изнывали не только красноармейцы, но и фрицы.

Под натиском превосходящих сил врага части Красной Армии начали откатываться к Дону и форсировать его. В одних местах преодоление водной преграды проходило организованно, даже по сохранившимся мостам, в других - стихийно. Батальон, в котором был Башенхаев, форсировал реку на подручных средствах - плотах, бревнах, а отдельные бойцы - вплавь. Башенхаев с красноармейцами разобрал заброшенный домишко с заколоченными ставнями, сколотил плот на семь человек. Его примеру последовали другие...

Плот, вздрагивая и качаясь, продвигался к восточному берегу Дона. Продвигался так медленно, что казалось - стоит на месте, хотя старшина с бойцами досками и шестами гребли изо всех сил. Пот заливал глаза, одежда прилипала к телу, от усталости шла кругом голова, шумело в ушах. Все выкладывались из последних сил, не сводя глаз с восточного берега, он для них был спасением и жизнью.

Немцы обстреливали плывущих из орудий и минометов. Фонтаны воды взметались высоко в воздух. Вместе с водой, грязью взлетали обломки бревен, досок и изуродованные тела людей. Многие бойцы, оставив на западном берегу вооружение и одежду, преодолевали реку вплавь. Одни доплывали, другие шли на дно. Спасать их было некому. Воздух был наполнен свистом осколков, воем мин, снарядов, бранью, стоном раненых и истошным криком погибающих: "Тону! Помогите!"

Судьба улыбнулась Башенхаеву и его шести землякам - забайкальцам: они на плоту добрались до берега, сохранив одежду, амуницию, винтовки и патроны. И не только добрались, но и вытащили из воды несколько бойцов, в том числе раненого комвзвода. Лейтенанта определили временно у одной хозяйки дома, в двух километрах от берега.

- Виктор Бахалханович, а что было после?

- Оставшиеся в живых бойцы батальона стали собираться возле одной деревеньки недалеко от реки. Не помню названия. Комбатом она заранее была обозначена местом сбора. Некоторые красноармейцы, оставившие всё на западном берегу, прибежали к месту сбора нагишом. И смех и горе. С трудом разыскали им одежду, ботинки и винтовки. В батальоне, как и во всей дивизии, в строю осталось едва ли тридцать процентов от первоначального состава...

Немцы форсировали Дон. Они сумели быстро навести переправу близ станции Лучинская. Построили понтонный мост, по которому танки и прочая боевая техника перешли на восточный берег. Вскоре начались ожесточенные бои непосредственно в городе. Для жителей Сталинграда 23 августа стал чёрным днём: тысячи авиабомб были сброшены на город, в котором находилось 600 тысяч жителей, чуть-чуть меньше населения Иркутска в наши дни. Сорок тысяч было убито в первую неделю бомбардировок. Юго-западная окраина города с деревянными домами выгорела дотла. Здания в центре либо рухнули, либо были объяты огнем. Матери прижимали к груди мертвых младенцев, а дети пытались приподнять с земли тела убитых матерей. Сотни семей были заживо погребены под развалинами.

Виктор Башенхаев в составе своей дивизии защищал в городе завод "Красный Октябрь". Немецкое наступление на северный промышленный район города в сентябре сорок второго года встретило ожесточенное сопротивление со стороны частей 62-ой армии. Заводы "Красный Октябрь" и "Баррикады" превратились в неприступные крепости, штурм которых стоил фашистам очень дорого. Металлические конструкции ремонтных мастерских, рельсы, искореженные грузовики, груды балок, кучи угля и шлака - всё это препятствовало продвижению танков противника.

Как вспоминает Виктор Бахалханович, красноармейцы, чтобы уберечься от осколков, делали траншеи не только глубокими, но и предельно узкими. Взрывы бомб и снарядов сотрясали почву, как при землетрясении, что вызывало у бойцов тошноту и головокружение, на время лишало их слуха. Погибших бойцов по-человечески предать земле редко удавалось. Кругом горы трупов, которые во время бомбёжек и артиллерийского обстрела то засыпало землей, то вновь выбрасывало на поверхность.

В октябре в дивизию прибыло новое пополнение из Казахстана. Молодые красноармейцы-казахи знали плохо русский язык. Рота, в которой сражался Башенхаев в должности политрука, готовилась к штурму многоэтажного дома, занятого фашистами, точнее - к его развалинам. Политрук в траншеях стал разъяснять казахстанцам, где и как лучше наступать. Один молодой казах заявил старшине:

- Товарищ политрук, наши красноармейцы-казахи тобой недовольны.

- Это почему же?

- Ты казах, а на нашем языке не говоришь. Это нехорошо, политрук!

- Я бурят, а не казах. Живу за озером Байкал. Знаете такое озеро?

- Слышать-то слышали, но точно не знаем, где находится...

Бойцы из Казахстана от души посмеялись, что они бурята приняли за казаха, и стали уважительно относиться к своему политруку...

Во время очередного налета вражеской авиации Башенхаев был ранен в ногу осколком бомбы и одновременно контужен. После лечения в санитарном батальоне был направлен в Камышинское танковое училище, после окончания которого стал командиром самоходной артиллерийской установки - САУ-152. В составе 341-го самоходно-артиллерийского полка 2-ой танковой армии он участвовал в освобождении от фашистов Минска, Бреста, Варшавы, Кюстрина, Потсдама и других городов Советского Союза, Польши и Германии. День Победы встретил в поверженном Берлине, где на одной из многочисленных колонн рейхстага поставил свой автограф. Возле рейхстага Башенхаев слушал маршала Г.К. Жукова и командующего 2-ой танковой армии генерала С.И. Богданова, которые горячо поздравили солдат и офицеров с Победой...

Демобилизовался лейтенант Башенхаев в 1946 году. После непродолжительного отдыха стал трудиться сначала заведующим земельным отделом Боханского райисполкома, а затем в этом же районе - председателем райисполкома и первым секретарем РК КПСС.

Пo словам Виктора Бахалхановича, после войны сельское хозяйство испытывало огромные трудности: тракторы были старые, изношенные, запасные части к ним днем с огнем не сыщешь, поля за годы лихолетий заросли сорняками, рабочей силой были в основном женщины и подростки (большинство мужчин полегло на полях сражений), урожайность в среднем составляла 8-12 центнеров с гектара, колхозники на трудодень получали крохи зерна. Но ценным было то, что люди, полуголодные, полураздетые (ходили в латаной на десять рядов одежонке) не роптали, не прогуливали, не пьянствовали - стойко переносили все трудности. Их самоотверженный труд принес плоды - к середине пятидесятых годов многие совхозы до-бились урожайности до 20-22 центнеров с гектара. Поднялись надои молока. И в этом немалая заслуга руководителя-коммуниста Башенхаева.

Виктор Бахалханович и Мария Ханхасаевна в мире и согласии живут шестьдесят третий год. За свою долгую совместную жизнь они научились понимать друг друга с полуслова. И не надоели друг другу. Наверное, в этом и состоит секрет семейного счастья? Их семейная жизнь удалась на все сто процентов. Они вырастили и воспитали пятерых детей - четырех дочерей и сына.

Дай Бог этой счастливой супружеской паре прожить много-много безоблачных лет!

"Сибирскиймедведь"

Николай Алфёров

Владимир Николаевич Глушков

3июля2009годаВладимируНиколаевичуГлушкову,коренномуиркутянину,инвалидуВеликойОтечественнойвойны,учителюисторииисолисту,исполнилось90лет.

Осень 1941 года. Фашисты под Москвой. Защитники столицы нуждались в боевых самолетах. Их не хватало. Многие были уничтожены в первые дни войны. В войсках стали использовать учебно-тренировочные самолеты Р-5 - "кукурузники", сделанные из деревянных брусков, реек и фанеры. Их крылья обтягивались плотной хлопчатобумажной технической тканью - перкалью. Скорость у этого самолета была 100-200 км/час. Загружались бомбами, общий вес которых не превышал триста килограммов.

Кукурузники немцы презрительно называли "Рус-фанер". Эти "Рус-фанер" ночью сбрасывали бомбы на мосты, вражеские эшелоны, скопления техники.

Под Москвой в составе 951-го полка легкой бомбардировочной авиации воевал иркутянин Владимир Глушков. Летал штурманом на "кукурузнике" Р-5, летчиком у него был Николай Куклин. Эти два сержанта за ночь успевали делать по два-три вылета. Сбросят бомбы на вражеские объекты - и снова на свой подмосковный аэродром. До середины октября рейсы заканчивались благополучно.

В ночь на 16 октября 1941 года Глушков и Куклин получили задание сбросить бомбы на железнодорожный узел города Малоярославца. Там скопились эшелоны с фашистскими солдатами и боевой техникой. К цели подлетели к часу ночи. Сбросив бомбы на паровоз и вагоны, стали быстро удаляться в сторону от этого места. Немецкие зенитчики сразу не заметили этот дерзкий советский самолет, но по звуку вскоре определили его нахождение в воздухе. Безнаказанно отпускать "кукурузник" фашисты не хотели. Включились прожектора, заработали и зенитки...

Выключив мотор, Куклин бросил самолет в пике. Пролетев на малой высоте километров пятьдесят, Р-5 начал подниматься. Глушков заметил два немецких истребителя и крикнул Куклину: "Убирай скорость до минимума и снижайся!".

"Мессершмиты" открыли огонь из пушек и пулеметов, но в цель не попали: пули и снаряды пролетели над "кукурузником". Упускать лёгкую добычу фашисты не хотели и пошли на второй заход. Но показалась линия фронта, и немецкие летчики не стали рисковать - им вовсе не хотелось попасть под огонь русских зениток. Зато Р-5 оказался под обстрелом фашистских зенитных батарей.

Снаряды взрывались вокруг самолета. Один осколок, пробив фанерный фюзеляж, оторвал у Глушкова до плеча левую руку. К счастью, мотор машины не был поврежден, и Куклин благополучно дотянул до аэродрома.

От большой потери крови Владимир временами терял сознание. В медсанбате ему обработали рану и самолетом доставили в ближайший подмосковный госпиталь. После операции Владимира положили в палату для тяжелораненых. Больших надежд на выздоровление иркутянина у врачей не было...

Прошло несколько дней. Хирург увидел Глушкова и удивился, что летчик на ногах. Покачав головой, подошёл к нему. Положив руку на плечо, ласково сказал: "Ну, сибирский медведь, будешь жить, и жить долго! Организм у тебя железный..."

Через три месяца Глушков был в родном Иркутске. Его тепло встретили родные и знакомые.

Беседуя с Владимиром Николаевичем, я невольно спросил: "Какое самочувствие было после такого ранения?" Недолго помолчав, Глушков ответил: "Конечно, переживал тяжело. До ранения был физически крепким, сильным. Не случайно хирург назвал меня "медведем!". Так многие говорили. И вдруг стать калекой. Обидно было. Но на горе не зациклился... На родном авиационном заводе меня приняли хорошо. Начальство понимало, что работать, как до войны, конструктором не могу. Предложено было работать мастером по снабжению..."

В начале 1943 года областной комитет партии направляет Глушкова в Тангуйский район Иркутской области на должность заместителя председателя райисполкома. Позднее он работал учителем истории, директором школы. С 1952 года преподавал историю в средней школе № 13 г. Иркутска. Заочно окончил исторический факультет Иркутского пединститута.

На какой бы должности ветеран ни трудился, он всегда находил время для выполнения общественных поручений. В течение 40 лет являлся членом областного общества "Знание". Читал лекции на предприятиях Иркутска и других городов. Исколесил всю область. Побывал в её самых медвежьих углах.

Многим увлекается Владимир Николаевич. Но, пожалуй, главным увлечением на протяжении всей жизни является пение. Он поёт более шестидесяти лет. Природа наградила его красивым басом, который напоминает бас гениального русского певца Фёдора Ивановича Шаляпина.

Владимир Николаевич любит русские народные песни и романсы отечественных композиторов, которые в его исполнении чаруют людей всех возрастов.

В 1964 году в составе студенческого хора Иркутского мединститута ездил в Москву на фестиваль студенческих хоровых коллективов всех 15 союзных республик. Тогда Иркутяне заняли первое место.

Особо следует сказать о работе Глушкова со своей женой Эммой Елизаровной в народной опере, руководимой талантливым режиссером, заслуженным деятелем культуры В.А. Патрушевым. В начале шестидесятых годов иркутяне по понедельникам в зданиях драматического театра, музыкальной комедии и театра юного зрителя наслаждались постановкой опер: "Князь Игорь" А.П. Бородина, "Евгений Онегин" П.И. Чайковского, "Иван Сусанин" М.И. Глинки, "Русалка" А.С. Даргомыжского, "Борис Годунов" М.П. Мусоргского и "Демон" А.Г. Рубинштейна. Во всех операх Глушкову поручались главные партии.

Владимир Николаевич в течение многих лет был солистом духового оркестра в центральном парке, а также солистом симфонического оркестра и народных инструментов. За великолепное исполнение песен он награждён десятками почетных грамот. Получил 25 дипломов, почти все I степени.

Он убежден, что пение положительно влияет на здоровье, что это эликсир жизни.

За ратные подвиги Владимир Николаевич награжден орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалями "За отвагу", "За оборону Москвы", "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.". За самоотверженный труд после войны награжден медалями "За трудовое отличие", "За трудовую доблесть" - дважды.

В конце беседы я спросил:

- Какие пожелания хочется Вам передать молодым людям и не только им?

Владимир Николаевич, не задумываясь, сказал:

- Жить достойно: не курить, не сушить алкоголем мозги, сеять разумное, доброе, вечное...

Старшинапервойстатьи

Николай Алфёров

Вильгельм Андреевич Бронский

Детство иркутянина Вильгельма Бронского было безрадостным. Его отец, Андрей Андреевич Бронский, в прошлом - матрос Балтийского флота, отслуживший в Кронштадте, с 1932 по 1936 год строил мост через Ангару. В числе двенадцати строителей моста его признали вредителем, осудили по страшной 58-ой статье и в 1938 году расстреляли.

Мать, Анну Никитичну, как жену врага народа, на работу не принимали. С большим трудом ей всё же удалось устроиться уборщицей в Ивановскую баню на улице Дзержинского и одной поднимать на ноги двоих детей - сына Вильгельма родившегося в 1924 году и дочь Лиду появившуюся годом позже.

Вильгельм после окончания 7-го класса в школе №5 поступил в ремесленном училище №1 в предместье Марата. Однако вскоре учебу пришлось оставить: украли отцовские валенки, а купить другие, даже поношенные, мать не могла. Её мизерной зарплаты хватало только на хлеб. В четырнадцать лет Вильгельм устроился на работу в радиоузел учеником монтера. Днем работал, а вечером изучал устройство батарейных приёмников БИ-234-235 и их установку. Обучали его радиотехнике опытные связисты - Евгений Кудрявин, Михаил Норманов, Николай Котляр, Анатолии Петров и начальник радиоузла Петр Петрович Пурмаль. Все они были асами, мастерами в своем деле.

В 1939-1941 годах осуществлялась интенсивная радиофикация села. Большинство сельчан в предвоенные годы жили даже без электрического света, а и радио для них было настоящей диковинкой.

Как вспоминает Бронский, за установкой радиоточки наблюдали все жители деревни - старые и малые. Зимой они втискивались в помещение сельсовета или избы-читальни, где обычно устанавливался радиоприемник, и напряженно следили за работой монтера. Старики молча дымили, старушки перекидывались фразами и то и дело молились. Когда Вронский включал приемник и, среди шипения, треска и щелчков раздавался голос московского диктора, старики срывали с голов шапки, а старухи - платки и крестились. Недоумевали - как это из Москвы могли доноситься голоса людей! Полагали, что в этом деле замешана нечистая сила, а монтеру Бронскому низко кланялись и, наверное, некоторые из сельчан считали его едва ли не колдуном.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Через пять дней после ее начала из радиоузла были призваны в Красную Армию Василий Потапов, Иван Андреев, Николай Бердник, Иван Слободчиков и другие. Им на смену пришли юноши 15-17 лет.

На фронт отправлялись от здания областного военкомата, которое примыкало к заводу им. Куйбышевского. Добирались призывники до железнодорожного вокзала пешком. Шли по четыре человека в ряд, бодро распевая "Синенький скромный платочек". По сторонам колонны бежали мальчишки, а за ними с высунутыми языками - собаки. Прохожие улыбались, выкрикивали напутствия. Настроение у всех было прекрасное! Все верили, что зарвавшийся фашизм будет разгромлен если не в считанные недели, то уж непременно через несколько месяцев: ведь Красную Армию в бой поведут прославленные полководцы Гражданской войны К.Е. Ворошилов и С.М. Буденный...

Вильгельма Бронского призвали в Красную Армию на второй год войны. Служил он на границе с Маньчжурией в 152 стрелковом полку, во второй роте. Вскоре ему было присвоено звание ефрейтора и он стал вторым номером расчета станкового пулемета. Жил со своим отделением в блиндаже, врытым в землю на два метра. Обогревался блиндаж железной печкой, но температура не поднималась выше 12°С. Спали солдаты на двухъярусных нарах, постелью служило перекати-поле - травянистое растение степей и пустынь, похожее на колючий шар. Прежде чем использовать в качестве матраца, солдаты топтали его ногами, выбивая колючки. Как вспоминает Бронский, зимой солдаты сильно мерзли. Хлопчатобумажные гимнастерки, брюки и шинели без специальной зимней подкладки не согревали. От холода опухали руки, ноги, тело покрывалось чирьями. Питание было однообразное: жиденькие щи из картошки и перловой крупы, 650 граммов хлеба на день, а во время боевых действий - 800 граммов. Скудное питание особенно тяжело переносили деревенские парни, привыкшие дома к мясным блюдам. Но холод и скудную кормёжку военнослужащие переносили стойко - все понимали, что хлебные районы страны оккупированы фашистами, что вся страна находится в таком же бедственном положении. А выход один - быстрее разгромить фашистскую Германию и милитаристскую Японию.

Япония все четыре года "висела" над дальним Востоком, как коршун, поджидающий удобного момента, чтобы напасть на свою жертву. Но не дождалась. Союзники антигитлеровской коалиции первыми нанесли ей удар.

Вильгельм Андреевич считает, что война с Японией была далеко не прогулкой, хотя и длилась всего-то 20 суток, да и того меньше: с середины августа, через неделю после начала военных действий, началась массовая сдача в плен японских солдат. С японцами справились быстро, хотя победа и не обошлась без жертв.

Бронскому особенно запомнился Хайларский укрепленный район и Большой Хинган. Хайларский укрепрайон создавался японцами с 1933 года. Казармы, столовые, склады с боеприпасами, лазареты - всё находилось глубоко под землей. Сверху - потолок из бетона и резины, напоминавший многослойный пирог: слои бетона, прослойка резины, снова бетон, опять резина и последний слой бетона особой прочности. Пробить такое укрытие могли только сверхмощные бомбы. А сверху находились многочисленные огневые точки.

Хайлар был взят измором: наши военные лишили его воды и электричества. Японские солдаты, просидев там трое суток, сдались.

Преодолевать Большой Хинган было нелегко: стояла невыносимая жара, температура воздуха доходила до 50°С, а воды не было. Воробью негде было напиться. Шоферы ночью ложились спать под радиаторы своих машин, чтобы солдаты не слили воду.

Но советские войска не задержал ни Хайларский укрепрайон, ни Большой Хинган. Второго сентября 1945 года милитаристская Япония капитулировала. Это был конец 2-й мировой войны, конец людским страданиям...

Вильгельм Бронский после окончания войны с Японией служил в морской авиации во Владивостоке старшиной первой статьи. Демобилизовался в апреле 1950 года. Вернулся в родной Иркутск, работал в радиоузле старшим техником, инженером. Женился на Александре Викторовне Лесун - медицинском работнике с высшим образованием.

Вильгельм Андреевич с 1984 года находится на заслуженном отдыхе. Его жизненный путь отмечен многими наградами: орденом Отечественной войны 2 степени, медалями: "За боевые заслуги", "За победу над Германией в Отечественной войне 1941-1945 гг.", "За победу над Японией", Жукова, "300 лет Российскому флоту", "Краснознаменный Тихоокеанский флот", "Ветеран труда", знаком "Почетный радист" и другими.

В свои 83 года Вильгельм Андреевич ещё полон сил и энергии.

Фронтоваясемья

Николай Алфёров

Вениамин Степанович и Нина Фёдоровна Храмовы

В.С. Храмов родился в 1916 году в городе Кузнецке Пензенской области, в рабочей семье, в которой было десять детей. После окончания 9 класса Вениамин в течение пяти лет трудился на разных рабочих должностях, а в 1937 году был призван в Красную Армию и определен в школу младшего командного состава, после окончания которой в звании сержанта был направлен в Севастопольское училище зенитной артиллерии. В начале 1940 года был произведен досрочный выпуск курсантов училища. Храмову было присвоено звание лейтенанта. Он был назначен командиром зенитной батареи.

Грянула Великая Отечественная война, в которой Храмов участвовал с первого и до последнего дня. Он испытал горечь отступления, окружения и радость побед. Он участвовал в оборонительных боях от города Черновцы (до 1944 года Черновицы) до Харькова, прикрывая отступление советских подразделений за реку Дон, и участвовал в обороне Сталинграда.

О начале войны Храмов поведал следующее: "22 июня рано утром мы были разбужены мощными взрывами и трескотней из автоматов. Наше зенитное подразделение получило задачу- обеспечить противоздушную оборону через реку Прут, в 30-ти километрах западнее города Черновцы. Наша батарея десять дней обеспечивала противоздушную оборону моста. В конце июня развернулась 18-яармия (командующий генерал-лейтенант А.К.Смирнов), в которую вошел и наш 17-й горнострелковый корпус. Армию подчинили Южному фронту. 18-я армия отступала на восток. Соседние армии(12-я и 6-я) в районе города Умань на Украине (Черкасская область) оказались в окружении. Немецкие части попытались окружить и 18-ю армию. Было принято решение отступать с боями к Днепру. На исходе оказались боеприпасы - осталось по тридцать снарядов на орудие".

Лейтенант Храмов при отступлении с бойцами батареи оказался в окружении. Кругом противник. Группой вырваться из окружения было сложно, выходить из окружения стали в одиночку.

Выходил Храмов из окружения по проселочным дорогам, по глухим местам, избегая магистралей,по которым немецкие военные на машинах и мотоциклах сновали взад и вперед в разных направлениях, двигалась на восток тяжелая техника и транспорт с различным грузом. Питался лейтенант всухомятку остатками залежавшихся в вещевом мешке черными сухарями и сухарными крошками. Через некоторое время набрел на деревеньку, находящуюся в стороне от шоссейных дорог. Направился к крайней избе, постучал в окно. За дверью послышалось осторожное шушуканье, а потом показался высокий, худощавый старик в выцветшей сатиновой рубахе, пустой левый рукав которой был засунут за брючный ремень. За спиной старика маячила фигура его жены. Старик, вынув изо рта потухшую трубку, кивнул головой в сторону открытой двери и доброжелательным тоном сказал:

- Прошу, товарищ военный.

- Спасибо дед! Напои водицею: от жары горло пересохло.

- Это можно.

Старик, почерпнув ковшом из бочки прохладную воду, поднес Храмову со словами:

- Пей на здоровье, товарищ лейтенант, и рассказывай, куда путь держишь?

- Из окружения выбираюсь я.

- Догадываюсь, что из окружения выходишь. Ты, лейтенант, не первый и, наверное, не последний убегаешь от немцев. У меня уже были красноармейцы, которые чуть-чуть не угодили в плен. Не пойму, лейтенант, что происходит с Красной Армией?! Я - солдат царской армии. Мне оторвало руку на германском фронте в 1915 году. Не помню, чтобы русские солдаты одновременно отступали на всех участках фронта. Воевали не хуже германцев.

-Дед, мне пока самому не всё понятно, что произошло. Стыдно смотреть в глаза таким старым воякам, как ты, дедуля. Думаю, что нашему отступлению наступит конец. И не будем больше травить друг другу души. А пока накорми меня: с утра во рту не было даже крошек от сухарей.

Солдат первой мировой войны приказал жене приготовить обед. Старуха постелила на стол чистую серую холщовую скатерть, поставила на неё чугун с дымящейся картошкой и миску с солеными огурцами. Принесла пол-ковриги ржаного хлеба...

Сытёхоньким выйдя из-за стола, Храмов низко поклонился старикам.

- Спасибо вам за хлеб-соль и приют. Буду пробираться к своим воинским частям. Храни вас Бог.

- Тебя, лейтенант, тоже пусть хранит Бог. Воюй храбро, как мы в мировую войну ,- наказал старый солдат лейтенанту...

Храмов из окружения выходил больше месяца, офицерами Советской военной контрразведки был подвергнут тщательной проверке, после чего стал воевать на Брянском фронте, а затем - на Сталинградском. В Сталинграде старший лейтенант В.С. Храмов (это звание ему присвоили на Брянском фронте) сражался с фашистами в должности начальника зенитного полка.

...Под Ростовым-на-Дону судьба свела Храмова с Ниной Пакалиной, с виду настоящим ангелом.

Нина Федоровна Пакалина родилась в 1923 году в городе Астрахань, в рабочей семье. Окончила среднюю школу и добровольцем стала служить в Красной Армии. Воевала зенитчицей на Сталинградском фронте. Зенитная батарея, в которой находилась Пакалина, вела огонь не только по фашистским самолетам, но и прямой наводкой по вражеским танкам. Однажды осколок вражеского снаряда разбил прицельный прибор. Нина Пакалина была контужена. После лечения с шестью зенитчицами была направлена в зенитный полк, начальником штаба которого был старший лейтенант Храмов. Полк был полностью укомплектован зенитчиками. В новом пополнении полк не нуждался. Начальник штаба полка отказался от прибывших девушек-зенитчиц, кроме Пакалиной. Но она соглашалась служить в полку только со своей закадычной подругой. Не желая терять красавицу Нину Пакалину, старший лейтенант Храмов согласился - определил их в штаб полка машинистками.

Вскоре машинистке Пакалиной Вениамин Храмов предложил руку и сердце и получил согласие. Брачный союз Нины Федоровны и Вениамина Степановича был счастливый и прочный, без малейших сбоев и трещин. Они прожили, как два голубка, более шестидесяти лет.

Нина Федоровна и Вениамин Степанович в мае 1943 года сыграли весьма скромную фронтовую свадьбу, после которой Нина Федоровна вскоре забеременела. Очень скромная, застенчивая, она стеснялась беременности и так искусно её маскировала, что фронтовые друзья не замечали вплоть до появления на свет девочки, названной Танечкой.

...В.С. Храмов после Сталинградской битвы освобождал Донбасс, Крым и Прибалтику. Фронтовые дороги привели его в Пруссию. Он участвовал в штурме Кёнигсберга. После взятия Кёнигсберга закончились боевые походы В.С. Храмова. К этому времени он был в звании майора, но служба в армии продолжалась. В послевоенный период он занимал различные должности: был заместителем командира полка и командиром зенитно-артиллерийского ракетного полка класса "Земля-воздух", обеспечивающего противоздушную оборону Иркутска и Братска. Он также участвовал в перевооружении Иркутского и Братского полков из ствольных в ракетные.

В 1961 году он в звании полковника вышел в запас по выслуге лет и по состоянию здоровья. После демобилизации проработал 24 года преподавателем и старшим преподавателем гражданской обороны Иркутского политехнического института.

Вениамин Степанович за героизм в годы Великой Отечественной войны и многолетнюю службу в Вооруженных Силах страны награжден двумя орденами Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны 2 степени, 18-ю боевыми и юбилейными медалями.

Нина Федоровна также не обделена поощрениями. Награждена орденом Отечественной войны 2степени, медалями "За оборону Сталинграда", "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." и юбилейными.

Нина Федоровна и Вениамин Степанович Храмовы прожили жизнь в любви. В доме у них никогда не было злопыхательства, сплетен, зависти, и поэтому дышалось легко.

...Прошли годы. Нина Федоровна Храмова 16 декабря 2005 года после болезни ушла из жизни. Вениамин Степанович тяжело переживал смерть любимой жены, от тоски не находил себе места. И вот 20 февраля 2006 года, в конце дня, когда уже смеркалось, он вышел прогуляться и не вернулся домой, словно сквозь землю провалился. Одни догадки. После того злополучного дня минуло три года...

На фото: Вячеслав и Нина Храмовы

Фронтовыедорогикапитана

Николай Алфёров

Леонид Константинович Шарый

В октябре прошлого года Леониду Константиновичу Шарому исполнилось 80 лет. Леонид Константинович по-прежнему красив и лицом, и душой, стройный, держит осанку, жизнерадостен и бодр. Его жизненный путь, как и у многих ветеранов, тесно связан с историей страны советского периода. Он коренной иркутянин. Его детство и юность прошли в родительском доме на улице Красных Мадьяр (бывшая 2-я Советская), а учеба - сначала в средней школе №26 (напротив нынешнего кукольного театра), а затем - в школе №21 по улице Байкальской.

Перед войной, не окончив восемь классов, Шарый устроился на работу в гараж почтовой связи слесарем по ремонту автомобильных моторов "ЗИС" и "ГАЗ". Грузовые автомобили этих марок развозили по области почту. Особенно тяжелый труд был у водителей, доставлявших почту до Качуга. Тракт туда не был асфальтирован, изобиловал колдобинами. Заправочные пункты отсутствовали, шофера вынуждены были в кузов машин закатывать по одной-две бочки бензина и на долгую дорогу в оба конца запасаться едой, преимущественно пельмешками (ни столовых, ни буфетов на всем пути не было).

В конце октября 1941 года восемнадцатилетний Леонид Шарый становится курсантом 2-го военно-пехотного училища в Омске. Зима в этом городе была очень холодная. Постоянные ветры обжигали лицо, продували насквозь шинель, а ежедневные многочасовые занятия проводились на вольном воздухе. Изнуряла курсантов по пять часов шагистика - строевая подготовка, словно от неё зависела боевитость на передовой. Наверное, начальство училища смутно представляло характер современной войны. Хорошо, что прибывшая в Омск специальная военная комиссия из Москвы заставила командный состав училища свести на нет шагистику и упор сделать на тактику и стрельбу, а также включить в рацион питания курсантов сливочное масло. Но всё равно еды не хватало. Самым счастливым днем курсантов было дежурство на кухне: "счастливчикам" шеф-повар дополнительно выкраивал один-два бачка супа.

Однажды, вспоминает с грустной улыбкой Леонид Константинович, от голода он проник в склад со жмыхами для лошадей. Взял лишь одну спрессованную плитку конского продукта, за что отсидел на гауптвахте пять суток. А мог бы убежать от часового, когда тот заметил воришку. Но убежать далеко не смог: от хронического недоедания тело ветром качало и ноги подкашивались...

Через шесть месяцев Шарый окончил училище и в звании младшего лейтенанта вместе с другими выпускниками был направлен на Брянский фронт в район боев за города Елец и Ливны, где шли кровопролитные бои.

Шарого распределили в 1019 полк триста седьмой стрелковой дивизии в должности заместителя командира роты по строевой (в то время был ещё замкомроты по политической части).

Вскоре потрёпанный в боях полк отвели для пополнения во второй эшелон. Немцы, видимо, выдохлись в боях, прекратили атаки и накапливали силы. В своих окопах чувствовали себя вольно, нараспашку нередко по брустверу разгуливали в полный рост, громко разговаривали и смеялись. Их беспечность нарушили наши снайперы - стали фрицев отправлять в иной мир.

Шарый решил попытать счастье в снайперской стрельбе, которое едва не обернулось трагедией. А было это так. С ведома командира роты он на "охоту" на фрицев взял с собой трех добровольцев - старшину Мишарина, сержанта Потелова и рядового украинца со странной фамилией Прыщ. Это был корявый человек с рябым, некрасивым лицом, с большим щучьим ртом и неприятными глазами. Под левым глазом у него сидела бородавка...

С наступлением сумерек четверо "охотников" подползли к немецким окопам до пятидесяти метров и разместились в полуразрушенной избенке. Старшина и сержант заняли позиции по её углам, а Прыщ - возле двери. Сам же заместитель комроты устроился у окна. Как только на восточном небосклоне забрезжила утренняя заря, Шарый проверил посты: старшина и сержант были на месте, а рядовой - словно сквозь землю провалился. У дверей стояла его винтовка и валялся патронташ. Поиски солдата ни к чему не привели. Стало ясно, что Прыщ переметнулся к фрицам. Как доложить командованию? Старшина, по возрасту всех старше, прошедший огни, воды и медные трубы, предложил сообщить,что якобы солдат погиб от шальной пули.

Так и доложили командиру роты, тот - комбату, и рапорт достиг штаба полка. Оттуда последовал приказ - притащить убитого. Понятно, этот приказ был невыполним. Всех троих вызвали в "СМЕРШ". В землянке контрразведчиков было двое - капитан, мужчина лет тридцати, среднего роста, располневший, с широким бабьим задом, распиравшим брюки, полулежал на нарах, пуская кольца дыма, задумчиво следя за его завитками; другой, молоденький лейтенант, при свете фонаря "летучая мышь" перелистывал трофейный немецкий журнал с фотографиями манекенщиц. Капитан нахмурился, выплюнул изо рта изжеванный окурок, приложил карманные часы к уху, чтобы убедиться в их работе, и подчеркнуто строго приказал: "Остаться младшему лейтенанту, остальным же ждать вызова наверху. Допрашивать буду по одному". У Шарого во рту мгновенно пересохло...

После пристрастного допроса двое виновников были отправлены в свою часть, а младший лейтенант был определён в разведроту, но долго там не задержался: в первом же бою был легко ранен и возвращён в родную часть на прежнюю должность; ценою ранения он искупил свою вину...

Вскоре в бою был убит комроты, и его заменил Шарый. Девятнадцатилетнему Леониду присвоили очередное звание - он стал лейтенантом. Хлопот прибавилось: надо было решать проблемы питания подчиненных, снабжения их боеприпасами, одеждой, обувью и многие другие вопросы. Совместно со своим заместителем по политчасти приходилось постоянно в поле зрения держать моральное состояние солдат. Стрелковые части систематически обновлялись - на место убитых и раненых прибывало пополнение из разных районов страны, нередко - из населенных пунктов, подвергавшихся оккупации. Как и в любом человеческом сообществе, в роте встречались люди со шкурными замашками, готовые самострелом спасти свою жизнь или перебежать к фрицам. Невольно вырвался вопрос: "Леонид Константинович, встречались ли такие подонки среди сибиряков?"

- Нет, не встречались. Не встречались даже среди парней, родители которых были раскулачены или репрессированы в 1937 году. Сибиряки были моей надеждой и опорой.

- А как обстояло дело с питанием?

- Еда была однообразной и не сытной - чаще всего жиденький гороховый суп из концентратов, который неплохо прополаскивал желудок, но мало питал организм. К супу давали сухари и кусочек колбасы. В первые годы войны у командиров рот и взводов не было связных. Младшие офицеры сами с котелками ходили к походной кухне. Правда, сердобольный ротный повар, видя мою занятость, либо сам приносил обед, либо поручал одному из солдат, старался в котелок почерпнуть побольше гущи...

Шарый поведал и о том, что в первоначальный военный период ещё действовал в Красной Армии воинский устав 1937 года, по которому командиры взводов и рот во время атаки должны были находиться впереди своих подразделений - по-чапаевски, как в Гражданскую войну. Зная это, немцы старались в первую очередь сразить их, а потом уж остальных воинов. Кто-то правильно сказал, что младших офицеров хватало только на полторы-две атаки...

Иркутянин Шарый проходил суровую школу войны, всё время находился на передовой, точнее сказать - передовая, ранение, госпиталь и снова первая линия. В сентябре ему было присвоено звание старшего лейтенанта. Из всех событий этого года особенно памятным для него было участие в конце декабря в Городокской наступательной операции I-го Прибалтийского фронта (генерал армии И.Х. Баграмян). Роте Шарого было приказано прорваться в тыл противника на десять километров и оседлать шоссе, по которому немцы доставляли боеприпасы к местам боев.

Для проникновения во вражеский тыл был выбран заболоченный участок фронта, где торчала на поверхности земли высохшая осока. Здесь у немцев окопы были сделаны из пластов дерна. Перед ними отсутствовала колючая проволока и минные полосы.

Пробиться через фашистскую оборону Шарый решил на рассвете без артподготовки - с помощью "карманной артиллерии". Так солдаты окрестили ручные гранаты...Немцы, как обычно, нейтральную полосу через каждые десять-двадцать минут освещали ракетами то в одном месте, то в другом и пускали из пулемётов длинными нитками трассирующие пули - синие, красные, зеленые. Все шло без сучка, без задоринки. Но надо же случиться: когда до окопов расстояние сократилось до броска ручной гранаты, фашисты всполошились - заметили ползущих солдат. Открыли лихорадочную стрельбу. От неё бойцы в ужасе оцепенели, прижались к земле. Смерть нависла над ними. В разных местах застонали раненые. Малейшее промедление атаки было смерти подобно. Это Шарый остро ощутил, вскочил на ноги и крикнул изо всей мочи: "Гранаты! Вперед!" И он первым бросился на окопы, размахивая пистолетом.

Этот приказ повторили командиры взводов и отделений. И бойцы с пронзительным криком "ура" сорвались с места. Криком "ура" они не только нагнали страх на фрицев, но и себя подстегнули.

Рёв сотен глоток, трескотня автоматов, взрывы гранат ошеломили фашистов. Потрясенные всем этим, они, спотыкаясь, толкая друг друга, перескакивая через убитых и раненых, бросились на утёк...

Атака удалась на славу. Бойцы роты Шарого стремительным броском одолели одну за другой две полосы фашистской обороны, оседлали шоссе, как и было предусмотрено, уничтожили конный обоз с боеприпасами и заняли круговую оборону.

Немцы, взбешенные дерзостью русских солдат, решили во что бы то ни стало раздавить роту Шарого, стереть её в порошок. Трое суток рота отбивала одну вражескую атаку за другой. Кончались боеприпасы, сухари, вышла из строя рация, росло число раненых и убитых. Был ранен в грудь и Шарый. Командовать ротой, вернее, её остатками стал командир первого взвода Рогов. Он по совету Шарого стал оставшихся в живых бойцов выводить из окружения. И вывел. Был вынесен на плащ-палатке старший лейтенант, и еще несколько бойцов.

Летом 1944 года после очередного ранения он оказался в госпитале небольшого города Кинешма Ивановской области, где встретился со своей любовью - медицинской сестрой Раисой Шафеевой. Стройная, красивая, всегда в проглаженном белоснежном халатике, она в палату приносила с собой благоухание женственности, по которой тосковали одинокие сердца фронтовиков.В этом госпитале №1885 лечились французские летчики истребительного полка "Нормандия-Неман". К их палате была прикреплена медсестра Шафеева. Французские летчики, отличавшиеся джентльменской вежливостью, усиленно ухаживали за Раисой, всегда встречали её цветами, дарили духи, делали комплименты.

Раиса обслуживала и палату, в которой лежал капитан Шарый (накануне последнего ранения ему было присвоено это звание). Шарый влюбился в медсестру-красавицу с первого взгляда и в несколько дней успел покорить её сердце. Вскоре капитан предложил Раисе стать его женой и получил её согласие. Прожили они душа в душу без малого шестьдесят лет (Раиса Федоровна ушла из жизни осенью прошлого года). Их брак ни разу не давал трещины...

В 1945 году Шарый демобилизовался и вместе с женой приехал в родной Иркутск. Организовал добровольное спортивное общество "Рекорд", став его председателем. Продолжительное время работал в партийных и профсоюзных органах. Окончил заочно Московский институт советской торговли имени Плеханова, 23 года трудился в системе общественного питания, в том числе семнадцать лет начальником управления общественного питания Иркутского облисполкома.

Леонид Константинович никогда никого не боялся, не кланялся ни пулям, ни чиновникам. В своем роде фаталист,он верит, что умрет тогда, когда придет его время-- ни раньше, ни позже. В свои 80 лет он сохранил ясность ума, жизнелюбие и активность.

На всю оставшуюся жизнь

Галина Маркина

17 апреля в актовом зале детского сада №63 собрались пожилые люди с орденами и медалями на груди - ветераны, живущие в Октябрьском округе Иркутска. Они встретились, чтобы познакомиться с книгой своего товарища, бывшего фронтовика Николая Алексеевича Алферова. Читателям нашей газеты хорошо знакомо это имя, мы не раз публиковали его очерки о судьбах людей, чья молодость совпала с "сороковыми, роковыми". Чаще всего пишет Алферов об инвалидах войны - о тех, кто заплатил за Победу высокую цену, о тех, кто мужественно держался и в послевоенные годы, не потерял человеческое достоинство, выстоял и еще раз - победил.Писать о войне правдиво удается тем, кто пишет сердцем и совестью, кто сам пережил горе потерь, кто прошел фронтовыми дорогами. Николай Алферов попал в армию семнадцатилетним мальчишкой - сначала в школу снайперов, а потом и на фронт -1-ый Белорусский. Во время наступления на Варшаву зимой 1945 года он получил тяжелое ранение. Прошло время, и вспоминая об этом, он написал: "Мне было 18 лет. Я оказался в палате всех моложе, и ранений у меня оказалось больше: правая рука была ампутирована, левая в двух местах прошита осколками. Большая рваная рана на шее, из коленного сустава удален осколок. В гипсе левая нога и шея. Выяснилось, что в санитарном батальоне правую руку мне отрезали неправильно, предстояла тяжелая операция. Боли не стихали ни днем, ни ночью".

Помогли молодость, горячее желание жить, доброта и профессионализм медиков. А потом был День Победы:

"В этот день мы более явственно почувствовали свое несчастье, беззащитность. Безысходное горе охватило нас. Каждый думал о своей судьбе. Какая жизнь будет впереди - одному богу известно. Одно было ясно: будет нелегко".

Не потерялся в послевоенной жизни Николай Алферов. Закончил педучилище, Иркутский педагогический институт, работал учителем: преподавал русский язык и литературу, историю. Потом возглавил коллектив школы №46. Все эти годы носил в себе воспоминания: "Я не участвую в войне, война участвует во мне". Может быть, и хотел забыть войну ветеран, но рядом были другие фронтовики. Работая в совете ветеранов, в общественных организациях инвалидов, Алферов узнавал их судьбы, слушал их рассказы и понимал: это нельзя забыть, об этом нужно писать. Так стали рождаться очерки о фронтовиках. Их печатали городские газеты. За несколько лет Николай Алексеевич опубликовал более сотни очерков. В 2004 году они сложились в первую книгу.

И вот еще одна книга - "Ветераны Октябрьского округа". Это второе, дополненное издание. В небольшом зале детского сада № 63 собрались герои книги - каждый год все меньше соратников, фронтовиков. Многим и ходить-то тяжело, но хочется повидаться, услышать друг друга. Легендой Октябрьского округа называют Людмилу Васильевну Осипову. Одна из глав книги посвящена ее военной биографии: "Вступив в начале войны добровольно в ряды Красной Армии, Людмила Васильевна участвовала в защите Москвы, в боях на Орловско-Курской дуге, в форсировании Днепра и Вислы, в освобождении Украины, Польши, в штурме Берлина". Особенно страшно было на Курской дуге: "5 июля 1943 года. От орудийных выстрелов стоял такой грохот, как будто небо превратилось в железный свод, по которому били стопудовые молоты. Бревна в перекрытиях блиндажей прыгали, как клавиши фортепиано. Небо заволокло дымом и пылью. Несло смрадом горевших танков и человеческих тел. В горле першило, хотелось кашлять. Раненых мы рядами укладывали на соломе, обожженные места поливали раствором марганцовки: это немного облегчало их страдания".

Там же, на войне, повстречала фронтовая медсестра свое счастье - старшего лейтенанта Валерия Осипова. На всю оставшуюся жизнь... Была ей судьба пережить на много лет любимого мужа. На встрече Л.В.Осипова высоко оценила труд Алферова: он увековечил память десятков людей. Особенно низко поклонилась она за рассказ об однополчанине Борисе Андреевиче Пискунове, Герое Советского Союза, чьим именем названа одна из улиц нашего города. А звание Героя наш земляк получил за форсирование Днепра, когда ему с тремя товарищами удалось установить телефонную связь с противоположным берегом: "Поплыли на старой рыбачьей лодке. От взрывов снарядов то и дело взлетали фонтаны воды с песком и илом, лодку трясло и едва не опрокидывало. Бойцы с замиранием сердца провожали глазами пролетавшие над головой снаряды и мины. Гребли изо всех сил, но казалось, что лодка стоит на месте. Они впивались взглядами в западный берег".

А в зале дети танцевали под музыку "Смуглянки": милые и серьезные лица. Для них и пишет ветеран, чтобы помнили - нам есть, чем гордиться. Чтобы знали: дорога была цена той Победы, но сама Победа бесспорна, а память - вечна.

А в зале дети ветеранов, сами уже взрослые и много повидавшие люди. Со слезами вспоминает отца дочь Вениамина Степановича Храмова. В феврале 2006 года он ушел из дома прогуляться и исчез. До сих пор о его судьбе ничего не известно. Осталась лишь память - и несколько страниц книги. С глубокой благодарностью за книгу обратилась к автору дочь ветерана войны Виктора Николаевича Возьянскова Ирина. Недолго прожил после победы фронтовик. Ирине было всего 4 года, когда он умер. Поэтому страницы книги помогают увековечить память отца и деда. Многих людей, о которых написал Николай Алексеевич Алферов, мне тоже приходилось встречать. С Леонидом Марковичем Токарским я работала на Иркутском телевидении, он был директором телецентра - интеллигентный, приятный в общении человек. А вот о его боевой биографии я узнала из книги "Ветераны Октябрьского округа".

Книга о ветеранах Октябрьского округа не смогла бы появиться на свет без поддержки депутата Законодательного собрания Иркутской области Гайдара Гайдарова - он тоже пришел на встречу.

"На всю оставшуюся жизнь нам хватит подвигов и славы..." - этому благородному делу - сохранению памяти - служит Николай Алексеевич Алферов, фронтовик, учитель, журналист.

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Легенда молодости нашей. К юбилею Александры Пахмутовой
  
  Эта маленькая светловолосая женщина давно стала символом советской эстрады. Она считалась и считается одним из самых востребованных композиторов СССР и России. По ее песням можно проследить всю историю страны, ее обычной жизни, великих строек и больших побед на военном и мирном поприще.
• …И революция – в подарок. 145 лет назад родился Лев Троцкий
  
  Он появился на свет 7 ноября 1879 года (по старому, действующему до февраля 1918 года стилю, – 26 октября) – ровно в день, когда в 1917 году победила Великая Октябрьская социалистическая революция, как ее официально, на государственном уровне, именовали в советскую эпоху. И вся биография Льва Давидовича Троцкого похожа на революционный вихрь.
• Искренне и от души
  
  Татьяна Ивановна Погуляева, окончив в 1986 г. филологический факультет Иркутского государственного университета, уже почти сорок лет работает учителем русского языка и литературы, в настоящее время в МБОУ г. Иркутска СОШ № 77. В 2020 г. стала победителем (1­е место) Всероссийской олимпиады «Подари знание» по теме «Инновации в современном образовании» и Всероссийского педагогического конкурса в номинации «конкурс песни "Аты-баты, шли солдаты"» (2­е место).
• «Буду тебе петь – все на мотив звезд...»
  
  «Зеленый трамвай». Остановка вторая
• Абилимпикс, клининг и другие
  
  Ох, и гостеприимен же наш русский язык! И какого только беса он не привечает! Вот недавно во вполне официальном сообщении споткнулся на слове «абилимпикс». Сразу и не понял, что за зверь такой, что за набор в общем-то знакомых букв? Раскрыл словарь – а это в дословном переводе с английского означает «олимпиада возможностей». Ну чем не вполне адекватное название известному движению? Но захотелось какому-то грамотею «европеизироваться», и пошло гулять иностранное словечко по интернетам…
• Cтарик и белка. Рассказ.Окончание
  
  Мы тогда под Темрюком стояли. В аккурат под Новый год прислали нам с пополнением молоденького лейтенанта. Мы калачи тертые, видим – не обстрелян, не обмят, тонковат в кости, глаза шибко умные.
• Строки судьбы
  
  Редко встретишь в Байкальске, да и в Слюдянском районе, человека, прожившего здесь хотя бы одно десятилетие, чтобы он не знал её. Большинство мгновенно представят эту женщину, чья трудовая деятельность напрямую или косвенно связана с их судьбами.
• Харрис или Трамп?
  
  Казалось бы, что нам Америка. Мало ли кого и куда там избирают, у нас тут свои проблемы, по большинству житейские. Так, да не совсем. Через несколько ступенек, но исход заокеанских выборов заметно аукнется и в России. Хотя бы в отношении всего, что связано с Украиной. А это, между прочим, тот или иной объем, то или иное количество смертей, ранений, разрушений, расходов. То – или иное. Или вообще без них. Разумеется, санкционное давление и много чего еще влияет на российскую экономику и на повседневную жизнь – и сегодня, и в будущем.
• Между дьяволом и ангелом: вспомним Лаврентия Берию
  
  Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.
• Старик и белка. Рассказ. Третья часть
  
  Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался острой мордой в кусты, то взлаивал на белку, взлетевшую на ближайшее дерево. Хозяйкапыталась удержать непослушную собаку, но та шаг за шагомупорно тащила ее к скамье. Старик вздрогнул, завидев вытянутую крысиную морду с красными глазами, принюхивавшуюся к штанине.
• Время комсомола: есть что вспомнить!
  
  Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
• Тыл за колючей проволокой
  
  В Магадане, имевшем в то время население 20 тысяч человек, вице-президент США и сопровождавшие его лица осмотрели порт, авторемонтный завод, школу-десятилетку, дом культуры, побывали на одном из участков прииска имени Фрунзе, побеседовали с рабочими. Один из вопросов звучал таким образом: «Целесообразно ли на территории Чукотки и Колымы иметь железную дорогу или более рационально использовать авиацию?».
• «Не ко двору и не ко времени»: к 130-летию со дня рождения Юрия Тынянова
  
  Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых столетий.
• Старик и белка. Рассказ. Продолжение
  
  Трепетное свечение угасало вместе с остывающим солнцем и вскоре растворилось в сиреневом сумраке вечера.Оставив в сердце неизъяснимое томление и грусть по чему-то несбывшемуся.
• «…Могучий, простой, чисто русский художник». Карен Шахназаров о Сергее Бондарчуке
  
  Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка. Каких только упреков я не выслушал от генералов. Но прежде, чем что-то сказать, они смотрели на Андрея Антоновича, а потом уже ко мне… В чем обвиняли? Офицеры не так показаны. Солдаты в фильме в конце не награждены… Короче, претензий!.. В итоге Гречко передал мне длинный убийственный список поправок. Шел я оттуда черный. Исправили? Три-четыре от силы. Изловчился как-то. Шолохов заступился. Фильм вышел. Правда, не к 30-летию Победы, а к 70-летию со дня рождения М. А. Шолохова». (Евгений Степанов «Это действительно было». Книга мемуаров.)
• Опять две России?
  
  Нет, разумеется, страна с таким названием – одна. И государство – тоже. Речь о духовно-нравственном измерении, если хотите – о разном восприятии и окружающего мира, и самих себя. По-иностранному – о ментальности.
• «…Могучий, простой, чисто русский художник». Карен Шахназаров о Сергее Бондарчуке
  
  Франция. Канны. Город кинофестивалей. В 2010 году южный город встречал российскую культуру. В 13-й раз. Два российских региона представляли свое творчество, самобытность, народные таланты: Санкт-Петербург и Хакасия.
• Герой мутного времени
  
  15 октября исполнилось 210 лет со дня рождения Михаила Лермонтова. Вот лишь некоторые из интересных фактов из жизни «поэта любви и печали».
• Тыл за колючей проволокой
  
  Роль ГУЛАГа в Великой Отечественной войне и послевоенные годы.
• Старик и белка. Рассказ
  
  Сегодня мы начинам публикацию рассказа А. Семёнова «Старик и белка» времен «Молодёжки». Прототипом этого рассказа стал большой друг редакции «СМ» той поры, талантливый журналист и великолепный спортивный радиокомментатор, участник Великой Отечественной войны Лев Петрович Перминов.