"Они сражались за Родину". Публикации 2007 года

Вечныечасовыесловацкойземли

В. Дорошенко, подполковник в отставке,

участник боев за освобождение Чехословакии и города Братиславы

На фото памятник "Славин" в городе Братислава

На фотографиях В. Дорошенко в молодости и сейчас

До Дня Победы оставалось 35 дней... 4 апреля 1945 года войска 3-го и 2-го Украинских фронтов, отразив начавшееся в марте контрнаступление крупной группировки немецко-фашистских войск в районе озера Балатон и разгромив в начавшемся 16 марта наступлении на Венском направлении основные силы врага, завершили освобождение Венгрии. Войска 2-го Украинского фронта освободили столицу Словакии - Братиславу.Наступательные операции Красной Армии, проведенные в феврале-апреле 1945 года, сорвали все планы гитлеровского командования и создали благоприятные условия для нанесения завершающего удара на Берлинском направлении. Час расплаты приближался...

Величественный памятник, увенчанный скульптурой советского воина со знаменем в руках, возвышается в столице Словакии - Братиславе. 62 года назад здесь шел бой за город...

Город Братислава - как печать на ленте старинного Дуная. Он пережил века, чтобы сегодня процветать и молодеть.

К памятнику советским воинам, погибшим при освобождении Братиславы, ведет на высокую гору гранитная лестница. На постаменте восемь скульптурных групп: Советский воин - освободитель, а дальше - символика дружбы советского и чехословацкого народов на вечные времена.Золотыми буквами на памятнике высечены слова словацкого поэта Штитницкого:

Вознессянадгородомбелыйпилон,

Ивоинсоветскийсоружьемнанем.

Лицоегоясновбукетахцветов,

ИКрасноезнамяподшепответров

Вскипаетивьетсяпурпурнымогнем.

Постойже,опутник,уэтихмогил

Ивнемлизаветубессмертноживых.

Пришедшийсюдапечальпозабудь,

Пустьслезынельются,дробяизумруд —

Засчастьелюдей,зарадостьтвою

Мыпали.О!Путник,вжестокомбою!

Шестьдесят лет - большой срок, за который рождается и взрослеет новое поколение человечества. Но это время не стерло из памяти моей ни одной минуты тех тревожных, полных опасности огневых дней.

Раньше, когда я срывал с календаря листок 3 апреля и на следующем листке читал слова: "День освобождения Советской Армией столицы Словакии Братиславы от немецко-фашистских захватчиков", - всегда вспоминал трудные дни поздней осени и по-европейски теплой зимы 1944-1945 годов. Сейчас же в календаре этой записи нет. Почему? Ведь мы, участники второй мировой, еще живы. И как можно вычеркнуть из истории события, которые происходили, оставили память в душе не только нашего народа?

В годы Великой Отечественной войны мне довелось в составе войск 2-го Украинского фронта принимать участие в освобождении от гитлеровских захватчиков многих чехословацких городов и сел: Трнава, Глоговец, Сенец, Братислава, Яромержице, Зноймо - могу перечислять их долго - все они пройдены на артиллерийских тягачах с орудиями на прицепе.

Я воевал в то время в составе 16-й артиллерийской Кировоградской Краснознаменной ордена Суворова 2-й степени дивизии прорыва Резерва Главного командования, входившей в 7-ю Гвардейскую армию, которой командовал замечательный военачальник Герой Советского Союза генерал-полковник М.С. Шумилов.

В тот памятный день - 4 апреля 1945 года - в боях за Братиславу отдали свою жизнь тысячи советских воинов.

Мы тогда брали штурмом Братиславу - один из лучших, по-моему убеждению, городов Чехословакии, лежавший в то время в страшных руинах. Я помню каждую минуту штурма, помню, как на моих глазах гибли мои товарищи под огнем отчаянно отбивавшихся гитлеровцев.

Этот бой начали, как всегда, гвардейские минометы "Катюши".

Они обрушили шквал огня на позиции гитлеровцев, которые окопались на горе, господствующей над городом. Взять город без овладения этой высотой нельзя было. Наши батареи вышли на открытую позицию перед мощными, заранее подготовленными укрытиями врага и били прямой наводкой наступающую пехоту.

В пылу боя не очень поглядишь по сторонам, но четко запомнился командир соседней батареи нашего 700-го артиллерийского полка старший лейтенант П.А. Зайцев. Он стоял один у орудия, сам заряжал, сам стрелял по врагу: в этом бою погибла половина бойцов его батареи, и было выведено одно орудие из строя. За этот бой он был награжден орденом Боевого Красного Знамени.

В боях за Братиславу отдали свою жизнь более шести тысяч советских воинов. Все они погребены в братских могилах на том месте, где сейчас возвышается памятник "Славин", среди них и наши сибиряки из Иркутской области, Забайкалья, Бурятии, Красноярского края. На могилах никогда не увядают цветы. Павшие смертью храбрых навечно остались часовыми на земле словацкой.

Находясь на одной из гаубичных батарей, я корректировал огнем, глядя в бинокль, едва успевая давать команды, меняя ориентиры. Земля на горе вздымалась, черные клубы высоко подымались к небу. Вдруг - невероятный грохот. Казалось, раскололось небо. Меня швырнуло к стенке окопа. Совсем рядом разорвался какой-то шальной снаряд. Когда дым рассеялся, то я увидел, что четверо разведчиков-артиллеристов, которые только что находились рядом со мной, убиты. До сих пор не могу понять, как я остался жив. Но тогда было не до раздумий. Натиск наших войск был неотразим.

Много городов освободили мы в те памятные дни весны 1945 года. Радостными были наши встречи на освобожденной земле с партизанами, населением, которые называли нас "наши братки". "Русские пришли и освободили нас от коричневой чумы: мы теперь обрели покой" - так говорили они. Женщины встречали нас со слезами радости, дети ехали на наших артиллерийских лафетах. Так было в каждом селе, каждом городе. Солдаты и офицеры готовы были помочь населению всем, чем могли.

Ни могу не добавить к сказанному, что после освобождения столицы Словакии - Братиславы приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина от 4 апреля 1945 года нашему соединению и всем участникам этих боев за город каждому была объявлена благодарность за отличные боевые действия в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

Первыми, кто воспевал Братиславу как красавицу на Дунае, были поэты. Сегодня, по истечении шестидесяти двух лет бурного и стремительного строительства, этот период используют уже многие гости города. Старая Братислава с ее тысячелетней историей, живописно расположенная на покрытых лесами Малых Карпатах и на берегах Дуная, претерпела большие изменения. Она разрослась во все стороны с современными городскими кварталами. Ее обогатило много новых объектов, заслуживающих внимания с точки зрения архитектуры, восстановленных памятников знаменательных и славных периодов ее истории. Три столетия она была столицей Венгерского королевства. Эти 62 года свободной жизни Братиславы преобразили ее. Кто продолжительное время не был в городе, не узнает его. Из провинциального города на границе Словакии с населением, состоящим из немцев, венгров и словаков, говорящих на своих языках, вырос новый современный город - столица Словацкой Республики.

В Братиславе было 140 тысяч жителей, когда мы ее освободили, а сегодня более 500 тысяч, из них 30 тысяч - университетской молодежи. За эти годы построено свыше пятисот тысяч квартир. Сегодня Братислава - это новые улицы, заводы, театры.

Высоко над городом высится бронзовый богатырь - освободитель - символ победы и свободы. У памятника всегда много цветов. Лучи солнца отражаются в лепестках белых лилий, красных роз, розовых гладиолусов. Их несут капитану В.А. Самусову, Е.И. Федоровой, И.К. Сидорову, на могилы более шести тысяч бойцов и офицеров, отдавших свою жизнь за освобождение Братиславы.

Как жаль, что они не видят новых кварталов, новых улиц, полных оживления, леса телевизионных антенн, не слышат аплодисментов в театрах и не видят торжеств на площадях, пафоса труда, поэзии будничных дней. Как жаль, что освободитель, который бодрствует высоко над городом, не может сойти со Славина и войти в кипящий жизнью город.

Если бы он мог это сделать, то, наверное, сказал бы: "Нет, моя жертва не была напрасной. Этот город, которому была дана свобода, не увядающий цветок, не высыхающая ветка - жизнь в нем бьет ключом".

Мы, участники тех боев, благодарны населению города за сохранение памятника "Славин", за хорошее содержание его.

За свою более чем тысячелетнюю историю много видела и много пережила Братислава. Но 4 апреля 1945 года - день освобождения города от гитлеровцев в результате успешного наступления советских войск - навсегда вписан в ее историю как одна из самых важных и значительных дат, как праздник свободы и боевого братства с воинами-освободителями.

ВОЙНАИЖИЗНЬНЕПОНАСЛЫШКЕ

Ангелина Саломатова

Великая Отечественная. Победа. Вечный огонь. Ветеран... Эти слова много значат почти для каждого живущего в России. И не только в России. Сейчас, в шестьдесят вторую годовщину победы, они звучат все чаще и громче и от этого как будто обесцениваются. А за ними стоят миллионы таких разных, объединенных войной человеческих судеб. Об одной такой судьбе мы бы и хотели рассказать.

Клавдия Трофимовна Тимонина - председатель Совета Ветеранов войны, тыла и труда Свердловского округа, значимый, активный, уважаемый человек. А в 41-м ей было шестнадцать лет, когда она попала на фронт. Три с половиной года провела на передовой. Смотрела войне в глаза, знает её такой, какая она была, не по сводкам, газетам и книгам....

На фотографиях К. Т. Тимонина в молодости и сейчас

Ежедневныйподвиг

Росла как все обычные дети, но уже тогда проявлялась её настойчивая, деятельная натура.

Училась в школе хорошо. Такая же активная была, как и сейчас, в 83 года. "Всегда была организатором. Видимо, это у меня в крови!" - рассказывает Клавдия Трофимовна.

В шестом классе, еще будучи пионеркой, начала работать с младшими детьми. В послевоенные годы ее жизнь тоже оказалась прочно связана с подрастающим поколением. Но это было после. В 41-м же девчонка Клава добровольно пошла на курсы санинструкторов. Девушки, учившиеся вместе с ней, уехали по повесткам в воинские части, а она, по причине юного возраста была направлена в госпиталь. Здесь и началась военная жизнь Клавдии Трофимовны.

От станции до госпиталя расстояние двенадцать километров. Бойцов привозили эшелонами. Однажды привезли сразу 800 человек! Каждому необходимо было помочь, сделать все возможное для спасения. Этим-то и занималась Клавдия Трофимовна на протяжении всей войны - спасала человеческие жизни.

В марте 42-го молоденькая санитарка ушла в формирующуюся воинскую часть. "Мне не давали туда направления, но я пошла к комиссару и настояла на своем. И он меня туда направил"

Сначала была долгая учеба, затем - тяжелое прощение с мамой, которая оставалась с маленьким сыном. Отец Клавдии Трофимовны к тому времени уже погиб.

Первого мая эшелон тронулся из Абакана на фронт, в Воронежскую область. Помогая врачам во время операций, спасая раненых, приходилось привыкать держать в руках ампутированные части тела и часто видеть смерть.

В августе 42-го Клава ушла на передовую. Попала в 309 стрелковую дивизию, вместе с ней начала свой боевой путь. "Не забыть все эти степи, сопки, носилки, раненых! Три месяца шли тяжелые бои... Очень много погибло ребят. Наша 309-ая дивизия за Дон не пустила немцев" - рассказывает Клавдия Трофимовна. - Помню, пошли мы в боевое охранение. От врага всего двести метров. Они разговаривают - мы слышим, мы разговариваем - они слышат. Командиром охранения был Саша Колесов. Забрался на землянку - снайпер его снял. Солдаты кричат: "Клава! Сашу ранило!". Я из землянки выхожу, они его стаскивают, вся кровь на меня и хлынула. Я пакет распечатала, приложила, но... Пуля разрывная была. Хоронили старшего лейтенанта с почестями. А обычно ведь так: выкопают яму, зароют и все. А ему звездочку сделали, поставили. Отсалютовали выстрелами в воздух. Это было в конце августа"

В январе дивизия пошла в наступление. Однажды встретился на пути брошенный немецкий склад с продуктами. "...А нас же плохо кормили, очень плохо. Сварят горбушу, а она вся разваливается, и перловка. Утром сухарь и чай. А там - такое богатство! Ой, наши обрадовались! Мед в брикетиках, галеты. Русские-то этого ничего не видели".

В этот же день Клава, по какому-то наитию, сошла с танка, на котором её предложили подвезти. Чуть позже она увидела его обгоревшим на железнодорожном переезде. Танк сгорел вместе с экипажем. И потом много раз за время войны это наитие, предчувствие спасало Клавдию Трофимовну от смерти.

"С боями дивизия дошла до Полтавы. Был март, тогда погибла моя подружка. Пешком добрались до Дона. Несколько дней пытались освободить районный центр Опошню. У нас ничего не получилось почему-то.... Командир отдал приказ отступать. Враги расстреливали нас вслед. На валенках у меня уже давно стерлась подошва, вместо нее - портянки. В Белгороде разведчики подарили сапоги, в которых я и встретила Орловско-Курскую дугу. В этой страшной битве меня ранили. В конце июня 43-го попала в госпиталь, в сентябре выписалась, и меня направили в 496 противотанковый полк. С ним и прошла до конца войны. Здесь была та же самая работа санинструктора, но было немного легче от того, что не нужно было всюду ходить пешком - возили на машине".

В боевой характеристике Клавдии Трофимовны записано: "Находясь на должности санинструктора батареи с октября 1943г., отлично справлялась со своей работой. За этот период она вынесла с поля боя под огнем противника 37 раненых с оружием. Много уделяет внимания санитарному состоянию батареи. Не раз организовывала в тяжелой боевой обстановке баню и дезкамеру. За смелость и отвагу награждена орденом Красной Звезды". Три с половиной года на передовой, конечно, не уместить в рамки строгого документа, как и не перечесть спасенных ею бойцов.

Когда окончится война, Клавдия Трофимовна знала уже в 42-м. "Сплю в земляночке и вижу сон: Полощется знамя, а на нем написано: "Война кончится в сорок пятом году". Забыла я про это. А как кончилась она, меня сразу осенило: я же на Дону видела такой сон!"

Помочьвсем

Два раза, в 73-м и 80-м, Клавдия Трофимовна встречалась с боевыми товарищами. По приглашению ездила в Пирятино (Украина) и в Москву. Самые теплые воспоминания остались об этих днях. Позже мирная жизнь закрутила и не дала больше возможности встречаться. Многие годы отданы работе в яслях. Сначала старшей сестрой, а затем и заведующей.

В 73-м году встретилась с фронтовым корреспондентом, который во время войны делал о ней материал. Он рассказал о том, что в Москве открывается Первогвардейский совет ветеранов. Клавдии Трофимовне предложили заняться работой с первогвардейцами, жившими здесь, в Иркутске. Так и началась ее деятельность в Совете. В 1985- м он разделился на областной, где она состояла на учете, и городской. После смерти супруга Клавдия Трофимовна пришла в Совет Свердловского округа и вплотную занялась работой. Вот уже двенадцать лет она его бессменный председатель.

Совет работает слаженно и эффективно благодаря всем его активистам. Большой вклад вносит и Клавдия Трофимовна. Решаются вопросы медицинского, социального обслуживания ветеранов, обеспечения их лекарствами, удобными транспортными маршрутами. Вот уже пять лет Совет организует празднование Дня Победы и других знаменательных дат, спектакли на базе театра Народной Драмы. Эта инициатива позволяет ветеранам не ехать далеко в центр города, что подчас бывает очень тяжело, и при этом красиво и торжественно отмечать свой праздник. Общими силами Совета и многих других неравнодушных людей жизнь ветеранов становится разнообразней и интересней.

Клавдия Трофимовна отмечает еще один немаловажный аспект работы Совета - это военно-патриотическое воспитание дошкольников и школьников. "Молодое поколение должно быть достойно своих дедов!" - считает она. Большое количество мероприятий проводится в школах № 46 и 64, в детском доме № 5 и в приюте "Надежда". Уроки мужества, встречи с ребятами, смотры военно-патриотической песни, концерты, торжественные линейки. Около школы № 64 ученики вместе с учителями и Клавдией Трофимовной высадили памятную аллею и установили обелиск в честь 55-летия Победы. К 60-летию в 46-ой школе с помощью Союза открыт музей Боевой и Трудовой Славы.

За активную общественную работу Клавдию Трофимовну много раз награждали почетными грамотами, благодарственными письмами мэрии города, губернатора области. Однако думается, что главная награда - это благодарность ветеранов и молодых людей, которым она словом и делом помогает встать на ноги.

ГеройродомизХомутово

Лев Тетелев

На фотоснимке Герой Советского Союза Михаил Павлович Васильев среди хомутовских школьников (фото Льва Тетелева)

Фронтовая жизнь сибиряка Михаила Павловича Васильева началась осенью 1941 года. Он защищал столицу нашей родины от воздушных налетов фашистской авиации за штурвалом боевых самолетов.

Биография его простая. Родился Михаил Павлович в селе Поздняково Иркутского района в семье крестьянина. Окончив среднюю школу в селе Хомутово, Васильев по путевке комсомола поступил в Иркутский аэроклуб, оттуда в Липецкую авиашколу.

Когда фронт отдалился от Москвы, Васильев получил ответственное задание -- летать в глубокий тыл врага для выброски десантов и одиночных разведчиков-чекистов. Даже контузия от разорвавшегося зенитного снаряда лишь на некоторое время прервала боевые полеты героя-сибиряка. Оправившись от болезни, он пересел на другой самолет, и ночами, нагрузившись бомбами, вылетал на разрушение железнодорожных узлов, мостов и аэродромов. Таких вылетов на его счету было 69.

За год до окончания войны Михаил Васильев стал летчиком-штурмовиком. В этом звании он участвовал в боях по освобождению Белоруссии, Прибалтики, Восточной Пруссии. А в июне 1945 года, участвуя вместе с другими воинами 3-го Белорусского фронта в параде победителей в Москве, он получил за свои боевые заслуги перед Родиной звание Героя Советского Союза.

Каквспомнилось

Лев Самойлович Осповат

Лев Самойлович Осповат родился в 1922 г. Был призван в армию в 1941 г. на Дальнем Востоке, войну закончил в Чехословакии; демобилизовался в 1946 г. Учительствовал в Калужской области и в Москве. Около пятидесяти лет занимается изучением литературы Испании и Латинской Америки; автор, среди прочего, книг "Гарсия Лорка" и "Диего Ривера", вышедших в ЖЗЛ. Живет в Москве.

Ниже предлагаются фрагменты из книги "Как вспомнилось", которая намечена к изданию летом 2007 г.

Подушка

В августе сорок первого иду призываться, сую в вещмешок (слова "сидор" тогда еще не слыхал) кружку с ложкой, зубную щетку, книжки - Багрицкого, Александра Грина, тетрадку для писанья стихов, а в ней - фотографию Алки. Тут - мама:

- Левушка! А подушку?

- Какую еще подушку?

- Хотя бы вот эту маленькую, чистый пух, тебе с ней будет уютней!

- Да меня ж засмеют!

Возражать бесполезно:

- Ты должен взять её ради меня!

Подчиняюсь. "Безынициативен, но исполнителен" - будет сказано в характеристике, выданной при отчислении с офицерских курсов. Наутро просыпаюсь в казарме, стукнувшись затылком о доски: сперли, сволочи, слава богу.

Так и живу без подушки в 16-м запасном полку, потом на фронтах - Центральном,Первом Украинском, Четвертом Украинском, до самой Праги, и в ноябре сорок пятогозаявляюсь домой - пока еще в отпуск - победителем гвардии сержантом с двумя медалями на гимнастерке, продолжающим службу в Прикарпатском военном округе.

Объятия, слезы, залихватские мои байки: вот как-то на Курской дуге, при форсировании Днепра, а уж в Карпатах!.. Семья внимает благоговейно, вдруг - мама:

- Левушка, а подушка?

Полагаете, растерялся? Как бы не так! Ответ приготовлен заранее. Даром что ли строчил под диктовку старшины Прощалыгина акт о списании сорока пар белья нательного, пятидесяти пар гимнастерок х/б б/у, да ботинок поношенных ("ну, уж сам напиши, сколько там"), погибших в результате бомбежки нашей роты фашистскими гадами, отступавшими из-под Винницы... Так вот, там, под бомбежкой, и накрылась моя подушка...

Мама держит за руку сына, убеждается: целый, здоровый! И тихонько вздыхает:- Какая была подушечка, чистый пух!

Храбрец

По дороге на фронт одного боялся: вдруг окажусь трусом! Но по прибытии в Курскбыл сочтен отчаянным храбрецом за то, что после бессонной ночи на рассвете проспал безмятежно, так и не выскочив из вагона, массированный налет немецких бомбардировщиков.Оставалось только поддерживать репутацию.

Краткийопытнебытия

Что такое "не быть", я узнал в селе Церковище Сумской области. Щель, куда я спрятался от бомбежки, завалило землей чуть не вровень с краями. Ничего я не запомнил.

Очнулся - дышу. Существую. Лежу на травке. Приподымаюсь - земля с меня сыплется. Ребята отряхивают с лопаток эту же землю, пот утирают со лбов. Смеются:- А мы уже поспорили. Одни говорят: "Откапывай!" Другие: "На хрен откапывать? Может, ... накрылся младший сержант, придется обратно его закапывать - двойная работа!" А ты жив-здоров. Примета добрая - жить будешь долго.

И в самом деле: долго живу!

НаберегуПрипяти

Наши дивизии наступают на Киев. Мы, корпусные радисты, на берегу Припяти выкопавздоровенную яму, с отвесными стенками, с покатым въездом и загнав туда радиостанциюна крытой полуторке (чтоб уберечь от осколков), переводим дух у костра. Вспоминаем гражданку - как выпивали, что именно. С нежностью произносим названия: "Зверобой", "Спотыкач", "Старка". Ну, а вина! Словно стихи, произношу названия: "Цинандали", "Кварели", "Напареули" и еще это, как его, которое предпочитает Хозяин, - "Хванчкара"!

- Погоди, стой! - это шофер Миша Канчулия. - Ты же в Грузии не бывал, откуда все наши вина знаешь? Я - небрежно:

- Читал...

Впервые вижу, как помирают со смеху. Миша откидывается на спину, закатывается,стонет... Ребята дивятся: "Эк его разбирает! Водою что ли облить?"

Миша приподымается, тычет пальцем в меня, всхлипывает:

- Ты ученый, ты умный, ты книжки читал, ты из книжек все наши вина знаешь,а я, - тычет пальцем в себя, снова всхлипывает, - я неученый, глупый, я не читал про вина, я их пи-и-л!

Общий хохот.

Чего, спрашивается, гогочут? Лишь бы поржать над младшим сержантом! Переменить что ли тему?

- Вон на том берегу городок какой-то или поселок. Как называется - кто-нибудь знает? Спросим у лейтенанта, у него карта. Лейтенант лезет в планшет, водит пальцем: - Чер-нO-быль...Или Черно-бЫль? Хрен его знает, какое там ударение. Проживу еще лет пятьдесят, узнаю, навсегда запомню, какое там ударение.

Еврейская мелодия //подзаг//

От Винницы до Коломыи - распутица. Автомашины с радиостанциями встали намертво,одна надежда - на переносные рации. Тащим их на спине, а к ним аккумуляторы, батареи,да еще вещмешки, автоматы, скатки.

Но хуже всего - что тылы безнадежно отстали. Который день без еды. Ищем прокорма,стучимся в здешние хаты, просим войти в положение: хотя бы картошки!

Хозяйки (хозяев не видно) встречают неласково (Западная Украина!): "Нема ничого, нимцы вшистко побрали". А то и: "ваши вже вшистко побрали!"

Наконец говорят: "Вон хата на горке, хозяйка богатая, дружила с нимцами, они ей всего натащили, тильки вам ничого не даст - дуже злая!

По щиколотку в раскисшей земле взбираемся в горку. Заходим. Все как сказали: хата зажиточная, хозяйка злая, мало, что ничего не дает, так еще: - Что ж ваша армия своих жолнежей не кормит!

- Ваша армия?! - это Гришка Кириченко, старший сержант. Выталкивает меня вперед:

- Гляди, бабка, вот этот сержант - еврей, понимаешь, - жид. Он Христа распял, не побоялся! А с тобой, старая курва, знаешь, что сделает?! Хозяйка охает, лезет в подвал. Позднее, уплетая картошку, Гришка - мне: - Слышь, Левка, часом ты не обиделся?

- Да ты что? Какая на хрен обида? Наше дело солдатское, общее!

"Какмогутэтиднизабыться..."

И. Журавлёв, мастер инструментального цеха АТЗ. 1965 год

У каждого, кто вернулся с войны, своя история. Писалась она уже не в окопах, а в тиши уютных квартир, писалась людьми, убеленными сединами, уважаемыми ветеранами. Когда-то они умели без промаха стрелять по врагу, совершать дерзкие разведывательные вылазки, находить в себе силы выживать. А теперь это обычные мирные люди. Каждое их воспоминание о войне бесценно для нас, потомков.

Бородино,1941год

Наш гаубичный артиллерийский полк, в котором я служил начальником связи дивизиона, входил в стрелковую дивизию. В полку преимущественно служили рубцовчане, отличавшиеся бесстрашием и умением отлично стрелять по врагу из пушек. Конечно, в полку много было бойцов из сел Рубцовского, Ново-Егорьевского и Локтевского районов. Командир гаубичного полка был наш земляк - алтаец майор тов. Чевгус. Не знаю, жив ли он остался или сложил свою голову на поле боя.

Война застала нас на дальневосточной станции Раздольная. А через два после ее начала наша воинская часть была поднята по тревоге, погрузилась в вагоны и отправилась в дальний путь. ...Вот оно и знаменитое Бородино. Потом - первая схватка с гитлеровцами за село Артемки, что стоит за городом Можайском. Было это 12 октября 1941 года. Противник сосредоточил на этом направлении большое количество хорошо вооруженной пехоты, а также много танков, минометов, пушек и в 10 утра стремительно пошел в атаку. Наша пехота не устояла. Однако тщательно замаскировавшиеся наши мощные гаубицы перекрестным огнем ударили по гитлеровской пехоте. Она залегла, а потом, не выдержав нашего огня, начала отступать. Враг усеял трупами поле боя. Мы шли вперед и вперед.

Но противник был силен и коварен. Он собрал ударную силу и к трем часам дня снова пошел в наступление. С большими потерями фашистам удалось оттеснить наши части. Мы с болью в душе оставили город Можайск. Тяжелыми были бои! Но Родина говорит: ни шагу назад. И мы, артиллеристы-алтайцы, стали насмерть у села Акулово.

...Октябрь 1941 года. Наши разведчики Николай Белодедов, парень из г. Змеиногорска, рубцовчанин Николай Редькин и Илья Щумаков доложили, что в районе села Дюдьково противник сосредоточил большое количество танков и пехоты. Артиллеристы были готовы. Я в это время был на командном пункте с двумя связистами - с Мишей Болдыревым и Петей Логиновым. Перед нами стояло боевое задание - обеспечить беспрерывную связь с артиллерией. Перед вечером гитлеровцы бросили в атаку на село Акулово 50 танков и около полка пехоты. И тут командир полка майор Чевгус скомандовал:

- Земляки, рубцовчане-алтайцы, огонь по врагу!

Застонали, заговорили несколько десятков гаубиц. Гитлеровская пехота буквально через 35-40 минут была отрезана от своих танков. Ее добивала наша пехота. Многие танки врага вошли снова в село Акулово. Тогда наши артиллеристы стали расстреливать их прямой наводкой перекрестным шквальным огнем. 36 танков уничтожили артиллеристы-рубцовчане.

Об этом в скором сообщило Совинформбюро. Вот имена артиллеристов-героев, которые бесстрашно стреляли из пушек по фашистским танкам. Это рубцовчане Иван Губенин, ныне работающий шофером на АТЗ, Иван Губарев из Суетского района, Василий Кузнецов -шофер АЗТЭ, Николай Утопленников, работающий на АЗТЭ, Михаил Жабки, который также живет и работает в Рубцовске, и много других рубцовчан, прославивших себя в боях за Родину. Родина высоко оценила подвиг артиллеристов-рубцовчан. Все прославившиеся в этом бою воины были награждены боевыми орденами и медалями. Я был награжден медалью "За отвагу".

Вспоминаябылыедни...

М. Добров, ст. мастер ОТК РЗЗ, участник Отечественной войны, 1965 год

Мне пришлось участвовать в боях на Курской дуге. Помню 8 июля 1943 года. Наша 92 Гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника Трунина одна из первых принята атаки хваленых немецких "тигров". По правде говоря, когда мы впервые увидели на горизонте большую лавину страшных машин, кое-кто в наших рядах дрогнул. Но уже через двадцать минут, когда наши бронебойщики показали, что и эти машины имеют уязвимые места, а несколько "тигров" уже пылали на косогоре, мы поверили в то, что уже нет у немцев такой силы, которая могла бы нас сдвинуть с занятых позиций. Три атаки пришлось нам отбивать в этот день. А в ночь на 9 июля перешли в наступление и освободили деревню Дальняя Игуменка на Белгородском направлении.

Это была одна из первых побед на Курской дуге, после которой началось массовое наступление. Победа пришла благодаря самоотверженности бойцов, командиров и политработников дивизии, которые, не щадя своих сил и самой жизни, защищали в освобождали каждую пядь родной земли. Некоторым из них не суждено было дожить до конца войны, но память о них останется навсегда.

Когдамальчишкиседелинаглазах

Ираида Ильинична БЕРЕЗНЯК,

Председатель Совета ветеранов станции Батарейная

Уважаемые ветераны Великой Отечественной войны!

Хочу поздравить вас с праздником Великой Победы - 9 мая! Путь наш к этой победе был нелегким и длинным, но все-таки мы его закончили в Берлине.

Когда началась война, нам было всего по 17-18 лет. Мы не были добровольцами, потому что нас не спрашивали, хотим мы на фронт или нет, а посылали. Мы имели очень отдаленные представления о войне, мы считали, что защита Родины - это главный наш общественный долг. Тогда мы не преследовали цель совершать подвиги и героические поступки ради страны - мы просто любили Россию. Поэтому в безысходный час наша молодежь и под танк бросалась, и мчалась на таран, и вражью амбразуру закрывала грудью не раз.

Я никогда не поверю, что на войне не было страха. После первого налета немецких самолетов на наш аэродром с обстрелами и бомбежками, у нас в полку молодые ребята поседели. На войне привыкаешь ко всему, в том числе и к смерти своих солдат, которые за столь короткое время стали тебе самыми близкими людьми.

Наша часть находилась в 4-й воздушной армии. Мы участвовали в боях на Украине, освобождали Ковальский железнодорожный узел близлежащих городов. Потом мы воевали на 1-м Белорусском фронте, освобождали польские города. В связи с этим в прошлом году в канун 65-летия со дня начала войны поляки приезжали в Иркутск, чтобы вручить нам медали за Освобождение Польши.

Под городом Люблином мы видели знаменитый концлагерь "Освенцим". Затем, пройдя через 2-й Белорусский фронт, мы вышли к границе Германии, а потом и добрались до ее столицы.

И сегодня мне бы хотелось призвать живых людей к миру. Люди Земли, убейте войну, прокляните войну и берегите мир! Ужасы войны, которые мы испытали, не должны повториться - таково завещание наших погибших героев, о которых мы всегда будем помнить.

ДеньПобеды-этавестьворваласькнамсрассветом,

Оглушая,дурманя,пьяня.

Иненадомнебелогосвета,

Еслибнебылоэтогодня!

Онпришелневнезапнокакбудто,

Но,бытьможет,лишьслышасалют,

Мывдругпоняли:сэтойминуты

Нитебя,нименянеубьют.

Но несмотря на празднование Дня Победы, война не была окончена, поэтому в июне 1945 года мы ехали на Восток, чтобы участвовать в разгроме Кватунской Японской армии. Девушек демобилизовали после той войны только в октябре 1945 года. Когда я приехала в свою родную деревню, меня никто не встречал: отец не вернулся с фронта, а мама умерла незадолго до окончания войны. Для меня это было великое горе.

Сейчас мне 83 года. Из 100 ветеранов у нас на станции Батарейная в живых осталось 14 человек. Некоторые завидуют участникам войны, но я хочу сказать, что трудовики, конечно, хоть и работали, помогая фронту, но все-таки не были под бомбежками, как мы. Однако несмотря на пули, что свистели у нас над головой, самым страшным для нас была не собственная смерть, а смерть своих однополчан, которые погибали в расцвете сил, когда, казалось, вся жизнь была у них впереди.

"Легколипережитьвойну?"

Так называется рукописная книга, в которой собраны воспоминания тех, кто пережил войну, побывал на фронте и каторжно работал в тылу.... Вот уже насколько лет по крупицам, скрупулезно собирает эти воспоминания Юлия Дмитриевна Балмасова. Когда началась война, ей было всего семь лет. А после войны она окончила педагогическое училище, институт и всю жизнь проработала учительницей начальных классов. Она и сама помнит многое из того времени. Вот только некоторые из историй, собранных Юлией Дмитриевной.

Метельшина Лариса Александровна родилась в Иркутске в 1919 году. В 1940 году была направлена в Краснопресненскую среднюю школу преподавателем русского языка и литературы.

- Красная Пресня - это железнодорожный посёлок и станция на Октябрьской железной дороге Москва-Ленинград, пишет Лариса Александровна. - Недалеко от школы был железнодорожный мост через реку Тверца. И этот мост как стратегически важный объект бомбили немцы, но всё мимо. Одна бомба даже не взорвалась. Наши ребятишки "обследовали" бомбу и нашли в ней записку от немецких антифашистов, в которой они сообщали, что не хотят бомбить русских, поэтому начинили бомбу не взрывчаткой, а песком. Во время этих бомбежек было мучительно страшно. Почти всех ребят моего первого выпускного класса призвали в действующую Красную Армию. И они, не обученные, попали под Ржев, а там, как известно, была жестокая и беспощадная мясорубка.

В начале октября 1941 года немцы были уже на подступах к городу Калинину. По радио объявили, чтобы жители разбирали с элеватора зерно и муку, чтобы это добро не досталось врагам. Элеватор был за городом. Масса горожан двинулась туда. Вдруг на огромную массу людей налетели немецкие самолёты. Они кружились над нами и на бреющем полёте расстреливали нас, чтобы мы не могли подойти к элеватору.

14 октября 1941 года город Калинин был сдан фашистам. Мы, беженцы, шли рядом с ранеными бойцами. Добрели до какой-то станции на магистрали Москва-Ярославль. Там грузили в поезд и отправляли в тыл раненых и больных тифом фронтовиков. Подобрали и нас. Здесь мы впервые за наши многодневные скитания поели. 7 ноября 1941 года поезд Красного креста прибыл на станцию Ярославль - Сортировочный. И тут началось страшное. На станцию налетели фашистские самолёты и стали расстреливать поезд Красного креста, мирных людей... Это было недолго - минуты две-три, но это был ужас!Когда всё утихло, стали подъезжать машины скорой помощи и увозить раненых и тифозных в эвакогоспиталь. Попала туда и я - заболела тифом. Тиф - это страшная головная боль и высокая температура. Солдатам, лежавшим без сознания всё время мерещились бои с фашистами, они кричали в бреду: "Бей фашистов!", "Ура!", "За Родину!". Взводный командир - высокий, широкоплечий, всё время соскакивал с кровати и "шёл в бой". Врачи привязали его к кровати. Так он встал вместе с кроватью и кричал: "Взвод, слушай мою команду! За Родину! За Сталина! Бей гадов!"После излечения меня направили учителем в деревню Железный Барог. Там в колхозе давали ежедневно беженцам по три картошки - крупных(!), по куску хлеба и по 0,5 литра молока. Это было неслыханное изобилие! 14 декабря 1941 года город Калинин был освобождён от оккупантов. Я вернулась туда. До этого меня приняли в партию, а потому сразу направили на работу в редакцию газеты "Сталинский путь" Медновского района. Это село тоже было вначале оккупировано немцами, а потом освобождено Советской Армией. Отступая, немцы увели всех лошадей, осталось три клячи, обобрали и колхозников, увезли фураж для скота. Люди, чтобы не умереть с голоду, выгребли из колхозных закромов оставшийся картофель.

Наступила весна. И перед райисполкомом и райкомом партии стояла задача подготовки к весеннему севу. Несколько колхозов, расположенных в восточной части района, не были оккупированы. Вот к ним и обратились за помощью: попросили не выбрасывать картофельные очистки, когда готовят картошку для еды, и чтобы вырезали "глазки". Всё это отправляли в пострадавшие колхозы. Таким образом был собран "посевной" материал. Старания колхозников были вознаграждены с лихвой. То ли судьба благословила их, то ли потому что земля была полита кровью, но урожай получили хороший. Колхозники воспряли духом, хотя тяжко еще было очень! Ведь пахали и боронили землю, запрягая коров вместо лошадей, а то и сами селяне впрягались в плуги и бороны. А еда-то какая была: пареная репа, да хлебушек из муки пополам с лебедой. Весной каждую травинку берегли, чтобы накормить коровушек, чтобы молочко было.

А газета была, как полагается, пропагандистом и агитатором. Рассказывала о звеньях, работающих на выращивании капусты и различных огородных культур. О школьниках, которые учатся и работают телячьими пастухами, об избах-читальнях, о том, как колхозники сами едва выкарабкавшись из беды, и уже посылают на фронт вязанные тёплые носки и варежки, да шьют кисеты, да посылают табачок-самосад, да письма, в которых столько ласковых и тёплых слов. Писали об учителях, которые, проведя уроки, идут помогать колхозникам. А работы-то полно: то полоть, то окучивать, то огребать, то поливать, то в райцентр сходить по учебным или колхозным делам. А это ведь самое малое 30 км туда, и обратно столько же! Лошадей-то не было.

Фронтовики писали в газету письма и стихи. Мы посылали по их адресам экземпляры нашей газеты "Сталинский путь", из которых они узнавали о делах земляков, как они справляются со своими бедами после фашистской оккупации.

Редакторы районных газет обязаны были четыре раза в неделю в 3 часа ночи приходить в редакцию и по специальной рации слушать и записывать сводки с фронтов, чтобы утром опубликовать материал в газете и разослать экземпляры подписчикам.

Типография начинала работать в 5 утра. За это типографщикам давали лишнюю пайку хлеба. Благодаря этим ночным передачам мы, работники редакции, первыми услышали о том, что фашистская Германия капитулировала и Советская Армия победила.

Село Медное ликовало, пело, плясало, плакало, рыдало... Этого никогда не забыть!

ПОСЛЕДНИЙБОЙ

БоевыевертолетыбылиопробованыСоветскойармиейвВенгрии

Лев Тетелев

"Вертушка" шла низко над землей. Под ее брюхом проносились крышы домов города Самбахтей, а вдали виднелись танки и бронетранспортеры. Вокруг города шел ожесточенный бой.

Все это видел командир вертолета и борттехник, он же воздушный стрелок, лейтенант Борис Георгиевич Стронский. Он давно наметил себе цель и только выжидал удобный момент для стрельбы на поражение, не имея права промахнуться... Вдруг раздался голос командира: "Боря, стрельбу отставить! Нас прихватили, и мы уходим, иначе нас завалят".Выполняя приказ по эвакуации раненных в тыл, вертолетчики должны были приземлиться на стадионе. Но сейчас ситуация изменилась и они притаились за городом с лесным массивом.

-- Командир, я пойду осмотрюсь, -- сказал Борис и, прихватив автомат, покинул кабину вертолета.

Издалека доносилось уханье орудий, слышались отдельные разрывы снарядов. Но здесь ничего не говорило о присутствии человека. Пригнувшись, Стронский проскочил между деревьев. Тишина. Однако интуиция подсказывала обратное -- враг где-то рядом, затаился. Он ощущал это спиной, затылком и в какой-то момент, словно почувствовав опасность, нагнулся и сделал "нырок" в сторону. Борис почувствовал удар в голову, и, падая, успел дать длинную автоматную очередь по кустам. Да, занятия боксом и этот прием спас ему жизнь! И теперь, чуть пошатываясь, Стронский добрался до своей "вертушки".

Осмотрев штыковую рану, командир только покачал головой:

-- Два предыдущих ранения еще куда ни шло -- отлежался. А вот это совсем ни к чему...

Десять лет уже отмечала страна День Победы, а Борису и во сне не снилось то, что и ему доведется воевать в Европе, подавлять так называемый "Венгерский мятеж".

В 1954 году из Ачинского военного авиационного училища Борис Георгиевич Стронский отбыл в отдельную авиадесантную часть, оснащенную вертолетами. Она была сформирована по инициативе самого маршала Советского Союза Г. К. Жукова. Об этом знал каждый курсант, считая за особую честь служить здесь.

Осенью 1956 года вертолетчики сформированной части были подняты по боевой тревоге: в Венгрии начался вооруженный мятеж, завязались бои. Всего месяц длилась война, и за это время экипаж успел совершить 18 боевых вылетов, ведя корректировку артиллерийского огня и поражая наземные цели.

ТОВЗЛЕТ,ТОПОСАДКА...

Надежда Георгиевна Руденко

На фотографиях Н. Г. Руденко в молодости и сейчас

Служила я во время Великой Отечественной войны в 7-м гвардейском штурмовом авиационном полку морской авиации на Балтике мастером по самолетному радиооборудованию.

Наш полк был оснащен самолетами-штурмовиками "Ил-2". За высокие летно-технические качества (бронированная кабина, бомбовая нагрузка 200 кг, три пулемета, две пушки, четыре реактивных снаряда) такие самолеты называли "летающими танками". Кроме того, "Ил-2" имел высокую скорость полета по тем временам -- 320 км/ч.

В летные дни наши летчики совершали по 3-4 боевых вылета, нанося бомбоштурмовые удары по кораблям противника в Финском заливе и Балтийском море. Каждый раз бойцы бились до последнего и возвращались с задания подбитыми, а порой со значительными потерями. И тогда технический персонал под постоянными бомбежками и артобстрелами ремонтировал поврежденные самолеты, готовя их к следующему вылету.

Девятнадцать раз полку объявлялась благодарность за особые успехи в военных операциях поосвобождению городов Советского Союза и Прибалтики в приказах Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Тринадцать летчиков получили звание Героя Советского Союза.

Жестокая, бесчеловечная была война. Она выбила целое поколение людей, память о которых должна быть вечной. Но хоть на войне как на войне, в сложной обстановке, связанной со смертельной опасностью, случались и подчас трагикомические эпизоды. У нас в 3-й эскадрилье 7-го штурмового авиаполка такие случаи тоже были.

Конфузмоториста

В феврале 1943 года наш полк базировался на полевом аэродроме "Гражданка", который находился в кольце блокадного Ленинграда. Погода в тот день была нелетная: шел нудный мокрый снег, была низкая облачность. Оттого что грязи было по колено, аэродром выглядел как никогда раскисшим. В такое время работа здесь затихает, так как все брезентовые палатки, в которых располагаются аэродромные службы, простреливаются насквозь осколками во время бомбежек.

В эскадрилье было только одно место, где можно было укрыться от снарядов -- землянка оружейников. В ней хранились бомбы, снаряды, взрыватели. Сверху землянка была покрыта бревнами в три наката. Это хорошо защищало ее от осколков от снарядов, поэтому в опасные моменты здесь собирался практически весь технический персонал эскадрильи.

И вот в один из таких пасмурных дней мы как обычно сидели в землянке. Несмотря на то, что здесь было сухо, тепло и безопасно в отличие от того, что творилось за ее пределами, обстановка сохранялась унылая и тревожная, все присутствующие молчали. Вдруг дверь открылась, и в нее протиснулся моторист Гена Потапов. Он был мокрый, растрепанный с испуганными глазами. Сквозь шум воды, которая лилась с него, мы услышали, как Генка, заикаясь, бормочет: "Пп-прямое п-п-попадание". Вначале в землянке повисло гробовое молчание, а затем раздался всеобщий оглушительный смех. Парни мгновенно осмыслили ситуацию и поняли причину Гениного испуга.

Дело в том, что вокруг аэродрома, для его осушения в дождливую погоду, была прорыта обводная канава. Через нее был мостик в две досточки, а метрах в15 от мостика располагался дощатый туалет. Часто парни для экономии времени не обходили по мостику, а перепрыгивали через канаву. Наш моторист Потапов в то время, когда рвануло, сидел в туалете. Осколки прошили "санузел". Испугавшись, Гена вскочил и, забыв застегнуть штаны, бросился к землянке. По привычке попытался перепрыгнуть канаву, но приспущенные брюки помешали ему, и он плюхнулся в воду. Выбравшись из канавы, весь мокрый и перепачканный, Гена Потапов вва-лился в землянку. Тут, встретив веселый смех товарищей, от смущения он чуть не разрыдался.

Приветотнаших

После прорыва блокады Ленинграда наш полк перебазировался на Ораниенбаумский "пята-чок", откуда и началась крупномасштабная операция по окончательному снятию блокады города в январе 1944 года.

Ораниенбаумский "пятачок" -- это небольшой участок земли около одноименного города (ныне это город Ломоносов), который с трех сторон был окружен территорией, где находились немцы, а с четвертой -- водами Финского залива. Охраняли его только морские пехотинцы и наша авиация, которая занималась уничтожением немецких батарей, кораблей, эшелонов, рвущихся к Ленинграду. Немцы непрерывно то бомбили нас, то обстреливали. В результате вокруг аэродрома не осталось ни одного строения. Из-за этого столовую были вынуждены перенести на полкилометра вглубь соснового бора. Однажды недалеко от этого места упала 250-килограмовая бомба. Она ушла в землю на 4 метра и не взорвалась. Когда бомбу подняли и отвернули взрыватель, то под ним обнаружили записку "Чем можем, тем поможем". Наше руководство предположило, что эту бомбу готовили русские военнопленные, работающие на немецких заводах.

СмертьпослеПобеды

В нашей эскадрилье служил старшим инженером капитан по фамилии Чеколодков. Он был грамотным специалистом и добросовестным работником. Чеколодков часто работал с механиками ночами для того, чтобы к утру подбитые самолеты ввести в строй. Он панически боялся взрывов, поэтому когда была нелетная погода, бодро шагал от одной самолетной стоянки до другой, а в опасные моменты старался занять безопасное местечко. Зная про этот страх, оружейники иногда подшучивали над капитаном, устраивая якобы пробные обстрелы.

День Победы мы встречали в городе Кольберге. Накануне, дежуря у репродуктора до полуночи, мы так и не дождались официального сообщения об окончании войны. В три часа ночи мы проснулись от стрельбы и криков. Мы с подругой по полку Мариной Кучиной накинули шинельки, натянули сапоги и выскочили на улицу. Что там было!!! Наши бойцы стреляли из всех видов оружия, и кричали: "Победа! Победа!"

Инженер Чеколодков жил в комнате с адъютантом эскадрильи капитаном Костецким. В ту ночь его сосед стрелял из пистолета через окно комнаты. Расстреляв обойму патронов и не заметив, что один патрон еще остался, Костецкий стал перезаряжать пистолет. Тут произошел самопроизвольный выстрел, и пуля попала Чеколодкову в живот. Спасти его не смогли, он умер от перитонита. Обидно было. Войну он прошел без царапин, а погиб уже после Победы, когда наступил такой долгожданный мир и было всеобщее ликование. А адъютанта капитана Костецкого судили военным трибуналом. Однако, учитывая его безупречную службу и ситуацию, серьезное наказание его миновало.

ФрицШменкель-советскийпартизан

Василий Дорошенко, участник, инвалид Отечественной войны, подполковник в отставке

Времястираетследывойны.Ноосталасьчеловеческаяпамять,осталисьприказыидокументы,позволяющиевоскреситьпрошлое,познакомитьживущихсжизньюиподвигамиФрицаШменкеля.

22 февраля исполнилось 63 года со дня трагической смерти Фрица Шменкеля, расстрелянного фашистами в Минске.

Мало кому было известно имя Фрица Шменкеля до того времени, пока в октябре 1964 года в газетах не появилось сообщение о том, что фрау Шменкель получила за своего погибшего мужа документ о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

Фриц Шменкель погиб в Великой Отечественной войне за дело рабочего класса и за мирное будущее своего народа. В самые тяжелые для советского народа дни, когда фашистская армия осенью 1941 года стояла под Москвой, Фриц Шменкель влился в ряды борющихся против ненавистного фашизма.

Он родился 14 февраля 1916 года в Варсове, у Штеттина. Отец - рабочий кирпичного завода - заботился о Фрице, как мог. Но в 1932 году во время стычки с фашистами он был убит.

"Я, молодой коммунист, должен выполнить завет. Он до самой смерти активно боролся за дело рабочего класса. Фашисты расстреляли его. Этого преступления я никогда не забуду," - так говорил Фриц Шменкель, когда он встретился с советским партизанским отрядом "Смерть фашизму".

После смерти отца Фриц идет работать, заботится о матери. Много читает, предпочитая книги о судьбах человечества. Он ищет причины человеческих страданий, пути избавления от них. Часто встречается с товарищами отца - коммунистами, ушедшими в это время в подполье.

В октябре 1936 года Фрица Шменкеля мобилизуют на работу в Бейтен (Одер). Здесь он знакомится с Эрной Шеффер, на которой вскоре женится. Это было время больших забот. В начале 1938 года они переселяются в Глюлихен, в Шлезии, в деревню ее родителей. Отец жены владеет 70 моргенами земли. Это был по убеждению нацист.

Большие политические разногласия, постоянные придирки тестя бросали тень на совместную жизнь молодых. Эрна Шменкель в политических вопросах разбиралась тогда слабо и часто не могла объяснить взгляды и поведение своего мужа.

"Иногда я сомневалась. Но потом я всегда держалась стороны мужа, - рассказывала Эрна, - Фриц был первым человеком, который ко мне всегда относился хорошо. А потом мне нравилась его честность и откровенность. Он был щедр в отдаче и скромен, когда ему что-либо приходилось принимать".

В это время у Фрица особенно остро пробуждается ненависть к гитлеровской диктатуре. Его тянет к открытым действиям. Со своим другом Берхардтом, работником имения, он пытается организовать сопротивление. Однако в декабре 1938 года их обоих призывают в вермахт. Они идут туда с твердым намерением не служить фашизму.

Фриц Шменкель уходит из армии. Он надеется, что таким образом его исключат из рядов вермахта. В октябре 1939 года он покинул военный транспорт по дороге из Раулен (Шлезия) в Берлин и вернулся к семье. За побег его приговаривают к восьми месяцам ареста. Весной 1940 его переводят из штрафного батальона Торгау в Кобник (Чехословакия).

Находясь в камере, он многое передумал. Именно здесь он окончательно понял, что побороть фашизм можно только активным действием, в суровой борьбе, только вместе с массами.

Фриц Шменкель изменяет свое поведение. Внешне он становится послушным солдатом, который, якобы, горит желанием служить нацистскому режиму и даже заявляет о добровольной поездке на восточный фронт. Обман удается. Его отпускают досрочно из-под ареста, разрешают навестить семью.

"Это был изменившийся человек, - говорит Эрна Шменкель, - он стал еще более замкнутым и задумчивым. И ни о чем не рассказывал. Он только сказал, что его освободили из-под ареста и что он теперь твердо знает, каким путем он должен идти".

И действительно, Фриц Шменкель знал свой путь. Как только в Смоленской области он присоединился к своей части - первому артполку 186-й пехотной дивизии, то сразу начинает искать дорогу к советским партизанам. Целыми днями бродит он по деревням. Наконец, 20 ноября 1941 года он встретился с Михаилом Яковлевичем Сидоровым, советским активистом, через которого можно связаться с партизанскими частями. Сидоров проникся доверием к молодому немецкому солдату и доставляет Шменкеля в село Поделище в семью Поручикова. Мария Сергеевна Поручикова, старшая дочь лесничего Поручикова, говорила немного по-немецки. Она помогала Фрицу Шменкелю овладеть русским языком, перед тем как он был принят в партизаны. "Он часто рассказывал нам о своей Родине, которую искренне любил, - вспоминает Мария Сергеевна о Фрице Шменкеле, - Он был честным, трудолюбивым человеком". Там состоялась встреча с партизанами отряда "Смерть фашизму". Уже на следующий день Шменкель идет в бой.

Один за другим следуют бои по отражению арт-огня, нападение на немецкие гарнизоны, налеты на транспорт, вылазки разведчиков. И всегда партизана Фрица Шменкеля можно было найти в первых рядах, он показывает беспримерную храбрость и отвагу. За это его награждают орденом Красного Знамени. Фашисты вскоре узнали, с кем имеют дело. Вскоре появилось объявление на русском и немецком языках: "Кто поймает Фрица Шменкеля, получит вознаграждение: русский - 8 га земли, дом и корову, немецкий солдат - 25000 марок и два месяца отпуска".

Для Шменкеля и его советских товарищей по оружию название "Смерть фашизму" было наполнено одним содержанием. Оно было выражением любви к людям, ненависти против фашизма. Смыслом его борьбы, многих немецких антифашистов стала деятельность по быстрейшему уничтожению нацистского режима, по освобождению немецкого народа от гитлеровской тирании.

Как можно было человека звать Фрицем - тем именем, которое стало символом ненавистных завоевателей! Так Фриц превращается в Ваню Шменкеля или Ивана Ивановича, как его вскоре с любовью назвали солдаты.

Вот несколько воспоминаний о Шменкеле его боевых товарищей. Они приведены в статье А. Земцова, опубликованной в газете "Правда" 7 октября 1964 г.

Служебная аттестация комиссара Дмитрия Горских гласит: "Фриц Шменкель был активным участником многих боевых операций батареи. Он стоял всегда на самых ответственных и опаснейших местах и всегда доказывал свою верность нам, партизанам. Три раза батарею окружали, но она выходила из окружения, дробясь на маленькие группы, и всякий раз Шменкель приходил со своим пулеметом на указанный нами пункт сбора".

Петр Филиппов, бывший начальник штаба батареи "Смерть фашизму", после войны руководитель фотоателье в одном из районов Московской области, пишет о Шменкеле: "В бою он был храбрым и смелым, действительно бесстрашным... Никогда не жаловался на усталость, трудности, плохие условия. Я часто рассказываю молодежи о его партизанских делах, о моем боевом товарище, немце по национальности и коммунисте по душе".

Вячеслав Макуров, бывший работник Ярцевского обкома партии, заканчивает свои воспоминания о Шменкеле следующими словами: "Это был коммунист - от всей души и настоящий немец - патриот своего отечества". И далее: "...Фриц Шменкель оставил в памяти советских людей этот светящийся след".

В донесении от 15 мая 1943 года член военного совета западного штаба партизанского движения Западного фронта подтверждает показания крестьянки из Скерино: "10 августа Шменкель возглавил группу из трех партизан, у них было задание раздобыть пленного. После того, как группа пробилась в деревню Скерино, Шменкель проявил собственную инициативу и находчивость. Переодевшись в немецкую военную форму, благодаря знанию немецкого языка он без единого выстрела захватил в этой деревне семь полицейских и доставил их в отряд. Пленные дали ценные показания о противнике".

Фашисты сразу же подняли тревогу в семье. Обыск следует за обыском. Квартира в Раудтен находится под постоянным контролем. Жене и троим детям отказывают от всякой финансовой поддержки. Начинается длительный период унижений и лишений.

"Я было начала сомневаться, - сознается Эрна Шменкель, рассказывая нам об этом времени. - Но мысли о Фрице и наших троих детях помогали не терять мужества. За это время я поняла также, что значит солидарность. Почти каждое утро я находила несколько кусочков хлеба, немного фруктов или что-нибудь из одежды для детей на моем рабочем месте. От кого это было, я так никогда и не узнала. Но я чувствовала заботу своих коллег. Иностранные рабочие, работавшие на нашем предприятии принудительно, которые знали обо мне и моем муже, вырезали и мастерили игрушки для моих детей. Теперь я все больше начинала понимать моего мужа".

В конце 1943 года Фриц Шменкель выполнял задание разведки. Вместе с другими партизанами их схватили фашисты. И хотя он был одет, как и все русские, но по разговору охранники узнали в нем немца. 22 февраля 1944 года он погибает от рук нацистов. Вскоре об этом сообщили семье.

Несколько позже Эрна Шменкель получает последнее письмо своего мужа. Священник вермахта, доктор Эберхардт Мюллер, тайком из камеры смертников переправил его жене с собственными пометками.

"Извини меня за беспокойство, которое я вам причинил тем, что до конца шел по избранному пути, - пишет Фриц. - Но я не отказываюсь от своих дел и в последние часы моей жизни. Своего расстрелу я иду смело навстречу, т.к. я умираю за хорошее дело".

В заключение он просит жену заботиться о детях и утешить старушку-мать. Священник Мюллер подтверждает в своих дополнительных заметках, что он мало встречал людей, которые бы так бесстрашно, непоколебимо и твердо шли навстречу смерти.

Но и после смерти фашисты продолжали преследовать семью Шменкеля. Эрне предложили взять развод и жить со своими детьми под девичьей фамилией. Ей угрожали и говорили, что только тогда она сможет получить материальную поддержку. Но Эрна не пошла на это и осталась верной памяти мужа. Без поддержки, сама растила троих детей, воспитывала их такими же, каким был отец - честными и добросовестными.

Умирая под пулями фашистских палачей у кладбищенской стены в Минске, он остался верным той клятве, которую дал в лесах Вадинска: "...не склонять головы перед кровавыми немецкими фашистами, даже если придется пожертвовать своей жизнью".

Мемориальная доска, установленная в Минске в память о Фрице Шменкеле, на которой написано: "В этом здании в феврале 1944 года был приговорен к смертной казни фашистскими палачами активный участник антифашистской борьбы и Великой Отечественной войны немецкий гражданин Герой Советского Союза Фриц Шменкель".

P.S. Автор, будучи ответственным секретарем Иркутского областного отделения Советского общества дружбы с ГДР, долгое время переписывался с Эрной Шменкель, а в 1967 году встретился с ней в московском Доме дружбы с зарубежными странами. При помощи Эрны Шменкель в Мишелевской средней школе был открыт детский клуб "Белая роза".

Дружба,скрепленнаякровью

Дмитрий Калашник, г. Иркутск

Прошлой осенью в украинском городе Барвенково торжественно отмечалась 60-я годовщина последнего и окончательного освобождения города от фашистской оккупации. Празднично одетые жители собрались на площади у памятника своим землякам, погибшим на полях сражений Отечественной войны. Люди всех поколений, включая детей и молодежь, стояли в торжественных рядах с цветами, знаменами и транспарантами. Особенно выделялся строй ветеранов, поблескивающий боевыми орденами и медалями. Слышались торжественные речи официальных лиц, участников войны, женщин и молодых людей. Награждались грамотами и адресами заслуженные лица. Юные школьники преподнесли каждому ветерану по букету цветов. Звучала музыка, песни солистов и хора. Пускались в пляс молодые и пожилые люди. Все запечатлялось на фото и киносъемках.После митинга колонна демонстрантов двинулась на Чумацкую гору к "Монументу Скорбящей Матери" у братской могилы. На мраморных плитах мемориальной стены впечатаны сотни фамилий воинов, павших в боях за Барвенково. Тут увековечены имена генерала Кутлина и иркутского поэта Джека Алтаузена. Я медленно продвигался вдоль священной стены, вчитывался в фамилии героев, склонял голову над каждой плитой.А вечером в городском доме культуры состоялся неповторимый концерт коллективов художественной самодеятельности, и мне несколько раз приходилось выкрикивать одобрительное "браво".Но еще днем, сразу после посещения мемориала, всех ветеранов войны пригласили на "солдатскую кашу". Таким приглашением удостоили и меня. В просторном зале школьной столовой за столиками заняли места убелённые сединой ветераны и представители городской власти. Отменная каша с мясом была достойна звания "генеральской". На столиках стояли бутылки с напитками разной крепости, и подавались другие закуски. Прозвучали официальные приветствия и поздравления, провозглашались тосты. Не выдержал и я, попросив слова для выступления. После некоторой заминкиначальства перед просьбой незнакомого им человека разрешение было дано.

"Уважаемые ветераны!", - прозвучали первые мои слова, - "Я сибиряк, приехал сюда на побывку из далекого Иркутска к своему брату. А родиться мне довелось ещё дальше - на Дальнем Востоке. Казалось бы, какое я имею отношение к этому торжеству?! Но, видимо, имею. Во-первых, мои родовые корни по отцовской линии уходят вглубь барвенковской земли. Мои далекие предки вместе с запорожским казаком Иваном Барвинком были основателями этого поселения. И мой отец, Калашник Максим Федорович, родился здесь. Отсюда он был призван в царскую армию и до 1910 года служил фельдшером в Апшеронском полку во Владикавказе, затем по воле судьбы или романтики очутился в Сибири и на Дальнем Востоке. Принимал участие в экспедиции по борьбе с чумой на КВЖД. Во время гражданской войны работал фельдшером в партизанском отряде Лазо, участвовал в штурме Волочаевки и попадал к японцам в плен... В 1931 году он окончил Иркутский медицинский институт и был направлен на работу врачом в глубинное Забайкалье. Там и прошло мое детство.

Что касается моей жизни во время войны, то на мою подростковую и отроческую долю выпали все тяготы военных лет в Барвенково. Летом сорок третьего года, во время третьей оккупации, в день Троицы я был схвачен фашистами за повреждение телефонной связи, брошен в застенки полиции, подвергался пыткам и был приговорен к смертной казни. Меня должны были расстрелять принародно на том месте, где сегодня состоялся наш митинг... Я склоняю голову и становлюсь на колени перед живыми и павшими освободителями Барвенкова. Они освобождали и меня.

В то лето, когда я томился в камере смертников, шли ожесточенные бои на Курской дуге, а на барвенковской железнодорожной станции грузилась по ночам на платформы танковая дивизия 88 "Мертвая голова" и в срочном порядке перебрасывалась туда - к месту танковых сражений. А наша дальнебомбардировочная авиация каждую ночь бомбила затемнённую станцию. И я молил Бога, чтобы хоть одна "удачная" бомба угодила в уголмоей камеры и разворотила бы его так. чтобы можно было бы выскочить из этого смертельного ада. Командиром одного из этих четырехмоторных бомбардировщиков "ТБ-3" был старший лейтенант Владимир Безбоков, ставший потом Героем Советского Союза. Отбомбившись, он на обратном пути рискнул приземлиться на кукурузном поле возле села Семеланное и спасти экипаж одного из подбитых своих самолетов. А через 50 с лишним лет, когда он был уже генерал-полковником и командовал крупным авиасоединением в Прибайкалье и, когда на него навалилась тяжелая болезнь, мне довелось с ним "встретиться" вторично и лечить его в одной из иркутских больниц... Ныне в память об этом крупном военачальнике одна из уютных улиц Иркутска стала называться улицей Безбокова.

Сегодня много прозвучало пламенных речей в честь освобождения Барвенкова. Один из ветеранов с пафосом провозгласил здравицу "незалежной", то есть независимой и "самостийной" Украины. Конечно, чувства патриотизма присущи каждой нации и это нужно приветствовать, лишь бы тут не было фальши. На данном историческом этапе стала преобладать у землян психология отпочкования людей по национальному и религиозному принципу. Насколько это оправдано, покажет время. Но уже сейчас видно к чему приводит подобное разобщение на кровавых примерах Нагорного Карабаха, Приднестровья, Грузии, Чечни и Югославии... А опыт истории Великой Отечественной войны доказал совсем противоположное..

Уже в сорок первом году немецкие войска почти полностью оккупировали Украину. Оставалась лишь узкая полоска ее территории восточнее Северного Донца. Но и та была захвачена летом сорок второго. Могла ли одна Украина, будь она "самостийной" и "незалежной", освободиться самостоятельно и тем более победить, потеряв уже всю свою территорию и армию? Думаю, что вы, ветераны, испытав на себе всю мощь немецкой армии, ответите на этот вопрос однозначно. Ни одна, отдельно взятая республика Советского Союза, в том числе и Россия, не смогла бы победить в одиночку. Пожалуй, не только в Отечественную войну, но гораздо раньше,т.е. в 1918 году, когда армии Кайзера оккупировали Украину, она была бы превращена в немецкую колонию, не будь рядом России. А через 4-5 поколений Украина была бы уже полностью онемечена.

Вспомним известную притчу. Один палец - есть палец. Пять пальцев, если они растопырены, - тоже всего лишь пять пальцев. Но если эти пальцы сжаты в кулак, то это уже сила. Такой кулак и представлял силу Советского Союза, способную подняться с колен и сокрушить могучего противника. И это могло произойти благодаря огромному потенциалу материальных и людских ресурсов в лице не захваченных врагом союзных республик Закавказья, Средней Азии, Урала, Сибири и Дальнего Востока.

На памятных плитах мемориальной стены у "Монумента Скорбящей Матери" я прочитал сегодня все имена воинов, павших в боях за город Барвенково. В подавляющем большинстве там высечены русские фамилии. А сколько миллионов россиян погибло при защите и освобождении всей Украины?! То же можно сказать и об украинцах, сражавшихся на фронтах от Черного моря до Ледовитого океана. Из недр украинского народа вышли такие прославленные полководцы, как Тимошенко, Кирпонос, Еременко, Рыбалко, Москаленко, командующий Северным флотом адмирал Головко и многие другие военачальники. Это говорит об общих усилиях, об общих жертвах и об общей победе. А если бы было иначе, ни о каких победах не могло быть и речи. Вот об этом сегодня никто не сказал ни слова. А правду, как и из песни слова, никуда не денешь. Однако слова можно заменить и на другие, но тогда это будет уже не правда, а пародия на нее.

Народы России и Украины повязаны между собой одной пуповиной и генетически, и исторически. Мы - славяне, и вера у нас едина. В России проживают сейчас миллионы украинцев. А на Украине более половины ее населения составляют русские. Сибирь - это огромная территория России, заселенная людьми разных национальностей, и там до сих пор, слава Богу, не проявляется никакой дискриминации или национальной вражды. И в Иркутской области, территория которой равна Украине и Белоруссии вместевзятых, такая же картина межнациональной стабильности. В Иркутске, например, существует и успешно здравствует украинское общество "Днiпро". Здесь можно встретить много личностей украинской национальности, занимающих руководящие посты.Закругляясь, хочу сказать в виде тоста: "Давайте, мужики, выпьем за скрепленную кровью дружбу между русским и украинским народами!"

ЭЛЕВАТОР

(рассказочевидца)

Дмитрий Калашник

Лето 1943 года было сухим и жарким. На Изюмо-Барвенковском направлении шли затяжные оборонительные бои. В Изюме, по линии Северного Донца, уже в который раз за войну, пролегала огненная линия противоборствующих сторон. А в 45 километрах отсюда, в западном направлении, где в широкой долине Сухого Торца, обрамленной двумя горными кряжами, среди пойменных болот и камышовых зарослей разбросало свои приземистые улицы старинное поселение запорожских казаков - Барвенково, было относительно тихо.

Шесть раз переходил город из рук в руки, сотни раз содрогался под бомбовыми ударами авиации. Начиная с марта 1943 года, район Барвенково опять стал ближайшим тылом противника.

В центре города размещались штабы и учреждения оккупационной армии. На окраинах стояли тыловые части, обозы и вернувшиеся с фронта на отдых войска.

В стороне от железнодорожной станции стояли серые корпуса хлебного элеватора. Добротно сооруженные еще в тридцатые годы, они доминирующе возвышались надо всем малоэтажным городом, были его украшением и гордостью.

В первую оккупацию фашисты разместили в его многочисленных пакгаузах несметные запасы продовольствия и амуниции. Но уже в январе 1942 года все это богатство, до последней плитки шоколада, гавайской сигары, мешка зернистого африканского кофе, бутылки французского вина, добротного кавалерийского сапога и украинского сала, было полностью захвачено войсками Красной Армии. На этот же раз немцы сосредоточили на элеваторе большие запасы оружия, боеприпасов и горючего.

От мужчин из гражданского населения города почти никого не было. Не было также ни юношей, ни девушек. Самым "полноценным" населением оставались подростки и женщины.

Каждое без исключения утро бегал по улице шустрый десятник Грыцко Пидлабузный, заскакивал во дворы, бесцеремонно стучал палкой в окна проснувшихся хат и каждый раз выкрикивал одну и ту же фразу:

- Выходь на работу! Кровь з носу - гужповинность для Великой Германии. Неподчинившихся хоть раз Грыцко заносил в "черный талмуд", а тех, кто попадал туда дважды, хватали ночью полицаи и увозили неизвестно куда.

Возле колхозного двора согнанных мальчишек и женщин брала под свое началогруппа немецких солдат из числа бракованных вояк и уводила в намеченное место работы. Конвойную группу возглавлял маленький толстобрюхий капитан, которому наблюдательные мальчишки сразу же приклепали меткую кличку Пуздро.

В балке между Гармащиной и Чумацкой горами, где извивалась змейка грунтового тракта на Изюм, с утра до вечера пестрела живая цепочка женских косынок и заплатанных ребячьих рубах. Сверкали крестьянские лопаты, летела земля... Солдаты охраны медленно прохаживались в одиночку между пролетами телеграфных столбов и зычными окриками подгоняли рабочих.

- Ап, Ап! Лусь! Шнэллер, шнэллер! Рапотай! Пистро, пистро!

Молодой белобрысый верзила, типичный ариец, которого по причине куцо обрубленного указательного пальца правой руки те же мальчишки прозвали гнусной кличкой Куцак, устало присел на обочину дороги. Он расстегнул ворот суконного солдат-ского френча на потной толстой шее и лениво вытянул длинные ноги в тяжелых кованых сапогах.

За широким воронкообразным голенищем у Куцака всегда торчала свернутая по длине газета, которую он никогда не вытаскивал для чтения. Спереди на толстом широком ремне с железной бляхой висела массивная черная кобура с пистолетом, а сзади болтался длинный тесак - штык от винтовки. Солдат то и дело стаскивал со своей клиновидной, словно стесанной на затылке головы суконную пилотку и вытирал ею обильный пот на красном, мясистом лице. Куцак сидел, как всегда, разинув губастый рот с сосательно прижатым к небу языком, и покровительственно побрасывал мелкие комья земли на согнутые спины мальчишек. А тем, кто пытался расправить поясницу и передохнуть до установленного перерыва, он наносил ощутимый удар увесистым комом и угрожающе помахивал своим куцым пальцем.

Накаленный воздух ясного июльского дня то и дело содрогался от гула отдаленной артиллерийской дуэли и всякий раз возбуждал в мальчишеских душах затаенную надежду на освобождение.

И вот, когда солнце стало скатываться к Западенской горе, как-то неожиданно из-за восточной Собачевской горы вдруг вынырнуло несколько десятков краснозвездных штурмовых самолетов "ИЛ-2". Они летели так низко, что были видны замасленные части их фюзеляжей. Величаво, словно горные орлы, пронеслись самолеты над самой землей, быстро волоча за собой бесшумные тени. Под проплывавшими широкими крыльями са-молетов в неистовой пляске бушевала полевая трава. А высоко в небе, будто стайка стрижей, летело с десяток истребителей прикрытия.

Внезапное появление такого множества советских самолетов в тылу врага предвещало что-то страшное, грандиозное и радостное. Работающие, пренебрегая запретом, побросали лопаты, возбужденно выскочили на бугор и замерли. Вражеская зенитная оборона, застигнутая врасплох, несколько минут находилась в шоковом молчании.

Зависнув на приличной высоте над впадиной города, грозные "ИЛы" в пикирующем наклоне понеслись в сторону элеватора. И только тогда очнулись зенитные пушки и пулеметы. Фашисты открыли бешеный огонь из всех видов стрелкового оружия. Стреляли группами и в одиночку, с улиц и пустырей обширного города. Спохватился и стоявший в долгом оцепенении Куцак. Он еще шире раскрыл свой большой рот, выхватил из кобуры "парабеллум" и стал ожесточенно палить из него в сторону атакующих самолетов. А "ИЛы", словно не обращая внимания на шквал огня, уже сами лупили по складам элеватора из пушек и пулеметов. То с одного, то с другого крыла вырывались у них огненные струи реактивных снарядов, а над самой целью из каждого самолета грушами сыпались черные бомбы. Вынырнув из пике, штурмовики круто разворачивались над Надеждовкой и быстро неслись на второй заход.

А в каких-нибудь пяти-шести километрах от элеватора, где на удобном плоскогорье совхоза Куйбышева располагался полевой аэродром вражеских истребителей, творилось в эти мгновения что-то невероятное! Словно взбудораженные осы из дупла, один за другим взмывали вверх проспавшие "мессершмидты". Не набирая высоты, они с ходу врезались в ряды наших штурмовиков и с остервенением пускали в них трассирующие жала своих пулеметов. Строй штурмовых самолетов был сразу разрушен, и вторая атака сорвалась. Огромные "ИЛы", солидно огрызаясь хвостовыми пушками, как-то неуклюже и досадно медленно уходили из-под удара. А рой "мессершмидтов" все нарастал и нарастал. Краснозвездные истребители ринулись на них сверху. В воздухе все перемешалось. Авиационное сражение шло по всему небу и постепенно отклонялось к востоку.

Мальчишки, кто сжав кулаки, кто кусая пальцы, кто взволнованно подпрыгивая, кричали каждый на свой лад:

-Наш, наш, давай, разворачивайся быстрее!

-Смотри, смотри, сзади "мессер", сзади "мессер"!

-Бей, бей, дави их, гадов!

Кто-то из ребят схватил ком глины и с ожесточением швырнул его в сторону наседавшего "мессершмидта". Куцак, не закрывая своего глуповатого рта, стал не-прерывно мотать запрокинутой кверху головой из одной стороны в другую, вслед за самолетами.

Вдруг чей-то самолет резко накренился на крыло, кувыркаясь, полетел вниз и упал далеко за Булгарским плесом. А через мгновенье оттуда взметнулся в небо огромный столб черного дыма. В эти же минуты в противоположной стороне, где-то над Гусаровской, задымился второй самолет. Куцак вскинул руки кверху и радостно заорал:

-Капу-ут! Руссиш - капут!

Возбужденная братва шумно запротестовала ему:

-Нет, нет! Это - немец, это - немец!

-Наин - руссиш, найн - руссиш! - радостно подпрыгивая, визжал Куцак.

-Немец, немец! -- хором утверждали мальчишки.

-Руссиш, руссиш, руссиш! - надрывался Куцак.

-Немец, немец, немец! - ликовала братва.

-Вас, вас?! (что-что?!), - вдруг спохватился конвойный, позеленел от гнева и рванул ближайшего мальчишку за грудки.

-Пионэрэ, пионэрэ, шайзэ мэнш?! - лютовал фашист, жадно шаря глазами по рубашке паренька, словно пытаясь найти на ней следы от какого-то значка. Тыча дулом пистолета в грудь подростка, разъяренный фашист стал теснить его к ложбинке. Все замерли. Неотвратимость мгновенной расправы была очевидной. Всполошились работавшие неподалеку женщины. Кто-то из них громко закричал:--О лышенько, бабы добри, що ж воно робыться, знов проклятый сибиряку вбываеть!

Не раздумывая женщины всей гурьбой бросились на выручку. На бегу размахивая руками, они кричали по весь голос что-то взволнованное и умоляющее.

А в это мгновение в голубизне бездонного неба распустилось белое облачко купола парашюта и с черной человеческой фигуркой под ним стало плавно спускаться за Чумацкую гору. Немцы открыли по парашюту беспорядочный огонь из винтовок, пистолетов и автоматов. Словно отрезвев, сразу же переключился на парашютиста и Куцак. Он быстро перезарядил опустевший "парабеллум" и стал бесприцельно палить в небо. А когда надутый купол нырнул за гору, солдаты охраны побежали туда, где, по их разумению, приземлился живой красный летчик. Впереди всех с пистолетом в руке бежал Пуздро. Следом за немцами, обгоняя друг друга, помчалась босая куча мальчишек. А уцелевшего "пионэрэ" предусмотрительные женщины отправили домой под предлогом болезни.

На опушке соснового леса рядом с упавшим парашютом лежал, опершись на локоть, черноволосый кудрявый летчик. Возле него на траве валялся кожаный с наушниками шлем. Ожесточенно тыча пальцем в простреленную ногу, летчик встретилотборной немецкий бранью своих незадачливых соплеменников... Подбежавшие немцы с видом побитых собак стали оказывать ему первую помощь. Ребята молчаливой толпой сгрудились вокруг, и их возбужденные лица светились еле скрываемыми улыбками.

Барвенковская земля приняла тогда в свои вечные объятия три "мессершмидта". А краснозвездные самолеты, преследуемые истребителями, пока без потерь скрылись за Собачевской горой.

Редкая по дерзости операция красных соколов увенчалась успехом. На вражеских складах начались пожары и стали рваться боеприпасы. Вначале взрывались отдельные снарядные ящики, а потом они взлетали в воздух целыми штабелями. Поднимались в небо столбы пламени, черные тучи земли, куски досок, камней и всевозможных предметов. На несколько километров ввысь взмывали поодиночке какие-то особые снаряды. Достигнув своего потолка, они долго летели потом параллельно земле в сторону Лозовой, тянули за собой белый облачный шлейф и падали где-то за станцией Языково. Иные же снаряды летели в противоположном направлении - в сторону Славянска. Со страшной силой рвались цистерны с горючим, взметая в заоблачную даль султаны черно-кровавого пламени. Земля гудела и содрогалась от оглушающих взрывов, а накаленный воздух трещал и разрывался на части. В коротких промежутках между разрывами был слышен непрерывный треск лопающихся патронов, напоминающий треск горящего леса. Зрелище было жуткое, и потрясающее. И как ни страшна была эта картина, она возбуждала радость и надежду у всех тех, кто с истерзанной душой каждый день, каждую бессонную ночь ждал святого часа своего освобождения.

Трое суток бушевало грохочущее пламя. Трое суток содрогалась видавшая виды барвенковская земля, испытавшая на себе и монголо-татарское нашествие, и кавалерийские набеги махновцев, и оккупацию кайзеровской армии. Тогда, в 1918 году под Барвенково был убит старший брат Адольфа Гитлера и где-то здесь захоронен...

Все она видывала, эта многострадальная земля, все вытерпела и вынесла. Выстояла она и сейчас. Постепенно взрывы раздавались все реже и реже. Из пелены рассасывающегося дыма стали вырисовываться закопченные корпуса элеватора. Железо-бетонные цилиндры его стен зияли огромными рваными пробоинами и были сплошь исколупаны снарядами и осколками. Словно израненный исполин, гордо стоял элеватор на родной земле, утверждая собой мужество самопожертвования во имя грядущей победы над ненавистными пришельцами.

Послесловиекрассказу

Татьяна Суровцева, поэт, член Союза писателей СССР

Обавторе

Дорогой читатель! Сегодня вашему вниманию мы предлагаем рассказ Д.М. Калашника, человека необычной судьбы. Впрочем, к людям его поколения жизнь, а вернее сказать История была в этом смысле щедра: что ни судьба, то повесть со сложными перипетиями. Но у Дмитрия Максимовича случай, можно сказать, особый. Уроженец города Бикин Хабаровского края, он детские годы остался без матери, а с десяти лет ему пришлось жить и без отца, у своей тетки на Украине в городе Барвенково. Здесь и настигла его Великая отечественная война.

В шестой класс Митя пошел тогда, когда в небе Барвенково уже гудели вражеские бомбардировщики. В октябре 1941 года немцы захватили почти весь Донбасс и оккупировали Барвенково. Шесть раз за войну пришлось пережить мальчишке переход линии фронта, трижды попадать под оккупацию. Получив тяжелейшую контузию, несколько суток пролежать без сознания. Летом 1943 года по доносу предателя мальчика бросают в гестапо за перерубленный кабель телефонной связи, где подвергают допросам и избиению. Только чудо или счастливая судьба сохранила ему жизнь в те страшные дни.

Седьмой класс Дмитрий окончил вместе с окончанием войны, когда ему шел уже восемнадцатый год. Друзья и романтика позвали его в дорогу. В 1945 году он поступил в Одесскую мореходную школу на отделение судовых мотористов, и по окончании был направлен в заграничное плавание по Дунаю, побывал в Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Чехословакии, Австрии.

С возрастом, как тому и положено, проходят порывы романтики. Дмитрий Калашник начинает серьезно задумываться о будущей жизни, о специальности. Первая мысль была о медицинском институте. Все дело в том, что Дмитрий Максимович сын и внук замечательных иркутских врачей. Его дедушка Ковригин Филарет Спиридонович с конца позапрошлого века по 1903 год работал главным (старшим) врачом Кузнецовской больницы. Бабушка, Анна Семеновна Ковригина, первая женщина-врач в Иркутске, дочь иркутской купчихи второй гильдии Сорокиной. Будучи врачом-акушеркой, она сама была матерью 12 детей. Рано оставшись без мужа, Анна Семеновна сумела всех вырастить здоровыми, воспитанными и почти всем дать высшее образование.

Вот тут, кажется, самое время порассуждать о судьбах русской интеллигенции, ее врожденной талантливости, о душевном и физическом здоровье народа, который нынче в столь плачевном состоянии, а самое главное о том, что мы потеряли, поддавшись дьявольскому соблазну государственных переворотов. Но, я полагаю, читатель сам уже наткнулся на эту мысль, теперь уже не новую, но все же не всеми глубоко осознанную и поныне.

А я хочу продолжить повествование о родословной нашего автора. Отец его тоже был врачом, причем мастером на все руки: терапевтом, хирургом, травматологом, невропатологом, гинекологом, окулистом и фтизиатром, патологоанатомом и инфекционистом. В гражданскую войну служил фельдшером в партизанском отряде Лазо, попадал в плен к японцам, но прикинулся сумасшедшим и отделался лишь несколькими пинками под зад. После иркутского университета Максим Федорович лечил людей в Забайкалье, и до сих пор старожилы, и их дети помнят своего доктора.

Впрочем хватит о родословной. Пора сказать еще несколько слов о самом Дмитрии Максимовиче. Вот уже тридцать лет работает он в Медицине (так и пишет с большой буквы), на поприще лечебной физкультуры, сначала в городской клинической больнице, а затем в Институте травматологии и ортопедии. Изобрел три метода лечения нарушений позвоночника, суставов и метод рефлекторного массажа, защитил около 50 рацпредложений, написал более десятка научных трудов...

А на досуге Калашник по-прежнему увлекается литературным творчеством, хотя жизненная круговерть никогда не давала ему заняться этой работой по-настоящему. А ведь эта работа особенно ревнива: забирает человека полностью. Лишь периодически удавалось Дмитрию Максимовичу печатать свои сочинения в местных газетах. Однако писательство, к сожалению, так и не стало его "хлебом".

Сегодня мы благословляем в путь к нашему читателю один из автобиографических рассказов Дмитрия Калашника-Ковригина. Пожелаем же ему дальнейших успехов, прежде всего на профессиональном поприще, поистине хлебе насущном естественном методе лечения движением. Пожелаем ему творческого вдохновения и на менее благородной, хотя и тернистой литературной тропе.

• Расскажите об этом своим друзьям!

• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?
• Первый фантаст России Александр Беляев
  
  16 марта исполнилось 140 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Александра Беляева (1884–1942).
• «Необычный актёрский дар…»: вспомним Виктора Павлова
  
  Выдающийся актер России, сыгравший и в театре, и в кино много замечательных и запоминающихся образов Виктор Павлов. Его нет с нами уже 18 лет. Зрителю он запомнился ролью студента, пришедшего сдавать экзамен со скрытой рацией в фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».
• Последняя звезда серебряного века Александр Вертинский
  
  Александр Вертинский родился 21 марта 1889 года в Киеве. Он был вторым ребенком Николая Вертинского и Евгении Скалацкой. Его отец работал частным поверенным и журналистом. В семье был еще один ребенок – сестра Надежда, которая была старше брата на пять лет. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи.
• Николай Бердяев: предвидевший судьбы мира
  
  Выдающийся философ своего времени Николай Александрович Бердяев мечтал о духовном преображении «падшего» мира. Он тонко чувствовал «пульс времени», многое видел и предвидел. «Революционер духа», творец, одержимый идеей улучшить мир, оратор, способный зажечь любую аудиторию, был ярким порождением творческой атмосферы «серебряного века».
• Единственная…
  
  О ней написано тысячи статей, стихов, поэм. Для каждого она своя, неповторимая – любимая женщина, жена, мать… Именно о такой мечтает каждый мужчина. И дело не во внешней красоте.
• Живописец русских сказок Виктор Васнецов
  
  Виктор Васнецов – прославленный русский художник, архитектор. Основоположник «неорусского стиля», в основе которого лежат романтические тенденции, исторический жанр, фольклор и символизм.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 3)
  
  Продолжаем публикацию книги Василия Козлова «Изба на отшибе. Култукские истории».
• Где начинаются реки (фрагменты книги «Сказание о медведе»)
  
  Василию Владимировичу в феврале исполнилось 95 лет. Уже первые рассказы и повести этого влюблённого в природу человека, опубликованные в 70-­е годы, были высоко оценены и читателями, и литературной критикой.
• Ночь слагает сонеты...
  
  Постоянные читатели газеты знакомы с творчеством Ирины Лебедевой и, наверное, многие запомнили это имя. Ей не чужда тонкая ирония, но, в основном, можно отметить гармоничное сочетание любовной и философской лирики, порой по принципу «два в одном».
• Композитор из детства Евгений Крылатов
  
  Трудно найти человека, рожденного в СССР, кто не знал бы композитора Евгения Крылатова. Его песни звучали на радио и с экранов телевизоров, их распевали на школьных концертах и творческих вечерах.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 2)
  
  Было странно, что он не повысил голос, не выматерился, спокойно докурил сигарету, щелчком отправил её в сторону костра и полез в зимовьё.
• Из полыньи да в пламя…
  
  120 лет назад в Иркутске обвенчались Александр Колчак и Софья Омирова.
• Лесной волшебник Виталий Бианки
  
  На произведениях Виталия Валентиновича выросло не одно поколение людей, способных чувствовать красоту мира природы, наблюдать за жизнью животных и получать от этого удовольствие.