НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Зураб Церетели: Я знаю, кто выделял деньги на мою травлю

07 Февраля 2018 г.

cereteli zurab

Скульптор Зураб Церетели рассказал в интервью «Собеседнику» о своих самых известных работах, а также о своих недругах.

Зураб Церетели // Фото: Андрей Струнин / «Собеседник»

Зураб Церетели // Фото: Андрей Струнин / «Собеседник»

Народный художник СССР, президент Российской академии художеств, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством»... Кто-то над его работами и их масштабом смеется, кто-то восхищается, но равнодушных к творчеству художника мало.

Зураб Церетели. Моя история

Спас Высоцкого от тюрьмы

– Зураб Константинович, в эти дни все вспоминают Владимира Высоцкого, которому исполнилось бы 80 лет. Знаю, вы с ним дружили. Как думаете, сегодня чем бы он занимался?

– Думаю, он нисколько себе не изменил бы и оставался бы самим собой. Чистый, справедливый, достойный человек.

Помню, однажды мы были в гостях у режиссера Саши Митты и его супруги Лили. Они накрыли вкусный стол, мы с Андреем Вознесенским купили вина. Приходим, а Высоцкий лежит с гитарой на кровати, что-то наигрывает. Это было сразу после их с Мариной Влади свадьбы. Я предложил: полетели в Тбилиси и там отметим свадьбу красиво. И мы, всё бросив, улетели в Грузию.

Отмечали у меня дома шикарно, грузины много пели, угощения было много. И тут встал Володя, взял гитару, только начал играть, как у него лопнула струна. К тому же во время застолья Марина так смеялась, что в какой-то момент ударила ногой под столом и стол разошелся, видимо, когда раскрывали, плохо закрепили. Вся наша красивая древняя княжеская посуда (у меня супруга была из княжеского рода Андрониковых) разлетелась вдребезги. Я тогда еще подумал: плохая примета, жизнь у них с Мариной будет неровной. Так в общем-то и получилось.

Позже сделал скульптуру в бронзе: он с гитарой, у которой лопнула струна. Это можно увидеть в моей галерее.

– Владимира Семеновича называют бунтарем. Вам, который уже был со званиями и регалиями, приходилось за него заступаться – перед чиновниками, например?

– Был такой момент, о котором я ему при жизни так и не рассказал. Писатель Сергей Михалков – мы дружили – однажды позвонил мне: «Срочно прими меры, слышал, что Высоцкого хотят арестовать». Я побежал в КГБ к помощнику Юрия Андропова, Бобкову Филиппу Денисовичу, которого хорошо знал. Помню, на часах было 14:45, когда зашел к нему в кабинет. Высказал просьбу. Бобков куда-то позвонил, что-то выяснил, приказал.

Позже мы встретились с Володей в Доме кино. Он мне рассказывает: «Представляешь, прихожу в театр, на служебном входе меня останавливает милиционер. Просит документы. Я очень удивился. Он взял паспорт и ушел куда-то. Возвращается, отдает документ и пропускает меня в театр». Спрашиваю: «Который час был?» «Около трех дня». И я понял, что милиционеры вот-вот должны были его забрать, но в этот момент позвонили «сверху» на служебный вход театра и всё отменили. Но тогда я Высоцкому ничего не стал говорить, чтобы не портить ему настроение.

– За что хотели арестовать?

– Считали, что он так свободно пел, в его стихах многие угадывали протест против существующего строя. Тогда многих великих художников, поэтов не признавали официально. Так же и его.

– Мне кажется, и сегодня он не успокоился бы...

– Ну, сейчас свободы больше. Искусство сегодня для искусства. А тогда в искусстве много политики было.

– Зураб Константинович, но и сегодня критиковать власть считается делом неблагодарным.

– Тут поспорю. Люди наконец-то могут себя показать, и это счастье. Никто ничего не запрещает. Есть потребность делать, создавать – пожалуйста. Почему я каждый день рано встаю, иду в мастерскую и работаю?! Потому, что крик души. Меня так научили мои великие учителя. Хорошо поёшь – тебе аплодируют. Хорошо рисуешь – будет твоя выставка. Я столько устраиваю выставок других художников, у которых разные взгляды – и художественные, и политические, но главный критерий – это профессионализм, талант! Хотя, когда художники моего поколения начинали, было много преград и запретов.

2

Фото: «Собеседник»

Эпоха такая была

– Я читал, как художник Владимир Серов, который когда-то тоже возглавлял Академию художеств, зарубил вашу дипломную работу. Обидно было?

– Да, меня сняли тогда с диплома, но это не значит, что Серова надо ругать. Опять же – эпоха такая была. Они же преданы были своей идеологии и так шагали. В моей дипломной работе «Песнь о Тбилиси» члены комиссии во главе с Серовым увидели что-то этакое от импрессионистов. Помню, вышел после комиссии, закурил и начал срочно соображать: что же делать?! Оставалось двенадцать дней до еще одной попытки сдать диплом. Обижаться даже некогда было. Зашел к знакомому скульптору Алику Ратиани, увидел его лицо и предложил: «Давай ты будешь мне позировать?!» Двенадцать дней мы не выходили из дома, работали, так я создал «Портрет спортсмена». Диплом я сдал на отлично. Вот такие были времена. А вы говорите: сейчас сложно художнику.

– А потом с таким понятием, как цензура, сталкивались?

– Напрямую – нет, хотя разное было, в Советском Союзе было много ошибок. Например, был у нас в Тбилисской академии художеств преподаватель, замечательный художник Василий Шухаев. В свое время он эмигрировал в Париж, а потом вернулся в Москву. В итоге по доносу его сослали в Сибирь, якобы как шпиона, а когда он освободился, запретили жить в столице и крупных центрах СССР. Он приехал на Кавказ. В Тбилиси – столице – тоже ему жить запрещалось. И наши великие грузинские художники пошли к руководству КГБ Грузии, попросили за него, чтобы он жил и преподавал в Тбилиси. И это для него было счастьем.

Любая критика – все равно реклама

– Публике больше известны ваши произведения из бронзы. Откуда такая любовь к этому материалу?

– Самый хороший материал, который, как говорится, на века, – это бронза. А что, из пластмассы делать, чтобы потом выбросить?! Если ты веришь в искусство, в его музейную ценность, то, конечно, думаешь о вечном. Не имя на века, а твое произведение.

– Ну, история про вашего Петра I, о котором так много спорили в свое время, точно на века. И о месте установки судачили, и о том, что эта скульптура переделана из вашего же Колумба, от которого отказались в Америке.

– Пойми одну вещь: те, кто так говорил, их Бог забрал, они уже ушли из жизни. Сейчас рассказывать об этом не хочу, но я знаю, кто выделял деньги на травлю, кто заказывал эти статьи, в которых на меня клеветали.

Памятник Петру I в Москве // Фото: Global Look Press

Памятник Петру I в Москве // Фото: Global Look Press

– Зачем им это было нужно?

– Наверное, зависть. А может, хотели те места, где стоят мои работы, присвоить себе, чтобы там были выставлены их произведения. Как я могу точно определить, почему они так поступали? Но любая критика – это все равно реклама. Я-то, как художник, знаю, что делаю. Кстати, мой 126-метровый Колумб все же установлен там, где Америка начиналась – в Пуэрто-Рико. Это место я сам на вертолете выбирал. И горжусь, что люди – и жители местные, и туристы – туда специально приезжают, чтобы посмотреть, сфотографировать.

– А может, та травля – из-за вашей дружбы с Юрием Лужковым, который как-то резко стал не в чести у власти? Кстати, вы общаетесь?

– Дорогой, все может быть. Откуда же теперь я знаю все тонкости и детали?! Но, конечно, дружбу не променяю. Не так часто, как раньше, но можем друг другу позвонить в любой момент, поздравить с праздником или узнать о здоровье.

– Такое впечатление, что теперь в фаворе у власти другой скульптор – Салават Щербаков. Во всяком случае, спорные нашумевшие Александр I, князь Владимир, Михаил Калашников – его работы. Не обидно?

– Послушай: Россия славится хорошими художниками. Щербаков – один из них. Кстати, я его выбрал членом президиума нашей Академии художеств. Да, знаю, что его работы критикуют, но это хорошо. Искусство не должно быть одинаковым, авторы у нас разные, и отношение к произведению будет всегда разное. А я по-прежнему много работаю. В Апатитах Мурманской области открылся памятник Пушкину, скоро в Строгино установим памятник Марине Цветаевой. В 2015 году в Москве открыли созданный мной памятник воинам 7-й Бауманской дивизии народного ополчения. Много преподаю в академии, провожу для детей мастер-классы. Без дела я не могу, все время в работе.

– А как выбирают место в городе для скульптуры?

– Есть градостроительный совет, комиссии по архитектуре и так далее. Когда конкурс проходит, много специалистов участвует – архитекторы, планировщики, которые спорят, советуются, утверждают. Это же все не бегом решается. Конечно, иногда нужно основываться и на определенных исторических фактах, смотреть, какое пространство, что и как в нем будет «работать». В Париже, например, по просьбе Польской католической миссии во Франции я создал образ Папы Римского Иоанна Павла II. И вначале он должен был быть установлен на улице Фобур-Сент-Оноре, прямо рядом с храмом польской католической церкви. Но мэрия Парижа сказала: «Нет, площадь слишком маленькая, а скульптура монументальная». Искали место и сами порекомендовали несколько точек у собора Парижской Богоматери. Я тогда приехал и выбрал одно из двух. Там, справа от входа в собор, с видом на Сену, и установили памятник. Сам бы я никогда не пошел и не сказал бы: «Там или здесь хочу установить!» Это мэрия подсказала.

Создал Путина задолго до его президентства

– В центре Москвы открыта Аллея правителей, для которой вы создали бюсты руководителей нашей страны: от Рюрика до Михаила Горбачева. И вот среди них – Иосиф Сталин. Но, зная, что в 1937-м был репрессирован и расстрелян ваш дедушка, удивляюсь: как вы согласились работать над образом Сталина?

– Есть факт: этот человек возглавлял нашу страну. И я не переношу свое личное в такие работы. Для меня нет такого, что этот хороший, а этот плохой. Исторический факт выше. Да, мое отношение к Сталину неоднозначное, но работа есть работа. А историю не перепишешь, не вычеркнешь, что не нравится. Ко мне обратились, я сделал, постарался выполнить честно и подойти творчески.

– Ваши произведения – знаменитый монумент, посвященный грузино-русской дружбе, «Дружба навеки» установлен в Москве; монумент «Добро побеждает зло» – перед зданием ООН в Нью-Йорке; «Разрушить стену недоверия» – в Лондоне. Названия эти призывают к миру. Но сейчас с этими государствами у нас сложные отношения. Ваш взгляд на происходящее?

– Милый мой, не хочу задумываться о политике и ею заниматься. Я делаю, как чувствую, я – художник. А что происходит между политиками – это уже их дело. На себе лично никакой вражды не чувствую, у меня много друзей по всему миру, смотрю на всех добрыми глазами. Мне дают возможность создавать, и это главное. Культура – то пространство, которое позволяет быть художнику свободным, иногда проводить свою дипломатию через искусство.

– В вашей галерее огромная скульптура Владимира Путина. Это разве не политика?

– Вовсе нет. Мы познакомились с ним, когда он еще не был президентом. Во время какого-то конкурса по дзюдо, где Путин выступал вместе со своими воспитанниками-детьми, я был среди судей. Владимир Владимирович вышел, встал в стойку, и я тут же сделал на бумаге двенадцать набросков. Ну, понравился мне этот образ: твердая стойка, это мужественное лицо, как на нем сидит спортивная одежда. Вскоре создал скульптурный образ. Я не ставил себе задачу сделать парадный портрет президента. Хотел выразить образ художественный – показать характер, личность.

Фото: Андрей Струнин / «Собеседник»

Фото: Андрей Струнин / «Собеседник»

– А скульптура Владимира Жириновского, которую недавно открыли в Москве?!

– Он пришел ко мне и спросил: «Ты будешь меня рисовать?» Я ответил: «Да, становись». А что тут такого?! Если ты сейчас скажешь: «Будешь меня рисовать?» Буду. Если образ яркий, виден характер, мне интересно. Не стремлюсь сделать только похожим человека, главное – передать этот самый характер. Главное в работе – интерес, показать свое индивидуальное отношение к предмету, к теме, к личности. Вот сейчас после нашего разговора я поеду к министру иностранных дел Сергею Лаврову. Посмотри: хочу показать этот эскиз будущей скульптуры Евгения Примакова. Мы с ним дружили. Если захотят, поставим в Москве, если нет, то установим в Тбилиси. Главное в жизни – работа, которая тебе интересна. Делай свое дело, не останавливайся, и тогда будешь получать удовлетворение и ощущать себя счастливым.

Звонок другу

Мы попросили экс-мэра столицы Юрия Лужкова рассказать о Зурабе Церетели:

– Вы по-прежнему дружите? Он не дистанцировался от Вас в трудные времена?

– Мы контактируем с Зурабом не так часто, чтобы это можно было назвать тесной дружбой. Но после отставки я не дистанцировался от Зураба, равным образом как и он от меня, особенно в трудные времена. Более того, когда была травля в СМИ и некоторые меня предали, от Зураба я и не предполагал ничего подобного ни увидеть, ни услышать. Так оно и получилось.

Юрий Лужков // Фото: Global Look Press

Юрий Лужков // Фото: Global Look Press

– За что Вы больше любите Церетели? За его человеческие качества или за его творчество?

– Есть все основания любить его и за то, и за другое. Я много лет знаю Зураба Церетели. Его творчество очень интересно. Как у классического искусства есть свои любители и противники, так и у работ Зураба. Его работы не оставят никого равнодушным. Его произведения – это необычность, которая даёт возможность для формирования нестандартного мышления в оценке художественных произведений и разнообразия в искусстве. Многие его скульптурные произведения символизируют серьёзные изменения, даже с точки зрения ощущения мировой истории, через которые шла мировая цивилизация в открытии и освоении новых пространств, новых миров, новых знаний.

Любые нападки, которые могли глубоко ранить чувствительную и утонченную натуру, Зураб переживал в себе, не показывая даже близким свою боль. Причинами этих нападок могло быть не только непонимание его творчества, но и озлобление на успехи и способности творческого человека. Даже в таких ситуациях Зураб всегда оставался самим собой: доброжелательный, улыбающийся, внимательный к проблемам тех коллег, которые – особенно за последние 25 лет – вместе со страной попали в труднейшие положение, не только творческое, но и материальное. И это делает честь Зурабу.

– Были случаи, когда Вас поразило поведение Церетели?

– Я помню лишь один случай, когда он вышел из равновесия и в прямом смысле слова чуть не подрался с одним из строителей. Шло завершение строительства комплекса на Поклонной горе, оставалось мало времени до юбилея Победы – даты, к которой комплекс должен был быть сдан. Зураб на тот момент занимался оформлением нескольких объектов в этом комплексе: панорамы, оформление зала Славы и много различных элементов, главный монумент... Работа Зураба мешала строителям, и они требовали, чтобы он прекратил ее на какое-то время. Он отказался, считая, что в этом случае вместе со своей командой не успеет сделать работу достойно и качественно. И тогда я с одной стороны увидел разъяренного строителя Василия Васильевича Мороза, также уважаемого мною человека, который руководил строительными работами, с другой стороны – не менее разъяренного Зураба, который кричал Морозу: «Убю́! Убю́, если ты не дашь мне возможности сделать мою работу!» Слышать это «убю» от Зураба, по жизни очень доброго и сердечного человека, было совершенно невероятно.

Мало кто об этом знает, но Зураб поддерживает большое число художников и архитекторов, деятелей искусства. Такая целевая благотворительность, которой он занимается непублично, не афишируя, не кичась тем, что делает добрые дела, на мой взгляд, является очень важным качеством Человека.

– Вам действительно нравится его Петр или установка этого памятника в Москве – дань вашей дружбе?

– Нравится. Петр – это человек, который, несмотря на свой царский титул, произвел в нашем государстве настоящую революцию. И хотя историки иногда дают противоречивые оценки этому государственному деятелю, но нельзя не признать его огромный вклад в развороте нашей страны к прогрессу и к развитию. Установка этого памятника в Москве – дань тому мощному изменению в положении России, которое за свой короткий жизненный путь совершил этот великий преобразователь страны, которому присвоено имя «Пётр Великий».

Источник: sobesednik.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!