Смоктуновский глазами дочери |
27 Марта 2014 г. |
Не каждого актёра уже при жизни называют гением. Именно так было с Иннокентием Смоктуновским. Некоторые артисты даже боялись с ним играть рядом, говорили: «Придет Кеша, дунет, и я исчезну». 28 марта выдающемуся актёруисполнилось бы 89 лет. Накануне дня рождения «Российская газета» побеседовала с его дочерью: Мария Смоктуновская работает в музее МХТ им. Чехова. — Мария, какое первое яркое впечатление об отце из детства? Мария Смоктуновская: Не поверите, но помню один момент, когда мне было девять месяцев. После прививки от оспы у меня не заживала ранка. Поднялась температура, я плакала. Папа взял меня на руки и ходил со мной. На руках я замолкала. Как только он меня опускал в кроватку, я опять начинала плакать. И ему пришлось двое суток не спать и так со мной ходить, укачивая. Несмотря на свою занятость, он был заботливым и внимательным отцом. И в школу ходил, когда нужно было, и задачки с нами решал по математике. Брал нас с братом на работу. — Это правда, что Иннокентий Михайлович хотел, чтобы вы с братом стали артистами? Мария Смоктуновская: Действительно. Он был не против, когда мой брат Филипп закончил театральное училище имени Щукина и даже снимался в кино. Но потом стал литературным переводчиком. А я в свое время училась в хореографическом училище. И папа помогал мне. Даже вместе со мной на диете сидел. В знак солидарности тоже отказывался от белого хлеба, от сладостей. Очень любил, когда я играла на фортепьяно. Иногда вставал рядом и под музыку начинал читать Пушкина. — Читая и слушая интервью Смоктуновского, я заметил, что он не очень любил рассказывать о войне? Мария Смоктуновская: Это правда, рассказывал о том периоде крайне мало. Он ушел на фронт в 1943-м году и в декабре того же года он попал в немецкий плен. Это было на Украине, небольшим отрядом они оказались в окружении. Папа в плену был месяц и четыре дня. Кормили какой-то баландой, в которой плавали кишки и испражнения животных. И это еще хорошо, если кормили, а то просто были голодные. Папа болел сразу несколькими болезнями: и дистрофия, и дизентерия. Их, обессиленных, часто перегоняли из одного лагеря в другой. И вот однажды переходили через мост. Папа увидел речку во льду и попросил конвоира, указывая вниз: "Васер, васер" ("Воды, воды"). Немец кивнул, мол: "Давай". Папа спустился. О нем и забыли. Когда по мосту прошла вся колонна, он убежал в лес. — Всех же сбежавших от немцев пленных считали предателями... Мария Смоктуновская: Им ставили штамп - 39. То есть человек какое-то время не имел права проживать в 39 городах Советского Союза. Отец к тому времени жил в Красноярске, заканчивал театральную студию при местном театре. И был у него один друг, который тоже в свое время побывал в немецком плену. Он проживал в пригороде. Раз в два месяца они посылали друг другу телеграмму: "Дядя Вася, чувствую себя хорошо". То есть это знак, что оба еще на воле. Однажды папа такое послание не получил. В этот же день он собрался и уехал в Норильск. Там папа устроился в драматический театр, где познакомился с Георгием Жженовым, который был в ссылке. Они потом всю жизнь дружили. Кстати, в Норильске папа поменял фамилию. Однажды его вызвал директор театра и намекнул, что Смоктунович (белорусская вообще-то фамилия) - звучит как-то подозрительно по-еврейски. И предложил вариант: Смоктуновский. После Норильска работал в драматическом театре Махачкалы. А потом уехал в Сталинград, играть на сцене местного театра. В 1955 году устроился внештатно в театр Ленинского комсомола. — А когда он познакомился с вашей мамой - Суламифь Михайловной? Мария Смоктуновская: В этом театре. Она работала заведующей пошивочного цеха. Однажды папа репетировал роль танкиста в спектакле "Годы странствий". Ему выдали комбинезон, который оказался велик. Тогда папа отправился в пошивочную, чтобы ему перешили костюм. Как он потом рассказывал, только увидел юную Суламифь, сразу влюбился. Она была совершенной красавицей и очень серьезная (смеется). Папу и покорила эта серьезность и целомудренность. — Если вспоминать первые известные киноработы, это, конечно же, "Гамлет" и Деточкин из "Берегись автомобиля". Это правда, что Смоктуновский не хотел сниматься в комедии Эльдара Рязанова? Мария Смоктуновская: К нам на дачу под Ленинградом однажды приехал Эльдар Александрович. Он предложил Смоктуновскому роль Деточкина. Папа тогда был простужен, уставший, раздраженный и это предложение его не воодушевило. Но Рязанов наш дом буквально взял в осаду (смеется), приезжал каждый день и уговаривал. Папа не выдержал: "Хорошо, приеду и буду сниматься". Но Рязанов не поверил: "Пишите расписку". Так отец и написал, что-то вроде: "Обещаю, что буду сниматься у Рязанова в "Берегись автомобиля". Во время съемок папа учился у инструктора водить машину. После того как прошло несколько занятий, инструктор сказал: "Ну вот, Иннокентий Михайлович, вы уже освоили азы вождения, и теперь вам уже можно ездить, но с одним условием: перед вашей машиной, должен ехать мотоциклист, и за вами тоже должен ехать мотоциклист. Первый будет кричать в рупор: "Он едет, товарищи, осторожно!". А второй: "Ура, он проехал, можно продолжать движение спокойно". — Смоктуновского еще при жизни многие называли гением. Как он к этому относился? Иннокентий Михайлович прожил мало - 69 лет... Мария Смоктуновская: Сердце не выдержало. Каждой своей работе он отдавался целиком. Он говорил: "Чтобы победить роль, нужно отправить в нокаут свое сердце". Жалеть себя папа не мог. Зато какие роли остались после него! Для меня важно, чтобы новое поколение знало о том, что был такой актер, и чтобы видели его и в "Берегись автомобиля", и в "Гамлете", и в "Чайковском", и в "Дяде Ване". И, если молодежь посмотрит фильмы со Смоктуновским, это будет замечательно.
|
|