Последний бой Алексея Пономарёва |
14 Июля 2011 г. |
Родился Алексей Николаевич Пономарёв в 1922 году в деревне Петрово Жигаловского района Иркутской области. После окончания семи классов и годичных учительских курсов он в родной деревне учительствовал в начальных классах школы.
...О вторжении немцев на советскую землю 22 июня 1941 года Алексей Пономарёв узнал на покосе. Ему как-то не верилось, что война может нагрянуть столь просто и неожиданно, хотя старики, бывшие солдаты Первой мировой войны, предсказывали её. Накануне Великой Отечественной войны говорили: «Мы везём в Германию зерно, скот, нефть, а фашисты нас «отблагодарят» бомбами, снарядами, пулями. Разве можно им верить?!». В октябре 1941 года Пономарёв был призван в армию. Из Иркутска его направлен в Омск, во 2-е пехотное училище. С ним прибыло в училище 13 земляков. И самым близким был Александр Циндик, очень неплохой парень, добрый, душевный. Учёба в училище не была Алексею в тягость. Он в роте оказался в числе самых метких стрелков. Когда стреляли по мишеням, почти всегда попадал в десятку. А ещё он хорошо выполнял упражнения на гимнастических снарядах и хотя в роте был самым низкорослым, никто из курсантов ни разу не обидел его. Вообще, по словам Пономарёва, в роте царила атмосфера дружбы, товарищества. Алексей Пономарёв окончил училище в мае 1942 года, получил звание младшего лейтенанта и вместе с другими выпускниками был направлен на фронт. До Москвы в товарных вагонах младшие офицеры доехали за семь суток. Столица была сумрачна и сурова. Днем по тротуарам сновали с озабоченными лицами редкие прохожие – в основном военные. Ночью город погружался во мрак. Через пять дней группу выпускников училища направили на фронт, в Мосальский район Калужской области. По обеим сторонам железнодорожной насыпи виднелись траншеи, окопы, залитые вешними водами, искореженная техника– башни и гусеницы от танков, орудия, автомашины. Валялись сгоревшие вагоны и даже паровозы. Среди обугленных бревен и разного хлама бродили одичавшие собаки и кошки. Тянуло запахом тления от разлагающихся трупов лошадей и ещё не преданных земле вражеских солдат. Эти жуткие штрихи войны, понятно, большого воодушевления не вызывали. На фронте младшего лейтенанта Пономарёва определили в 173-ю стрелковую дивизию, которая вскоре была направлена на Сталинградский фронт. На станции Себряково паровоз, со скрежетом и звоном ударившись буферами в первый вагон, остановился. Прозвучала команда: «С оружием и амуницией покинуть вагоны! В ста метрах от насыпи повзводно построиться!» Взводы в составе батальона построились в указанном месте. Оставив подразделения на попечение своих помощников, младшие офицеры сошлись у комбата для получения дальнейших указаний, а заодно покурить и поболтать. Командир батальона капитан Силков – человек выше среднего роста с седеющими волосами на голове. У него был огромный нос странной формы – без переносицы. Казалось, что он начинается сразу же от пробора и сходит на нет у самого подбородка. Капитан показался офицерам суровым. Это было первое впечатление. И уже через несколько дней и солдаты, и офицеры стали уважать своего командира. – У нас, знаешь, какой комбат, – гордо говорили они, – у него, посмотрите, какие кулачищи? – Кулачищи у капитана – как кувалды, короткие пальцы похожие на сардельки. Если он по голове стукнет – сами понимаете... Но про кулаки его офицеры и солдаты в шутку говорили. Силков никогда не повышал голоса. Одного взгляда было достаточно, чтобы подчиненного поставить на место. От станции Себряково /ныне Михайловна/ дальше по железной дороге добираться до фронта было опасно: в воздухе рыскали немецкие самолеты. Батальоны днём отдыхали в лесных балках, а ночью пылили по дороге. Стояла невыносимая жара, больше 30-ти градусов тепла в тени, и ни малейшего ветерка! А каждый солдат нес на себе все тридцать килограммов – скатку, винтовку, патроны, гранаты, противогаз, вещевой мешок с запасом продуктов, флягу с водой, саперную лопатку, котелок. А ложка хранилась под обмотками. Пот заливал глаза, пропитанная потом одежда прилипала к телу... Туча пыли шла по дороге. Офицеры и сержанты охрипшими голосами отдавали распоряжения. То и дело звучала команда: – Нe отставать! – передавал боец шедшему за ним солдату, тот — следующемуи так по цепочке... Запомнился Алексею Пономарёву привал недалеко от железнодорожной станции Раковка. От жары у всех в горле пересохло. Во фляжках ни капли воды. И словно в сказке– большая бахча. Арбузы огромные, сочные. Алексей бьёт арбуз с размаху о колено. Плод раскалывается пополам, брызжет алая сахарная мякоть, льётся сок. Младший лейтенант стал с аппетитом уплетать кусок за куском за обе щеки... Команда: «Подъём! Стройся! Шагом марш!» – прервала посланное богом пиршество. У всех животы вздулись, тело отяжелело. Солдаты с трудом поплелись по дороге на восток. В районе речки Иловая к северу от Сталинграда 173-я стрелковая дивизия влилась в 24 армию, которой командовал генерал Д. Т. Козлов. Армия защищала Сталинград с северо-запада, оттягивая на себя значительные вражеские силы. Рыть окопы, траншеи, строить блиндажи и дзоты прибывшей 173-ей дивизии не пришлось: коммуникации были готовы и не раз обстреляны. Их создавали армейские подразделения, основательно потрёпанные в боях и уходившие не столько на отдых, сколько на переформирование. Солдаты этих частей покидали свои окопы без сожаления, предвкушая возможность помыться в бане, сменить грязное нижнее белье с паразитами (немцы называли их – «маленькие партизаны»). «Маленькие партизаны» кусали не только фрицев, но и наших бойцов: одежда и волосы ими кишмя кишели. Уходившие в тыл солдаты забирали с собой только винтовки, а гранаты, патроны, бутылки с зажигательной смесью оставляли в нишах окопов. Бойцы 173-й дивизии заняли огневую позицию после заката солнца. Утром они с любопытством рассмотрели это место, где им предстояло жить, воевать и, возможно, сложить свои головы. И были несколько разочарованы, не увидев ни дзотов, ни колючей проволоку, ни минного поля. До вражеских позиций было не менее 800 метров. Нейтральная полоса была изуродована гусеницами танков, изрыта воронками. С нейтральной полосы доносилась вонь разлагающихся людей и лошадей. Командир взвода Алексей Пономарёв проснулся до рассвета. С ясного, но ещё ночного неба блекло светили звезды. В одном месте чиркнула по небу падающая звёздочка, точно кто-то в тёмной комнате зажигал спичку о стену. Младший лейтенант со своим связным Мишей Субботиным, молоденьким солдатом с голубыми глазами, шишковатым носом и белесыми бровями, решил рассмотреть немецкие окопы. Его бойцы ещё спали. Связной захватил с собой автомат, а комвзвода – самозарядную винтовку с оптическим прицелом. Пономарёв в течение каких-то 5–7 минут произвёл два выстрела, и Субботин с удивлением увидел, как один за другим, словно скошенные, двое фрицев упали на бруствер. Связной был в восторге. Солдаты Пономарёва уважали. Им нравилось, что он не мельтешил, не суетился, чувствовали в нем доброго, чуткого человека и в то же время волевого. А после того как Миша Субботин рассказал, как младший лейтенант отправил на тот свет двоих немцев, стали гордиться своим взводным. В это же утро над позициями 173-й дивизии на большой высоте, еле видимый в голубой дымке, пролетел немецкий разведчик «рама», оставляя за собой серебристый газовый шлейф. И не прошло часа, как в воздухе появились немецкие самолёты. Ревели пикировщики, рвались снаряды зениток, и их трассы расчертили небо цветными пунктирами. Солнце не стало видно. Дым, пыль и смрад заволокли небо. Две огромные бомбы, угодившие в края траншеи, сомкнули её, живьем похоронив половину соседнего взвода. Только троих бойцов откопали. Сбросив смертоносный груз на передний край обороны дивизии, фашистские самолеты улетели на свой аэродром, а потом начался артиллерийский обстрел. Грохот разрывов не умолкал ни на минуту, снаряды ложились совсем рядом. Но разрывы как бы бойцы не слышали, потому что всё внимание – на танки и немецких автоматчиков. В этот день гитлеровцы много раз штурмовали передовую 1313 полка, в который входил взвод Пономарёва, но, встреченные убийственным огнём из всех видов оружия, в который уж раз откатывались назад, оставляя сотни трупов. Были немалые жертвы и в полку. Проходя по траншее после боя, взводный Пономарёв видел, как у одного бойца руки были широко раскинуты, на разорванной гимнастерке темнело кровяное пятно, и земля подле него была ржавая от запекшей крови. Рана другого бойца в животе была смертельна, и боец сам понимал это... Огромный блиндаж был битком набит ранеными, одни сидели и лежали на влажной земле, другие – на шинелях. Было душно, пахло портянками, обмотками, потом, йодом. Перевязки делала санитарка Таня. Она чувствовала, как десятки любопытных мужских глаз наблюдают за ней... Во время взрывов комья сухой земли осыпали бойцов с ног до головы, приходилось отплевываться, земля и песок скрипели на зубах. Гимнастерки от пыли и пота давно стали бурыми. Солдаты, бледные, изнурённые, уставшие, после всего пережившего, курили: кто свертывал «козью ножку», кто большую папиросу, делая жадные затяжки. И грызли сухари и галеты. Горячую кашу они ели два дня назад. 27 августа впервые за пять недель прошёл дождь. Дороги моментально превратились в жидкое месиво. Это задерживало продвижение немцев к Сталинграду, но и затрудняло доставку продуктов и боеприпасов обеим воюющим сторонам. А через два дня дождь зарядил на целые сутки. Солдаты промокли до нитки, а окопы наполнились водой. Люди ходили в траншеях по грязи, увязая в ней по щиколотку и выше... 20 сентября 1942 года Алексей Пономарёв получил тяжёлое ранение в голень правой ноги. Война для него закончилась. В госпитале правую ногу ему ампутировали. Лечился сибиряк больше года. В конце ноября 1943 года добрался на костылях до родного села Петрово. Был тепло встречен родственниками и односельчанами. Благодаря речному воздуху и неплохому питанию фронтовик быстро поправлялся. Хлопотливая Анна Владимировна пичкала сыночка сливками, парным молоком, вареньями, соленьями и, конечно, пирожками с мясом. На берегу Лены стояла черная баня с маленькими окошечками. В субботние дни Алексей любил подолгу в ней париться. Отца просил то и дело поддать пару. Младшему лейтенанту казалось, что на нем всё ещё фронтовая грязь. А во сне не раз слышал голоса раненых: «Братцы! Сёстры! Помогите!» Фронтовик помнил всех, с кем воевал, кого потерял, кто шёл с ним рядом и не дошёл до Победы... Работал после войны Алексей Николаевич в школах – преподавал немецкий язык. Заочно окончил Иркутский институт иностранных языков. В 1948 году женился на Марине Алексеевне Григорьевой, учительнице русского языка и литературы. Прожил с женой душа в душу до самой её кончины в 1982 году. Они вырастили дочь Тамару. Дочь получила высшее образование. ...Алексей Николаевич Пономарёв ушел из жизни 5 февраля 2006 года. Перед последним вздохом пытался что-то сказать, но не смог – унёс последние мысли с собой в могилу, унёс и несбывшийся план – издание своей книги о былом, рукопись которой осталась на его письменном столе…
Тэги: |
|