ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-04-18-05-38-49
Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13...
90-
«Эта песня хороша – начинай сначала!» – пожалуй, это и о теме 1990-х годов: набившей оскомину, однако так и не раскрытой до конца.
2024-04-25-13-26-41
Президент Владимир Путин сказал, что «в СССР выпускали одни галоши». Такое высказывание задело многих: не одними галошами был богат Советский союз, чего стоила бытовая...
2024-04-25-11-55-09
1 мая исполнится 100 лет со дня рождения Виктора Астафьева
2024-05-02-02-55-14
Зоя Богуславская – знаменитая российская писательница, эссеист, искусствовед и литературный критик, автор многочисленных российских и зарубежных культурных проектов, заслуженный работник культуры...

По тонкому лучу стиха творенья

Изменить размер шрифта

sokolnikov alex

Известному иркутскому поэту Александру Сокольникову 21 марта исполнилось 70 лет. О творчестве «короля верлибра» и о его новой книге «Стиха творенье» рассказывает, и тоже в необычной форме, коллега по цеху Сергей Корбут.

Так много лет назад, что трудно вспомнить, когда и где я написал впервые о творчестве Сокольникова... Что ж, проходят годы, мчат десятилетья, и время нас, увы не молодит. Но творчество не горбится под гнётом старения, как тело иногда. Оно – двойник души, а души вечны. И в семьдесят – король верлибра юн! С чем мы его сейчас и поздравляем! Да и былое вспомнить – повод есть...

По-моему, в конце семидесятых мне папку со стихами принесли. Какой-то был поэт из Ленинграда перепечатан в стиле «самиздата» под несколько копирок, может, пятый мне экземпляр для чтения дошёл. Кто помнит эти книги «под копирку», меня поймёт: расплывчатые буквы не так влекут, как типографский шрифт. Но чтобы не обиделась подруга, я стал читать, не очень понимая, что в ленинградце девушка нашла. Да, рифма есть, и ритм почти не сбитый, какие-то словесные изыски, но вот душа – моя душа – увы, на суть его стихов не откликалась. Бывают же стихи не по душе...

И вдруг стихотворение без рифмы и без «размера», стало быть, верлибр, мне показалось очень любопытным, и я его в сторонку отложил. Заметив мимолётно, что оно пробито фиолетовой копиркой. Потом ещё одно, потом ещё... И рукопись в конце концов разбилась на две таких по стилю разных части, что впору лишь плечами пожимать. Но вот что удивительно: при этом она разбилась надвое по цвету – я отдал предпочтенье фиолету, а «чёрными» стихами пренебрёг. Звоню подруге: «Таня, что за странность?!» Она в ответ: «Там, видно, оказалось две рукописи, в спешке собрала их я вперемешку, даже не заметив...» – А я о «фиолетовом поэте»: мол, кто такой, откуда, тоже из... ? «Сокольников... Нет, не из Ленинграда... Да разве ты не знаешь Александра?!» – «А вот, не знаю, разве это грех?» – «Он наш, иркутский...» Так и состоялось заочное знакомство. А потом и очное. Когда же вышла книга у Александра первая, я эту историю в газете описал. В какой? Одно из двух: или в «Народной...», или в «Губернии», где в штате состоял. Теперь следов, пожалуй, не отыщешь, и сей повтор (в иной, конечно, форме) не лишним будет. Правда, Александр?

Да, время пролетело незаметно. Но след от фиолетовой копирки остался – словно символ артистизма, гармонии, безудержных идей... От фиолета шаг до пиетета: у древних римлян он считался цветом Юпитера, а кто такой Юпитер, я думаю, не надо объяснять. Конечно, от Парнаса до Олимпа уже не шаг, но наш король верлибра вполне доволен статусом своим, и он в берете ходит, как в короне, сидит на стуле гордо, как на троне, ну а когда парит в мирах гармоний, то он, как раритет, неповторим!

Пора уже и перейти к цитатам, ну, кроме тех, которыми обычно Сокольникова в прессе представляют: в монахини постригшиеся розы и прочее... Отыщем поновей! Написано стихов за четверть века не то чтоб очень-очень-очень много, но и немало: книги «Вне канона» и та, что всех новей, «Стиха творенье» – свидетельство тому. Смотрите, как – согласно поэтической науке – поэт в букеты собирает звуки (слова, конечно, выделены мной):

Всеосенний свиток

О синь воды

сбежавшая с неба

ОСИЯННЫЕ золотыми эполетами

Листьев

САНОВНЫЕ деревья...

Неправда ли, они почти что зримы – все эти эС и эН в оправе О?! Как на воде, от неба синей-синей, горит листва дрожащим отраженьем – так звук воспламеняется в стихах, когда в соседстве с ним другие звуки готовы это пламя поддержать. Ещё один пример: «или ОСИНОЙ / с ОСАННОЙ покрасневших листьев...» – звуки сопряжены со смыслом, как аккорд со струнами – прикосновеньем пальцев, трактующих движение души.

Следы осенних солнечных метафор, как блики, прорываются в ночные картины, где упавшая звезда с нечаянной слезой – родные сёстры:

По освещённым окнам

шагает ночь

Словно по опавшей листве...

И в этом же ночном стихотворенье – под моросящий дождь: «Твои колени... – (как тонко!) – ...два замёрзших воробья».

А вот стихотворение, где нос, которому присуще обонянье, ведёт поэта творческой стезёй (я приведу здесь только два фрагмента):

И в эфемерности миров

словно в золотом лесу осеннем

так остро пахнет женщиной...

...Ладонью

опахальной

мы разгоняем дым

чтобы вдохнуть

аромат незабудок

с благоуханием роз

укрытых

одной шанелью

нумер пять.

Есть в этом и ирония, конечно, но лёгкая, как аромат духов красавицы, прошествовавшей мимо... А может быть, ушедшей навсегда:

Уходя

не забудь

погасить в моей душе

свет

осыпь с изумрудной травы

росу

и из подков убегающего

счастья

выдерни

серебряные гвозди

обложного дождя...

Что странно мне порой: соседство с явной «красивостью» – эскизов увяданья, обыденности, серой, как туман в ночную пору где-нибудь в трущобах, не так уж часто, но примеры есть:

И лебезя

старушьим частоколом

зубов и трав

готова на съеденье лебеда...

...и молнии волос седой

вплетаешь в жидкую косичку

старости...

...Губы лепившие поцелуи

снежками

в старческий рот превратятся...

...Но кто уступит место

в партере

замасленной фуфайке

и бросит голодным

спасательный круг

краковской колбасы

пахнущей дымом отечества

По вечерам

с лицами краснеющих помидоров

из важного дома

разъезжаются чины...

И чем длиннее стих, тем больше в нём намешано, замешано, набито, надломано, надорвано... Надрыв не в стиле верлибриста, ведь без ритма и рифмы громкий голос не подашь, не возопишь в пустынности библейской. Но я-то о надрывности другой, когда один ещё не явлен образ, а следом прорывается второй, и тонкий смысл, как паутинка, рвётся... А краткость – не таланта ли сестра? Взгляните только, как она изящна:

Пчела

граммофонной иглой

извлекает

янтарную

музыку

мёда

А в главном, что ж, Сокольников – художник. И вместе с ним, залюбовавшись словом, мы видим сквозь привычную реальность, как сквозь одежду, «тело» красоты:

...Прислонившись к стене

я в глазах

твоих

отражаюсь

подсолнухом

у которого закружилась голова.

...свирель умолкла

и прорези свирели

не закрыть холодными пальцами

и воздуха глоток

на звук

не обменяет тишина...

В замочных скважинах зимы

Весна звенит

отмычками сосулек...

...Тень облака

пролетавшего над тобой

я прогуливаю как собаку

без поводка...

...Я имя твоё повторяю

словно седой одуванчик

срываю

из сада темноты...

Реки греются на камнях

И не торопятся в океан

Бабочки порхают в небесной епархии

Забыв что они цветы

В ветвях отражённых деревьев

Рыбы свивают гнёзда...

Не так ли в отражениях-стихах мы гнёзда вьём своим воспоминаньям и чувствам, всколыхнувшимся в ответ простым словам, расставленным в порядке единственно возможном, чтоб пройти по тонкому лучу СТИХА ТВОРЕНЬЯ?

  • Расскажите об этом своим друзьям!