НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Петр Мамонов: «Высший кайф — отдавать»

11 Апреля 2016 г.

mamonov petr

Петру Мамонову — 65. В последнее время он сыплет мудростями, проповедует, учит жизни заблудших. А в день рождения по привычке выйдет на сцену. Сыграет в Театре Эстрады юбилейный концерт. И опять уедет в свою деревню в 120 км от Москвы. Думать. Писать. Молиться. Иначе уже не может.

1

культура: Как здоровье, Петр Николаевич?

Мамонов: Все супер! Только глаз один подводит — глаукома начинается. А для меня это — смерть: как писать-то? Лет пять назад снял очки. И вдруг такое!

культура: Сейчас вроде операция не проблема.

Мамонов: Умные люди не рекомендуют. В Новосибирске есть профессор Жданов — он всем снимает очки. У него кардинально другая позиция, чем у официальной глазной медицины, которая всем очки напяливает. А это как костыли — глаза отказываются работать, зрение хуже и хуже. Ну, обследуюсь в Москве. А там видно будет.

культура: Юбилейный концерт тем не менее состоится?

Мамонов: Конечно. У меня новые ребятки — московские центровые, продвинутые. Умненькие, способные. Настоящие музыканты. Последние годы я выступал с моноспектаклями, не с кем было. И вдруг Господь непостижимым образом послал мне 25–30-летних. Мы отцы и дети, но этот возрастной разрыв очень интересен... Я собираю виниловые пластинки. В частности, фирма «Мелодия» в свое время выпускала уникальные речевые записи: чтение стихов, радиоспектакли. Так я открыл для себя «Приключения Незнайки» — абсолютно про нашу жизнь. Я ведь работаю как многие современные художники — складываю кубики. Все уже придумано, остается только соединить в определенном порядке.

культура: Лего?

Мамонов: Можно и так. Но я не люблю заморские названия. У нас великий русский язык. Кубики!.. Художественную, так сказать, вещь, я готов сложить практически из любого подручного материала. Как писали знаменитые предшественники, когда б вы знали, из какого сора растут стихи. Кубики могут быть любые: Ионеско, Чехов, современная и собственная поэзия... Получается «компот». А в нем то, чем живу. Как вижу мир. Я ведь позиционирую себя не как актер или музыкант. Но как поэт. Мир и я — всегда поэтическое видение. Приходится жить обнаженным, чтобы все взять с себя, вобрать, сопереживать. Меня очень волнует то, что происходит на свете. Не могу иначе. Такой уж уродился... Другое дело, что складывание кубиков происходит из некоторых умений. Я могу плясать, играть на гитаре — слегка, знаю законы писательского мастерства и стихосложения. Все это ремесло. Но главное — я вижу молодых людей в капюшонах, которых давно все обманули и которые никому не верят. Мне, смею думать, еще как-то верят, потому что я всю жизнь за них, по-честному. И вот они бегают — на каждом углу героин, одиночество, интерактив. У меня очень болит душа. Незнайка — один из них.

культура: Носов, конечно, фантаст, но даже ему сложно было вообразить, как изменятся дети спустя каких-то полвека...

Мамонов: Это великое произведение с глубочайшим смыслом. Незнайка писал стихи, ему говорили — не так, всех рисовал — никто себя не узнавал, музицировал — не попадал в ноты... Все не так! Делай, как я! Я взял повесть за основу, а дальше стали рождаться песни, вроде не связанные с Незнайкой. Но я умею компилировать, соединять несоединимое. Мы сделали с ребятами шоу, которое играем уже около года. Были в Вильнюсе, Риге... Недавно вернулись из Архангельска. Всюду большой успех.

культура: Для каких слушателей Незнайка? Текст детский, а музыка вроде не очень...

Мамонов: Ни для каких... Говорят же: если не можете не писать, пишите. И я не могу по-другому. Встал утром — начинаю что-то делать: книжки пишу, стихи, песни, готовлю радиопередачу, шоу. Я так живу. И согласен с великим поэтом: литература — это образ жизни.

культура: Ни дня без строчки?

Мамонов: Это уже какие-то задачи. Не дай Господи, чтобы это стало работой. Обязанности у нас совсем другие: сострадать, жить для людей. Не потому что работа, а потому что — смысл жизни. Апостол Павел говорил: блаженней давать, чем принимать. Я всю жизнь искал кайфа. Где только не искал. Оказывается, высший кайф — отдавать. Жить ради другого, не спать ночью, делать что-то безадресно, но — ИМ. Моя работа, ответственность — это моя жизнь. Дух творит себе формы. Невозможно быть отвратительным человеком и хорошим писателем. Нереально! Можно делать отвратительно высокого качества зло. Высококачественное, напористое, активное зло. Что нам — ругать это? Критиковать? Ни в коем случае! Противопоставлять свое. Они — так, а я — вот так. Живу так, отношения мои с людьми такие. Из этого растет страна. Как говорил Николай Васильевич Гоголь, общество состоит из единиц. Какие мы, такой и будет страна. Не надо ходить по улицам, махать тряпками. Может, иногда... Но потом, в десятую очередь. Двое тонут в реке, не умеют плавать. Один начал спасать другого. Что будет? Потонут оба. Сначала надо выбраться на берег, потом уже дать второму палочку. Так и христианская жизнь. Спаси себя и хватит с тебя. Это не эгоизм. Если мы станем чуть-чуть светлее, мы, во-первых, это возьмем с собой в вечность, а подготовка к ней и есть цель земной жизни; во-вторых, вокруг нас будет лучше. Как светлый Серафим Саровский говорил, стяжи мирный дух, вокруг тебя тысячи спасутся. Или Антоний Сурожский: юноша должен гореть пламенем, старик — излучать свет... А то у нас порой бабка — Баба-Яга, старик — Кощей Бессмертный. Родственники причитают: скорей бы сдох. Помер — слава Богу, замучил всех. А ведь может быть по-другому. Реальная история: дети чуть ли не дерутся, кто сегодня ляжет спать в одной комнате с парализованным отцом — такой замечательный... Мы созданы Богом, у каждого есть цель, смысл его Бытия — чтобы эту землю улучшить, удобрить (от слова «Добро») и приготовиться к вечности. Когда умрешь, подобное соединится с подобным. Уйдешь в раздражении, во зле, в капризах — и поселишься в вечных муках. И один ТАМ не будешь. Поэтому надо учиться жить с людьми. Самый тяжелый, самый важный труд — это общение. Вот со сцены, возвращаясь к нашим баранам, это и происходит. Или не происходит. Объединяемся мы в любви со зрительным залом, со всех моих сил, от всей души. Или нет...

культура: Всегда чувствуете это?

Мамонов: А как же! Это моя работа. Но что значит: чувствую? Я так живу. Встал — и чувствую... Самое главное — искренность и глубина чувств, которая из жизни духа. Дух — высшая инстанция. И он должен быть таков, каков был в Господе. Если мы христиане, то ведем христоподражательную жизнь. Возникает ситуация — а как бы поступил Христос?.. Христианская жизнь — это живая жизнь с живым Богом. Я его знаю. Он знает меня, всего-всего... Вот стою в пластиночном магазине и вижу хороший альбом, который мне очень бы нужен. А дядечка его уже взял. Спрашиваю: «Вам это очень надо?» — «Ну, в общем, я бы хотел...» Вижу — положил, смотрит другие. Думаю, если ему не надо — забудет, тогда я возьму. Час проходит. У меня — другая мысль: Бог же все видит... Конечно, это не то, чтобы я стырил. Но все-таки лукавство. Не буду!.. Так что Господь? Прихожу в следующий раз — лежит тот же альбом. Пожалуйста! Может, случай? Кто верит в случай, тот не верит в Бога. Я верю. И Богу. И каждому его слову. Я спокойно купил эту пластинку за 500 рублей. И так все время. Ночью. В туалете. В бане. За кружкой пива. Всюду. Поступил правильно — и Господь даже вещественно дает. Не говоря уж о том, что будешь спать спокойно. Это нигде не продается — чувство, с которым ты вечером лег. Но это рассыпано у нас на каждом шагу. Спасение — через ближнего. Что ты сделал одному из малых сих, то сделал мне, сказал Бог. Отдал, втайне помог, в больницу сходил, посетил в тюрьме, накормил, одел. Список можно продолжить до бесконечности. Тысячу раз в день реально сделать не себе, а другому: уступить, улыбнуться, «здравствуйте» сказать, «как ты выглядишь сегодня хорошо». Очень просто! Но это все время надо делать. Зачем? На сберкнижку. С этим уйдем в вечность. Если будем сначала делать через себя, искусственно улыбаться, потом станет нашим. И такими будем по сути. Раз отдал — жалко, два отдал — жалко, десять тысяч раз отдал — уже не так жалко, миллион раз отдал — с удовольствием. Куда двигаться — есть голос Бога, наша совесть, она подскажет. Веруем или не веруем — нравственные законы в нас есть.

3

культура: Вы стали настоящим проповедником. В ютюбе у Вас — сотни тысяч просмотров.

Мамонов: Ну и слава Богу. Мне иногда говорят: Вы так изменились!.. А я просто пришел к тому, что я есть. Это в прежние годы я изменил замыслу о себе. Благодаря алчности, кайфам, бесконечным стремлениям к удовольствиям. Мне в 45 лет стало незачем жить. Было все: слава, деньги, жена, дом, земля, все, что хочешь. Я уперся в угол носом: зачем я живу? Чтобы делать из еды вторичный продукт? Слабая задумка. Ради детей? Туфта! Ни одно состояние не переходило дальше, чем к внукам. Рокфеллеры, Морганы — всё теряли. Это отговорки. Себе! Себе!.. Вот у меня коллекция пластинок. Роскошный дом, хай-энд. Лежу, слушаю. Мне стыдно — что это меня колбасит? Потому что — себе... Тогда я придумал часовую радиопередачу о виниле. Люди слушают, всем в кайф — и мне хорошо. И тут же что произошло? Прихожу в магазин пластинок, мы с хозяином уже тридцать лет знакомы: «Паш, скидочку сделай?» — «Я даже слово это ненавижу — «скидочка»... Спустя какое-то время опять забегаю — сидит, плачет. «Что случилось?» — «Тебе теперь 30 процентов скидка на все, а то, что до тысячи рублей, — даром». Так и не признался, что произошло. А я стал людям делать — и мне привалило. Понимаете?..

культура: Ваша публика ведь изменилась со времен «Звуков Му»?

Мамонов: Только в лучшую сторону. Какие у нас в провинции люди! До слез! Брянск, Северодвинск, Омск, Томск... Золотые ребята! Нынешняя публика глубже, честнее, откровеннее... Пьют? Колются? По-разному. Но... спастись может только каждый сам. Косяки курил — бросай! Двигал по вене — бросай! Не можешь сразу — делай шаги, уменьшай дозы. Богу нужен не результат, а вектор нашего движения. Главное — грести в нужную сторону. А нужная — это, как правило, против течения... Человек в реке тонет. Не умеет плавать. К нему подходят: как вы относитесь... — Отвали — тону! — А вот как вы... — Тону!.. Это положение христианина — он тонет в своих привычках, грехах, мерзостях, осуждениях... Аборты, пьянки, наркота... К концу жизни стать бы нормальным человеком, с которым было бы хорошо другому. Чтоб отец вернулся домой, а там все хотя бы нейтральны, не охают: сейчас начнется... Чтоб мать пришла из храма и не ворчала: все не так, не убрано, никто не молится... Кому это надо?

культура: Вы как-то сказали, что культура ничему не учит.

Мамонов: Не меняет мир. Но «чувства добрые я лирой пробуждал» — такую задачу произведения искусства могут выполнить. Как человек с этим будет жить — уже его кочерёги... Есть храмы, Евангелие. Господь пришел на землю, все рассказал. Как с этим человек обходится? Кто-то меняет жизнь, кто-то говорит: «Бога нет!» А один немец доказал сыну бытие Господа так: высадил семена, чтобы цветы выросли в виде имени ребенка — Ганс. Мальчик увидел: «О, пап, мое имя! Это ты так посадил?» — «Нет, само...» — «Не может быть!» — «Верно. Так и с остальным... Дерево. Снег. Звезды, которые точнейшим образом передвигаются по орбитам...» Я хочу быть к Богу как можно ближе. И, если ему угодно, чтобы я ослеп, не ропщу. Господь дает, если видит, что очень надо.

культура: «Остров» — тому яркий пример. Угодно ведь было Богу, чтобы не православный режиссер снял кино, которое пробивает насквозь и воцерковленных, и безбожников.

Мамонов: Что значит не православный? Вот ситуация. Чечня. Стоят десять человек. Граната упала — сейчас будет взрыв. Простой мужик, подполковник, коммунист, ни одной молитвы не прочитал за всю жизнь — брюхом на гранату упал. Его — в куски, остальные живы. Но он в рай — ракетой прям... Вот и все православие. Это вам не свечки в церкви ставить. А то: «Маш, помоги, мне ребенка не с кем оставить. Я занята — в церковь иду». Это бесовщина. А православие — жертва. Наш Бог есть любовь. Вы, как женщина, должны это особенно понимать: любовь — всегда от себя. Если от себя, любимого, мы — Богу. Если себе — мимо. Вот и Паша Лунгин ворчал: куда вы меня, старого еврея, в свою веру затащили... Треть материала снял, все — в корзину... Художник — не рецепт от избавления. Я — ваша боль, ваш обнаженный кусочек кожи, который корочкой зарос, но все равно болит. Мы сейчас здесь сидим, а кто-то в подворотне говорит: «Ну, давай, двинем...» И у меня сердце рвется. А если я тихо живу, упаковался... Зачем я нужен тогда?

культура: Новыми ролями в кино порадуете?

Мамонов: «Иерей-Сан» уже вышел. У меня там маленькая роль. А у японца Тагавы — главная. К слову, востребованный голливудский актер, он увидел необычайную теплоту и силу православия и после картины окрестился. Умный дядька! Понял, что истина привлекательна, и даже подал заявление на российское гражданство. А я недавно сыграл совсем крошечную роль — сторожа на автостоянке. Двое ребят вернулись из армии, и пошло их месить, колбасить по всем бандитским закоулочкам. Туда — сюда, бедные, мечутся. Пока не спасаются у меня в будке под мостом... Написано отлично! А какого масштаба работа — не важно. Звездных замашек у меня нет. Главное, чтобы проект был добрый. Сегодня так много халтуры, гадостей, неумения... Профессиональный уровень сильно снизился.

культура: Чужие работы видите — в театре, в кино?

Мамонов: Очень люблю смотреть. Но рыться в навозной, простите, куче не хочется. Обожаю французское кино. Жана Габена...

культура: Ну-у... Это когда было!

Мамонов: И что? Пушкин тоже был. А всегда рядом. Вечен!.. Так же Габен — я смотрел его пятьсот раз, знаю каждое движение. И все равно загадка, как это он... Невозможно понять. Ничего не делает. Не играет. Просто становится другим. Вот искусство!

2

культура: Что читаете сейчас?

Мамонов: Со мной всегда Исаак Сирин и Евангелие. Хотя глаза уже не видят. А аудиокниги — не тот тракт... Каждому Господь дает суперусловия для спасения. Мне вот такое отвалилось — чтоб я побольше жил один... В Москве дыр-пыр-звонки — день прошел. В деревне же вот он я, со всеми своими ужасами, и вот — Бог. Попробуй-ка!

культура: А семья?

Мамонов: Где-то там... У нас отношения спокойные, у семьи один дом, у меня — другой. Это ведь все придется оставить. Первый план — Бог, второй — жена, дети, внуки; потом — работа, «мерседесы», дома, Ницца... Все можно! Но должна быть иерархия.

культура: Вы, помнится, затевали дом 13 х 15. Достроили?

Мамонов: А то! 800 кв.м. Хожу как по музею... Это мне Паша за «Царя» отвалил. Говорит, на тебе денег, построй дом. «Есть!» — ответил я. Хотя какая разница? Мы двадцать лет жили в избушке. Теперь вот хоромы, своя студия, все есть. Даже четыре «мерседеса»...

культура: К чему? На четырех сразу не поедете. И с собой не заберете...

Мамонов: А я то на одном, то на другом. Старые машины, олдтаймер. Почему нет? Если это потом... В фильме «Гран Торино» (рекомендую, кстати) старик ходит и все ремонтирует. Так и я — люблю, чтобы все работало.

культура: Сами мастерите?

Мамонов: Ну, что могу. Полки всякие строю, мебеля, доски пилю. Очень люблю это дело. Каждому возрасту — свои условия. Не волнуйтесь за Бога. Он дает то, что надо. Вчера я еще стоял здесь со стаканом. А сегодня живу в большом доме и говорю: «Спасибо, Господи». Спокойно. Без причитаний: «Ой, за что мне?»

культура: Как односельчане к Вам относятся?

Мамонов: Николаичем кличут. Подумаешь, рок-звезда! Я один из них. Нормальный мужик. Сейчас это реже, а раньше, бывало, расположимся на капоте у магазина — и бу-бу-бу... Мужские разговоры...

культура: А курить бросили?

Мамонов: Сегодня не буду. Что значит бросил?

Человек сам не может ничего. Если б мог, Иисус, что переводится как «Спаситель», не нужен был бы. Спустился бы нам через Ангела свод правил, который — исполняй, и все будет хорошо. А нет! Нужна воля твоя и воля Божья. Тогда будет результат.

С Господом все возможно. Он для этого и пришел. И грех, когда прощен, изглаживается из сферы хотений, воспоминаний. Если тяжелый был — остается шрам. Вот я, как многие советские люди, разговаривал на мате. И даже ничего не просил у Бога — теперь бью себя по пальцам и кричу «Ой!». Ищу в себе, а этого нет. Вот как Господь умеет. Так и с пьянкой. 15 лет — туда, сюда... Господи, помилуй! Потом проснулся утром — стоит вино или нет, какая разница. На то и Бог. Ему важно качество души, в котором человек умирает. Вот я увидел цель, она мне по кайфу, знаю, что это истина, и бреду туда. Каждый день. По чуть-чуть. Но туда. Никаких: «с понедельника», «бросаю курить»... Иду, иду... Господи, не могу... Помоги, помоги... Это — цель жизни. Потом — жена, дети, ваши вопросы, извините... Самое главное — туда ли я...

культура: Без концертов не смогли бы уже?

Мамонов: А что мне делать-то? Даром, что сплю по пять часов, нет времени жить. Можно было бы издать всю старую музыку. Да не люблю ее. Пара песен нравится. Ну, альбом «Шоколадный Пушкин» можно слушать. В основном же недоволен. Ненавижу вспоминать. Дух творит себе формы. А это было из глубин ужасной жизни. Мы в молодости творили такое — вы даже придумать не сможете, как говорил в одном из фильмов Жан Габен. Вот стихи — это более или менее чисто. Всю жизнь писал. Сейчас готовлю к изданию сборник, страниц на триста. Будут и ранние, и нынешние. Как в «Закорючках», если обратили внимание, нет лишней запятой, так же выверены стихи. Огромный труд. Написать стихотворение, говорил Блок, — то же самое, что сложить печку. Такая же мужская работа.

культура: Стихи — это хорошо. Но как же зубы? Даже к юбилею не вставили...

Мамонов: Ну и что? Все с зубами, а такой — я один!

По инф. portal-kultura.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!