Александр Алехин первый русский чемпион мира по шахматам |
03 Ноября 2017 г. |
В 1946 году он, в то время изгой в Португалии, должен был встретиться в матче за мировую шахматную корону с чемпионом СССР Михаилом Ботвинником. Но встреча, которую с нетерпением ждал шахматный мир, так и не состоялась. Александр Алехин внезапно скончался. Его смерть до сих пор считают загадочной. А родился шахматный гений в Москве в 1892 году в состоятельной дворянской семье. Его отец был предводителем дворянства Воронежской губернии, а мать – дочерью текстильного фабриканта. В 1911 году семья переехала в Петербург, где Алехин окончил Императорский институт правоведения и был причислен к Министерству юстиции. В шахматы Алехин научился играть в детстве, и благодаря феноменальной памяти сразу добился блестящих успехов. Уже в 13 лет он завоевал первый приз в турнире по переписке. В 1914 году занял третье место на международном турнире в Петербурге, уступив лишь великим Ласкеру и Капабланке. Когда началась Первая мировая война Алехин был интернирован в германском Мангейме, где проходил международный турнир. Но вскоре его освободили, и он сумел вернуться в Россию.
После Октябрьского переворота Алехин потерял все свое имущество и оказался в Одессе, где его арестовали по обвинению в связях с белогвардейцами и приговорили к расстрелу. Однако он был освобожден как известный шахматист по специальной просьбе председателя Совнаркома Украины Раковского, который оказался большим любителем шахмат. Некоторое время Алехин работал следователем в московском розыске, где занимался вопросами поисков иностранцев, пропавших во время революции и Гражданской войны, трудился и в аппарате Коминтерна — переводчиком. В 1920 году Алехин победил во Всероссийском чемпионате по шахматам. Прошел турнирный путь без поражений: девять побед и шесть ничьих. Это состязание считается первым официальным чемпионатом РСФСР, от него ведется и отсчет первенств СССР. Алехин даже стал кандидатом в члены партии. В мае 1921 года шахматист сел в поезд, чтобы отправиться в заграничную поездку. Легально, с разрешения наркомата иностранных дел, он выехал из СССР в Ригу, а потом в Берлин и Париж, еще не зная, что назад уже никогда не вернется... За границей Алехин колесит по миру, много играет. Он становится непревзойденным мастером одновременной игры на нескольких досках, в Нью-Йорке устанавливает мировой рекорд игры вслепую сразу на 26 досках. По воспоминаниям современников, Алехин был разносторонне образованным и обаятельным собеседником, он владел шестью языками. Гроссмейстер Григорий Левенфиш вспоминал: «Алехин обладал феноменальной шахматной памятью... Он мог восстановить полностью партию, игранную много лет назад. Но не менее удивляла его рассеянность. Много раз он оставлял в клубе ценный портсигар с застежкой из крупного изумруда. Через два дня мы приходили в клуб, садились за доску. Появлялся официант и как ни в чем не бывало вручал Алехину портсигар. Алехин вежливо благодарил». Имелись у мастера и свои причуды. Алехин был большим любителем кошек. Его сиамский кот Чесс (в переводе с английского означает «Шахматы») постоянно присутствовал на соревнованиях как талисман. Во время первого матча с Эйве Алехин заставлял кота обнюхивать доску перед каждой партией. Он был одним из немногих шахматистов, для которых игра стала профессией. Именно Алехина имел в виду Владимир Набоков, создавая в своем «шахматном» романе образ шахматного гения: «Последнее время он играл много и беспорядочно, а особенно его утомила игра вслепую, довольно дорого оплачиваемое представление, которое он охотно давал.
Он не видел тогда ни крутой гривы коня, ни лоснящихся головок пешек, – но отчетливо чувствовал, что тот или другой воображаемый квадрат занят определенной сосредоточенной силой, так что движение фигуры представлялось ему, как разряд, как удар, как молния, – и все шахматное поле трепетало от напряжения, и над этим напряжением он властвовал, тут собирая, там освобождая электрическую силу...». Мечта о мировой шахматной короне становится целью жизни Алехина. В те годы чемпионом мира был легендарный Хосе Рауль Капабланка. Турниры претендентов еще не проводились – соискатель должен был сам послать действующему чемпиону личный вызов, в котором оговаривались гонорарные условия. Условия надменного Капабланки оказались кабальными: претендент был обязан обеспечить призовой фонд в 10 000 долларов, из которых 20% автоматически переходили кубинцу как действующему чемпиону; оставшаяся сумма делилась между победителем и проигравшим в соотношении 60 к 40. К тому же русскому «выпадала честь» оплатить и прочие расходы, связанные с проведением матча. Алехину с большим трудом удалось собрать нужные деньги, а в 1927 году правительство Аргентины сочло поединок двух гениев делом престижным и помогло в организации противостояния. Капабланка в то время слыл непобедимым. Но Алехин верил в себя. Перед матчем русский гроссмейстер заявил: «Я не представляю себе, как смогу выиграть шесть партий у Капабланки, но еще меньше представляю, как Капабланка сумеет выиграть шесть партий у меня!». В победу Алехина мало кто верил, но произошла сенсация: 6:3 – таким был итог изнурительного матча. Алехина провозгласили шахматным гением, который вывел на небывалую высоту теоретическую подготовку к партиям, придумывал новые дебюты и прославился своей атакующей манерой игры. Русская эмиграция ликовала. Писатель-эмигрант Борис Зайцев восторженно писал: «Нынешнее хмурое утро окрасилось для нас Вашей победой. Ура!
Дай Вам Бог сил, здоровья, Вашему искусству – процветания». Но триумф обернулся проблемами. Газеты растиражировали слова, будто бы сказанные Алехиным: «Миф о непобедимости большевиков развеется, как развеялся миф о непобедимости Капабланки». Он всегда старался воздерживаться от политических заявлений, а потому, скорее всего, эту роковую фразу ему приписали. Тем не менее реакция в Москве оказалась гневной. В журнале «Шахматный вестник» появилась разгромная статья главы Верховного трибунала СССР Николая Крыленко: «После речи Алехина в Русском клубе с гражданином Алехиным у нас все покончено — он наш враг, и только как врага мы отныне должны его трактовать». На родину чемпион мира вернуться уже не мог. Но годы шли, шахматы в СССР становились все более популярными, разгорелась настоящая шахматная горячка. Набирали силу молодые мастера, в первую очередь – Михаил Ботвинник. Алехин радовался успехам отечественной шахматной школы и все-таки надеялся вернуться в Россию. В 1935-м году чемпион мира направил на родину письмо: «Не только как долголетний шахматный работник, но и как человек, понявший громадное значение того, что достигнуто в СССР во всех областях культурной жизни, шлю искренний привет шахматистам СССР по случаю 18-й годовщины Октябрьской революции. Алехин». Послание хотели опубликовать с ядовитым комментарием, но по распоряжению Сталина оставили только алехинский текст и опубликовали его в «Известиях». Казалось, опала заканчивается. Но вскоре грянула Вторая мировая война. Алехин находился в Аргентине, где шла шахматная Олимпиада, и призвал к бойкоту немецкой команды. Как капитан сборной Франции он отказался играть со сборной Германии, и вся команда последовала его примеру. В 1940-м Алехин вступил добровольцем во французскую армию и служил переводчиком, а после окончания боевых действий против Германии поселился на юге оккупированной немцами страны. Во Франции Алехин оказался вместе с женой, американкой еврейского происхождения Грейс Висхард. Гроссмейстеру намекнули, что если он не станет выступать, то у Грейс будут проблемы. А что это в то время могло означать, нетрудно было догадаться. Алехин пришлось выступать на турнирах под флагом со свастикой, играть с немецкими офицерами, давать уроки шахматного мастерства генерал-губернатору Польши Гансу Франку. Весной 1941-го в газете «Паризер цайтунг» вышла статья под названием «Еврейские и арийские шахматы». Алехину снова не повезло. Редакторы в угоду оккупантам исказили его слова, превратив осторожного шахматиста в фанатичного «шах-фюрера». В результате после краха Третьего рейха европейские шахматисты обвинили Алехина в коллаборационизме и объявили ему бойкот.
Он пытался вернуться на мировую шахматную орбиту, но все попытки жёстко пресекались его коллегами. Великому шахматисту пришлось обосноваться в Португалии, в тихом Эшториле. По родине он тосковал острее, чем прежде, но путь в Советский Союз был закрыт. Однако в феврале 1946-го в английском посольстве ему неожиданно передали письмо из СССР от Михаила Ботвинника: «Я сожалею, что война помешала нашему матчу в 1939 году. Я вновь вызываю Вас на матч за мировое первенство. Если Вы согласны, я жду вашего ответа, в котором прошу Вас указать Ваше мнение о времени и месте матча». Ясно, что в те времена сам Ботвинник написать такое письмо эмигранту за границу никак не мог – это было специальное решение советских властей. 23 марта ФИДЕ дала согласие на сенсационный матч, но уже на следующий день стало известно, что Алехин неожиданно скончался. Его прах позднее перевезли в Париж, где похоронили на русском кладбище с надписью на могиле: «Александр Алехин – гений шахмат России и Франции». Он стал единственным чемпионом мира, умершим непобежденным. В эмигрантских кругах были убеждены, что чемпион мира стал жертвой агентов НКВД. Любопытно, что в те годы председателем Всесоюзной шахматной секции был полковник НКВД Борис Вайнштейн, который люто ненавидел «белогвардейца» Алехина.
Алехина нашли мертвым в гостинице «Парк-Отель» городка Эшторил близ Лиссабона. В его номере на столе оставалась посуда, свидетельствовавшая, что он с кем-то ужинал. В газетах появился посмертный снимок великого шахматиста. Он сидит мертвый в кресле, почему-то в пальто, а рядом – шахматная доска с расставленными фигурами – до последней минуты мастер думал о любимой игре... Согласно официальной версии, чемпион мира задохнулся, якобы подавившись куском мяса во время еды. Однако тут же появились и другие версии смерти. Почему он ужинал, не снимая пальто? Если он ел, то почему тарелки пусты? Не постановочное ли вообще это фото? Сын Алехина от первой супруги склонялся к версии убийства отца. Врачи, которые делали вскрытие, впоследствии признались, что написали то, что им диктовали, а на самом деле Алехин был убит накануне того дня, когда было обнаружено его тело. Правда, один из врачей говорил об огнестрельном ранении, а другой – об отравлении. Известно также, что португальский католический священник отказался участвовать в погребении Алехина, так как на лице усопшего были явственно заметны следы насильственной смерти. Не верил в официальную версию и Михаил Ботвинник. В статье, посвященной столетию Алехина «Гений остается человеком», опубликованной в журнале «64 – Шахматное обозрение», Ботвинник писал: «Был слух, что он умер на улице. Лет 15 назад Б. Подцероб прислал мне статью из одного немецкого журнала – там сообщалось, что португальская полиция предполагала, что чемпион отравился. Но если это так, зачем после того, как он принял яд, надо было ужинать или гулять?». В 2009 году в одной из русскоязычных газет Чикаго была опубликована сенсационная статья некоего Бориса Смоленского. Он сообщил, что сотрудник ресторана в Эшториле, где ужинал Алехин, будто бы признался перед смертью своим родственникам, что в марте 1946 года получил от двух людей, говоривших с сильным иностранным акцентом, большую сумму денег за то, что подсыпал в еду шахматиста какой-то порошок. Что же произошло на самом деле в далекой Португалии? Увы, тайна смерти великого шахматиста, наверное, так никогда и не будет раскрыта. Версия о причастности к ней «коварного НКВД», как мы уже писали, не выдерживает критики. Впрочем, есть и еще одна версия его гибели. Будто бы к смерти Алехина причастны американские спецслужбы. В США опасались, что выиграет Ботвинник, и мировая шахматная корона уплывет в СССР, с которым тогда уже разгоралась холодная война. Источник:
Тэги: |
|