Кузнечных дел великий мастер

Туристы увозили с берегов Байкала кованные изделия Виктора Сливки в качестве сувениров не одно десятилетие. Это были колокольчики, подсвечники, ключи, которые кузнецы куют в придачу к счастью. Мастер и тогда не повторялся – но сейчас он занят исключительно творческими работами, источником вдохновения для всех, кто с ними соприкоснулся.

Виктор Сливка мечтает о создании Кузнечной галереи, которую могли бы посещать жители и гости Иркутской области. Своё ремесло и одновременно искусство он считает делом перспективным. В старшем сыне Антоне, уехавшем в Санкт-Петербург, отец видит большого мастера, у которого можно поучиться самому. Антон работает в лаборатории-мастерской Николая Табачкова, более всего мыслителя по металлу, чем просто кузнеца. И это очень редкое качество, которым обладает и сам Виктор Сливка – все увиденные образы мысленно переводить в металл и затем воплощать в этом материале.

Это качество передалось и младшему сыну Виктора Сливки – Павлу. Он ещё и хороший организатор кузнечного дела. Кузнице 19 лет исполнилось в мае 2020 года. За это время через неё прошло около ста человек, пробовавших свои силы возле молота и наковальни. В кузнице Виктора Сливки не только его сыновья, но и всякий пожелавший мог получить серьёзную школу, какую прошёл когда-то и сам кузнечных дел мастер. Произведения его сначала рождаются мысленно. Затем на бумаге делается эскиз.

За спиной Виктора Сливки хорошее художественное образование советской поры. Сначала это была детская художественная школа города Темиртау в Казахстане, о которой рассказал мальчику школьный учитель. Жил он тогда в интернате – мама одна была, посменно работала. Восемь интернатских лет, по воспоминаниям мастера, – светлое было время. Детей четыре раза кормили, одежду выдавали. Летнюю, осенне-весеннюю, зимнюю. В комнатках по два ученика жили.

Отец и дедушка у Виктора Сливки тоже были кузнецами, но в родных местах – деревне Новосёловка Гуляйпольского района Украины – мальчик был лишь два раза у бабушки, лет в семь-восемь. К металлу его потянуло рано. На окраине Темиртау, казахстанской Магнитки, были свалки мощного металлургического завода. Виктор приносил оттуда домой железки. Мама упрекала: «Ну, что ты их принёс?» – «Они же красивые». Первое, что сам изготовил из металла – это была чеканка. Тогда вся страна чеканила – от водителя до министра.

В ДХШ бесплатно организовывали пленэрные выезды на природу. Темиртау в степном районе, а выезжали в красивый сосновый свежий лес. Жили в палатках. Единственное, что брали с собой ученики – одежду. Краски, кисти, этюдники – выдавали. Чудесная поездка занимала десять-двенадцать дней.

После службы в армии Виктор Сливка поступил в Уральское училище прикладного искусства на отделение по обработке металла, что в Нижнем Тагиле. Первый год по программе было кузнечное ремесло. Второй год – литьё, третий – чеканка. Затем были ювелирное дело и металлопластика. Дипломная работа Виктора Сливки – полутораметровая чеканка «Сын и отец Черепановы», в процессе её изготовления студент ходил в музей, изучал документы.

Уже перед защитой диплома он получил предложение поехать в закрытый город Златоуст­36. Там организовывалась художественная мастерская, набирался коллектив. Виктору Сливке было почти 26, он поставил приглашающей стороне условием двухкомнатную квартиру, чтобы перевезти маму из Темиртау. В течение года квартиру пообещали дать. Предоставили замечательную мастерскую с залом монументальных работ. Условия были тоже замечательные. Работы в достатке. Снабжение – не сравнить с тем, что было за пределами закрытого города. Но – ни одного гостя не пригласить. И это давило психологически.

И из этих условий Виктора Сливку сманили в Сибирь – в город Краснокаменск Читинской области. Сначала он поехал туда на разведку. «Видишь поляна, – ему говорят, – здесь будет мастерская». Это было в 1978 году, спустя два года после окончания им училища. На поляну были нагнаны солдатики, за полгода они построили мастерскую. Появился руководитель, Виктора Сливку назначили главным художником. Вдвоём они поехали сначала в Москву, в Строгановку, потом в Ленинград в ВХПУ им. Мухиной с разрешением на пять мастеров. В Краснокаменск приехали резчик по дереву, гобеленщики, керамистов двое, художник по металлу из Строгановки.

Сейчас Виктор Сливка мечтает возвратиться к классической чеканке по холодному металлу. В этой технике была его первая после училища самостоятельная работа на пушкинскую тему. Лет прошло много, но он ощущает свежесть воспоминания и подытоживает: «Не растаял ещё во мне студент, не испарился».

Прежде, чем он пришёл к ковке, вынужденных занятий, вроде агитационных плакатов, и увлечений – резьбы по гипсу и дереву – у него было много. Делал большие витражи, увлекался гобеленом и макраме. Познавал новый материал – и уже влекло к другому. Он замечал за собой некое непостоянство и любознательность и то, что стержень у него был. Его стержень-позвоночник – это металл.

Его сыновья ощутили это интуитивно. Виктор Сливка рассказывает: «Я ни Антона, ни Павла не тащил: «Пойдем-ка, ну-ка давайте, вот смотрите» – нет. Они сами приходили в мастерскую – детьми ещё. Всегда рядышком: тюк-тюк то и это. Кололи уголь в дробилке. Булыжники угля они превращали в орешек. У нас, у кузнецов, так называется размер угля – «орешек». И вот они, все чумазые, мне помогали. И я ни разу не замахнулся и не сказал: «Ну это что такое?!». И сейчас мне совершенно не стыдно, и я слышу от тех, кого судьба с ними сводит в их кузнечном деле: «Ребята у тебя – класс!».

Виктор Сливка десять лет прожил с семьёй на берегу Тихого океана. Один знакомый его, Сергей, сделал на возвышенности кузенку два на два метра с хорошим оснащением. И предложил Виктору Сливке, оставшемуся без работы в начале 1990­х, совместно в ней ковать. Это оказалось судьбоносно: с того дня, как Виктор Александрович пришёл к Сергею, он ничем более, кроме кузнечного дела, не занимался.

И теперь в его мастерской – целый музей образцов, сделанных за тридцатилетие. Он показывает: «Был заказ на лавочку – я решил сделать две, вторую оставил для себя. Кольчуги – это не я исполнил. У нас лет семнадцать назад работал юноша, оружейник внутри. Он всё время говорил про мечи, щиты, копья, шлемы и кольчуги. И вот сплёл кольчугу и принёс нам показать. Я был в восхищении и ляпнул: «Ты продашь её мне?». Он назвал цену. Я не склонен к торгам, купил. Потом юноша принёс кольчужный капюшон. Павел и Антон загорелись: «Тоже плести хотим». Вот эти полоски – насколько хватило у них терпения – немалый труд.

А вот мечи мои: я восемь-десять их за жизнь отковал. Они декоративные, я не затачиваю их, потому что у меня нет лицензии на изготовление оружия. Когда приходят школьные экскурсии, то мальчики надевают кольчугу, берут меч, щит – несколько минут они воины».

Как кузнец Виктор Сливка развивался спонтанно, от темы к теме. Он показывает: «Я увидел в интернете, как один иностранец сделал из уголка подсвечник. И началось. Это «тесто» я начал мять. Потом слепил форму, обжарил. Получил некий «вкусный пирог». Изготовил из уголков семнадцать подсвечников. А потом Павел принёс швеллер, и я стал мять швеллер. Узнаваем ли я, как мастер? Это только сторонние люди могут сказать».

Ежегодно Виктор Сливка бывает на кузнечных фестивалях и в Центральном доме художника, изучая произведения мастеров. Он считает, многое повидав, что его собственные работы отличает чувство юмора.

Побывал он как-то на международном кузнечном фестивале в Чехии, куда приехало свыше 800 мастеров со всего мира. Они привезли тысячи работ, выставленных затем в замке, где есть и постоянно действующая выставка.

«Первое, что видишь, – рассказывает кузнец, – что-то колючее, стремительное, поражающее, всякие скелеты, черепа, звери неизвестной породы с острыми зубами, большими когтями. Меня это удивило: столько труда – зачем – на эту гадость, на это зло? Я отметил тогда, что в техническом мастерстве европейцы потрясающие виртуозы. У нас в советское время кузнечное дело было в загоне, а у них это жило всегда. Но что они изображают – это я не приемлю».

Виктор Сливка считает, что большинству кузнечных мастеров из России не хватает времени на выражение себя. И замечает, что их мастерство мало востребовано: «Спеть свою песню? Кому? Да жаворонку я пою! Её услышит жаворонок. Или ромашка. И больше никто. И на эту песню нет времени. Просто катастрофически нет.

Свой фестивальный путь я начинал полностью за свои средства, на интересе. Когда я уже вошёл в когорту известных, меня стали приглашать, лет шесть уже оплачивают дорогу и проживание».

Поездки Виктора Сливки способствовали тому, что в Московии растворились шестьдесят с лишним его работ. Ежегодно в ноябре на ВДНХ проходит «Арт-металл» – Всероссийский фестиваль кузнечного искусства и художественной обработки металла. В прошлом году морские коньки, исполненные ангарским кузнецом, получили серебряные медали ВДНХ.

Большой интерес вызывает тот факт, что в Тальцах Виктор Александрович Сливка учил ковать президента страны. Ковка была назначена на пять вечера. Было по-летнему тепло, хорошо. Кузнецы подготовили пять огней. «Прибыло очень много охраны. Нас всех, плясунов, певцов, мастеров, сотрудников «Тальцов» была одна десятая. Я уже засобирался домой около одиннадцати вечера. Это заметил один из спецсотрудников: «Потерпите, президент скоро будет». Он приехал полпервого ночи. Вышли с ним Шойгу, Иванов и другие. Я придумал выковать байкальскую рыбку, а Владимир Владимирович должен был постучать по заклёпкам. Шойгу от ковки отказался. Встал в сторонке и смотрел на огни. Президент взялся за молот и стал бить по заклёпкам, я ему: «Сильнее бейте! Да сильнее, в конце концов!». Я не сдержался и повысил голос. Послушался. Бил уже нормально. А меня предупредили до этого: «Ни о чём не говорить. Ни о чём не спрашивать. Если нужно, президент сам с вами заговорит». Он ни о чём не заговорил. Уставший был».

После показа образцов Виктор Сливка демонстрирует свой кабинет. Здесь он слушает музыку, рисует эскизы. На книжной полке редкие альбомы по искусству. Дома у него очень хорошая библиотека, свыше тысячи экземпляров художественной литературы. Интересы его и супруги Натальи совершенно совпадают. Они думают, что это хорошо. «Жена у меня ангарчанка, – продолжает рассказывать Виктор Александрович, – она художник по верхней одежде. В Хабаровске окончила художественно-графический факультет. Затем преподавала в детской художественной школе в Краснокаменске. Потом мы встретились. Мы вырастили троих детей. Я не называл ещё дочь – она тоже художница. Игрушки под старину её и её мужа пользуются большим спросом в Европе. Мы много с женой путешествовали. Мама её была заведующей библиотекой в Ангарске. Это благодаря её влиянию у нас хорошая библиотека. Наташа у меня книгоман. Не помню такого дня, чтобы я полчаса её видел без книги. Она мне многое зачитывает. Тут я много спорю. На меня что действует: я выхожу на улицу – это другой мир. Никак не состыковывается он с внутренним миром».

Виктор Сливка рассказывает о своём лучшем друге, каким был художник Николай Статных. Познакомились они в Листвянке в галерее Пламеневского: «Мы жили шесть лет вместе в Листвянке. У меня о Николае такое замечательное воспоминание! О человеке. О художнике. Как о знатоке литературы и искусства. В последние годы жизни он делал графическую серию к «Коньку-горбунку». Помню, мы говорим о чём-то вечером за ужином, с нами Алексей Пламеневский с супругой Светланой. Затронем какую-нибудь тему. Николай: «А Карамзин по этому поводу сказал…» Цитирует. «А этот поэт написал и сказал вот так…». Боже мой! Как Николай читал Пушкина – актёры отдыхают. Потрясающе читал. Это был уникум. Он не терял эту способность до нашего расставания. Ему семьдесят было, когда ушёл.

В каком же стиле работает кузнец? Манеру его хочется назвать живописной. Настоящие живописцы ценят мазок кисти, у кузнеца Сливки – это след от удара молотом, память о том, что работал он с раскалённым и послушным ему железом. По стилю его работы разные: эти подсвечники близки конструктивизму, эти букеты цветов – барокко. Порой он даже не может объяснить, почему прибегнул к тому или иному стилю. Высокие фонари заставляют вспомнить стихи Александра Блока. Потому что они близки модерну? Фонари нетрудно представить в богемном будуаре – как его украшение.

Виктор Сливка говорит о таком крупном мастере, как Даши Намдаков: «Они живут только творчеством. Таких, как он, крупицы, мастеров мирового значения. Мы, все другие – буревестники».

Почему буревестники? Кузнец и не может быть равнодушным человеком по своей сути, возжигая огонь в горне и покоряя металл своей творческой задаче. Как всякий состоявшийся мастер Виктор Сливка соприкасается с большим и малым кругами жизни. Большой – это приобщённость к мировой художественной культуре, это покровительство первокузнеца Сварога-Гефеста в череде поколений кузнечных дел мастеров. А малый – это отражение всего большого, это вочеловечивание идей и мыслей в материале, после очищения огнём становящихся нужными людям, – это металл, звучащий музыкой.

В свои семьдесят Виктор Сливка ставит перед собой новые творческие задачи – огонь в его горне горит, не уставая.

• Расскажите об этом своим друзьям!