Рассказы о природе

Из книги «Лесной аквариум»

Соболь-насмешник

Рядом с моей зимовьюшкой есть небольшая марь, поросшая болотным багульником, тальником и карликовой березкой – излюбленное местечко кормежки зайцев. Хозяином зимовья это, разумеется, замечено, выводы сделаны. Насторожил ловушки. Поймал раз, поймал два… Дело пошло.

И вот снова иду проверять насторожку.

Уже издали вижу что-то неладное. Кто-то здесь побывал раньше меня. На снегу кровь, все истоптано лапами. От зайца, попавшего в ловушку, осталась ушастая голова да передние ноги, остальное съедено. Кому такое понравится? Кто хулиганит в моей вотчине?

А-а, вот оно что – соболь! По следам вижу, точно он. Украл чужую добычу, да еще и напакостил. Зайца выпотрошил, требуху раскидал как попало, а самое вкусное, печенку и сердце, слопал. Даже «спасибо» не сказал. Ну погоди, шельма! Изловлю тебя, ох изловлю. Поставлю капкан, и – попадешься. Как миленький попадешься! Шапку из тебя сошьем.

Жена попиливает, что нет у нее собольей шапки. У других, говорит, сразу по шапке издали видать, что муж охотник, а твоя все в вязаной ходит. Какой ты после этого добытчик?

Куда деваться, если правду говорит? Соболь – король пушного промысла. Добыть самого короля всегда почетно. Сам себя зауважаешь.

К следам соболя, четким и красивым, давно присматриваюсь. Говорят, что хитер и умен, что без собаки его не возьмешь. Но мало ли что наговорят? Говорят, что кур доят. Вдруг повезет? Капканы есть, надо только поставить их и все толково продумать.

Зная, что к зайцу соболь обязательно вернется, капкан установил рядом с тем местом. Оставшуюся часть добычи забрал, хватит ему одной требухи, запах от нее еще сильнее. Придет, никуда не денется. Все сделал как надо: приманку подвесил высоко, на тонкой проволоке, с трех сторон загородил ветками. Теперь никак ее не сбить лапой – ни сбоку, ни сверху. Остается только войти в загородку через парадный вход, встать на задние лапы и угодить ими в капкан. Все рассчитано, как в аптеке.

Пролетели дни, а мне «уж замуж невтерпеж», как филологи говорят. Бегу на лыжах, спешу. Приходил ли соболь? Страшно интересно!

Аж запыхался, пока добежал. Вижу – да, соболь приходил. В полуметре от приманки потоптался и – ни-ни! А в чем дело? Капкан аккуратно прикрыт снегом, ничуть не просвечивает. Догадался, что ли?

Нет, скорее всего, не соблазнился приманкой. Подошел, принюхался – требуха. Поду-умаешь… Несолидно для их королевского величества.

Этот вариант предвиделся. Не зря прихватил с собой заячью голову! Ее подвешиваю рядом с требухой. Ассортимент улучшен, теперь клиент должен быть доволен.

Выждав, снова иду с бьющимся сердцем. Кардиограмму лучше не показывать – ни одна медкомиссия не пропустит. И что же?

А вот что: на птичий шажок подходил соболь и совсем нехорошо покуражился над охотником. Помочился точно на капкан, отчего желтое пятнышко расплылось по снегу. Приманку даже не тронул.

Ах-ты, шкодливый кот! Ну надо же до такого додуматься… Объегорил опять. Где-то что-то углядел.

Все передумал и ошибку нашел. Чуждые для леса запахи. Снял капкан и целый час вываривал его вместе с пихтовой хвоей. Отдельно протер пихтовой лапкой все детали. Затем переоделся в стираные, еще не ношеные штаны и куртку сменил. Капкан насторожил на прежнем месте, а перед этим руки вымыл снеговой водой и той же лапкой обтер.

Проверять иду с энтузиазмом, не угасшим пока, но в голове поселились сомнения. Коготками скребут. Что на этот раз приготовил коварный котяра? Прорыл туннель под капканом? Или «фигу» на снегу нарисовал? Оказалось, еще хуже. Разгадав мою возню, он снова натоптал вокруг, возле ловушки снег зажелтил, но этого было мало, и он добавил сюда свою черную какашку. Дескать, вот тебе «фигушка» с запахом. Вынести такого надругательства уже никак нельзя. Капкан снял, при ловле крыс пригодится, а опыты по добыче соболей на этом прекратил.

И с женой договорились. Она у меня умница, все понимает. Мы с ней решили, что если шапку из соболя, то только из баргузинского. Этот вправду красивый – с серебристым отливом, черный. Не чета соболю Ангарского кряжа, имеющему более бледный и бурый окрас. А поскольку баргузинский в наших краях не водится, то вопрос снимается сам собой. Можно не суетиться. И вообще собольи шапки выходят из моды.

Сучок

Напоследок закатное солнце брызнуло золотом по верхушкам лиственниц и до утра закатилось за горизонт. В тайге свежо, но совсем не холодно. Пахнет палыми листьями, и что-то возвышенное стучится в душу. Хочется слушать стихи. Вполголоса… Стоит такая тишина, что далеко слышно бегущую мышку.

Как-то само собой все складывается в чудесный осенний вечер, когда так легко дышится, легко шагается по лесной тропе и легко живется. Проблемы остались в городе и кажутся отсюда несущественными. Ты можешь идти в любую сторону, а если сильно захотеть, то и полетишь, куда захочешь, как невесомый паучок летит на своей паутинке – в любой момент втянет ее в себя и опустится на землю, где захочет.

Дела охотничьи тоже радуют. Первого рябчика добыл еще на утренней зорьке, а вот сейчас несу сразу трех – за каких-то два часа успел ухлопать. Четыре штуки! Удачный денек.

Шагаю по лесной дорожке, до палатки остается где-то с полкилометра. Сквозь кусты вижу большую поляну, это чей-то покос. До деревни Шаманки не близко, километров двадцать, но покос обитаемый. На краю леса виден балаган с кострищем, сметан свежий стог сена. А это что? Непорядок углядел на покосе: обугленный сучок торчит из травы.

Иду себе дальше, в мыслях рисую, как проходит коса широким взмахом – вжик-вжик! И вдруг – бряк! – натыкается на головешку. Никуда не годится. И не может такого быть вообще. Перед покосом хозяин обязательно пройдет, везде посмотрит и уберет все сухие ветки, что нападали после ветров. Куча хвороста набирается за год. Не мог хозяин не заметить головешку, вызывающе торчащую из травы.

А если это и не головешка вовсе? Вдруг глухарь? Кормится в подросшем жнивье, выставил голову на угольно-черной шее и посмеивается над моей победной походкой. А вот вернусь сейчас! Что тогда запоешь?

Включаю плавное торможение и стою в некотором замешательстве. Голос, предлагающий вернуться и проверить догадку, – он как-то не вполне убедительно звучит. Даже совсем притих. Не уверен в себе. Зато набирает обороты другой голос, советующий не возвращаться, но идти вперед к сытному ужину. Что ж, знаем – сестрица-лень может красиво говорить.

Не послушал сестрицу, возвращаюсь. Ведет за руку капелька надежды, приправленная азартом. Гарантии, конечно, нет, что глухарь на прежнем месте меня дожидается. Глухарь не обязательно реальный, не возникший в воображении. Это может быть и ворон, издали не сразу различишь. И черный сучок совсем не исключается. Или головешка. Но – вперед, вперед!

Подходя к покосу, пригибаюсь к земле, прячусь за кустами. Вот уже скоро… Честное слово, не хотелось бы вернуться, подкрасться и увидеть сучок. Готов пожертвовать рябчиком, чтобы черный сучок не торчал на прежнем месте. Пусть уходит.

Все, голову можно поднять. Глазами обстреливаю поляну и не вижу сучка. Исчез! Значит, все-таки глухарь. Теперь готов отдать всех трех рябчиков, чтобы он объявился на поляне. И желательно поближе, тогда не промахнусь. Патрон заряжен картечью, можно бить с упора.

Стою не шевелясь, жду минуту, две, три… Да здравствует терпение! Выждал – черная головешка поднимается над травой. Да, это голова глухаря. Она почти сразу прячется, но теперь неважно, дело за мной. Что ж, готов! Ствол поднят на уровень глаз, лежит в развилке, курок взведен. И сам напружинился, как лев перед прыжком. Слышу, как прыгает сердчишко… Он сейчас снова покажется и… Удар! Отдача бьет в плечо, удача бьет в голову. Глухарь мой! А вы говорите – сучок.

Яблоки

Если верить календарю, то сегодня еще только 21 сентября. Но верить приходится глазам – они видят явное неуважение к установленным нормам и правилам. Снегу столько сегодня нападало, что вот-вот ботинком зачерпнешь. Арктический холод прорвался к нам ночью, решив напомнить, что Восточная Сибирь не Западная Европа.

После выходных дней мы с группой возвращаемся из похода и с трудом узнаем знакомые места. Идем будто бы по расчищенной тропе, но то и дело приходится обходить, перешагивать поваленные бурей деревья. Тропа усеяна обрывками коры, хвоей, шишками и обломками веток.

Но не все так плохо. Скоро тропа уходит из старых сосняков и вбегает в осиновую рощу, где светлей и кажется просторней. И уж точно веселей. Ветер здесь тоже покуражился, но деревья пощадил, не покалечил. Он лишь раздел рощу донага, ни лоскутка не оставил, а листья раскидал по снегу. Так густо раскидал, что идущие впереди остановились в нерешительности. Остановила красота, какой нигде не встретишь, – как можно ногами?

– Ой, яблоки! Смотрите, сколько яблок! – крикнула одна из девушек.

И было похоже на правду. Большие круглые листья смотрятся на чистом снегу, как яблоки на скатерти. Красные, желтые, оранжевые, с прожилками и полосками, румяные и недозрелые зеленые – какие хочешь. Как по команде, все заулыбались: славное утро, славное угощение и славное настроение.

Смородиновый чай

Сидеть за электросамоваром да чаи гонять – дело хорошее. Но все же лучше чай таежный, из побегов или листьев черной смородины. Только черной! Красная кислица в такой чай не годится, не дает ни навару, ни духу, хотя кусты внешне похожи.

Черная – это да! Ее по запаху и отличить легче легкого, если не разберешь. Бывает так, что только в потемках от рыбалки оторвешься, когда уж совсем поплавок не видать, и бегом к костру, уху соображать. Но какая уха без доброго чая? Неправильная, костями поперхнешься.

Остается идти по ручью и на ощупь кустики искать. Идешь, в темноте запинаешься, пробуешь пальцами листья, разминаешь, пока не наткнешься – вот она, душистая! Кипяток заваришь целой горстью, и от аромата расплывешься в улыбке. Чай бывает цветов осени: зеленый, желтый, даже оранжевый. В такой и сахар не хочется класть, портить напиток.

А все-таки самый-то чай будет зимой, ближе к концу, когда мороз еще крепок, а снег уплотнился, осел. По знакомым приметам найдешь белый бугорок, где зимует куст, ладонями подрежешь макушку сугроба. Теперь осторожно подними искрящуюся шапку и вдыхай духовитый настой полной грудью. Его там немного, всего-то на один вдох-глоток, зато какой! Настоящий лесной бальзам зимней выдержки.

Между ветками пустота – здесь настаивался бальзам. Серые стебли с розовыми почками – они, как в сказочном ледяном царстве, густо усыпаны крупными кристаллами. Кажется, тронь веточку – и тихо зазвенят… К зимовью бережно несу пучок молодых побегов с набухающими почками – именно в них собралось лучшее из того, чем богата земля.

Котелок, словно камчатский вулкан, окутан клубами пара. Даже не видать – кипит вода или нет? Мороз прижимает. Но вот налита кружка, чай разносит тепло по всему телу, и близким видится солнечное лето. Снова рыбалка, снова ягоды, грибы, снова охота – все у нас впереди!

• Расскажите об этом своим друзьям!