Окно в природу

Рассказы о природе Владислава Огаркова.

Жилое место

Рябчишка обвёл вокруг пальца охотника. Закружил, запутал, бросил меня в незнакомом месте, а сам удрал. Вижу подходящую сушину, чтобы присесть и отдышаться, но остановился, смотрю в недоумении. Озадачило, что конец бревна зарублен «в лапу». Этим способом плотники скрепляют углы, когда строят бревенчатый дом.

Но вокруг стоит лес, никаких домов нет и быть не может. Ближайшая деревня в десятке километров. Кто здесь плотничал? Зачем?

Отдышался, получше осмотрелся, соображаю – отличное место для постройки охотничьей избушки. По всему склону тянется раздольный сосновый бор, есть из чего строить, а дров до конца жизни хватит. И вода, конечно, есть. Вот она, рядом, журчит по распадку.

Замеченное мной бревёшко торчит из завала, скрытого под зарослями кустов и рыжего мха. Это, пожалуй, и есть то, что осталось от стоявшего здесь зимовья. Смотрю уже другими глазами на пригорок, где стою. Это не просто часть леса, это одухотворённое человеком место.

В промысловый сезон охотник обитал здесь подолгу, неделями и месяцами. Практически один. Поговорить он мог только с собаками или с самим собой. О многом можно вспомнить, поразмыслить и помечтать в тягучие зимние вечера, когда за окошком в лунном свете искрится холодный лес. Или волком воет вьюга в печной трубе… Возможно, что душа его до сих пор здесь и сейчас ревниво поглядывает на меня сверху. Например, из кроны этой старой сосны с двойной верхушкой.

Должно быть, в ложбинке, сбегающей вниз, есть тропа к ручью. Не видно, совсем заросла. А кострище, скорее всего, было здесь, против входа в избушку. Ну-ка, проверим. Носком сапога сгрёб мох в сторону, и там действительно оказались остатки чёрных угольков. Это интересно!

Подгоняемый азартом первооткрывателя, нашёл ещё кормушку для собак – неплохо сохранившееся корытце, вытесанное из осины. В другом месте что-то хрустнуло под подошвой. Керосиновая лампа! Без стеклянной колбы, конечно, и без фитиля.

Убрав пару брёвен из завала, увидел печку. Оказалось, что сделали её без единого сварочного шва – удивительно! Сегодня такой уже не встретишь. Дверца, боковины, патрубок – всё сработано горячим кузнечным зажимом, почти забытым сейчас. Кого уговоришь на такое канительное дело?

Стараюсь посчитать, и выходит, что охотник промышлял здесь более шестидесяти лет назад. Потом остарел… И вот стоит другой охотник, не без труда узнавший жилое место. Но и этот не вечен. Время идёт, ни на кого не оглядываясь. Когда-то придут сюда и третий, и четвёртый – вряд ли у них шевельнётся догадка. Под слоем мха, хвои и опавших листьев скроются навсегда осиновое корытце, коптилка и печка кузнечной работы. Всё растворится в земле, всё уйдёт в небытие. Тайга умеет хранить свои тайны.

Нодья

Что это или кто это? Кто угадает с первого раза? Нет, не музыкальный инструмент. Не имя прекрасной незнакомки и не остров в Тихом океане. И нет, увы, этого слова (ударение на последней букве) в словаре русского языка. А это всего-навсего костёр. Не совсем обычный, но хорошо знакомый каждому таёжнику. Придуман для обогрева в долгие зимние ночи.

Сначала идёт обычный костёр. А потом на жаркие угли наваливают два или три сосновых бревна. Можно и лиственницу, но лучше не надо, если нет желания остаться в одних трусах. Горит она жарче и дольше сосны, но стреляет искрами. Стреляет всю ночь и, что самое неприятное, без предупреждения.

Укладка брёвен – дело тонкое. Опуская тонкости дела, перейдём сразу к конечным результатам и возьмём смелость утверждать, что нодья способна согреть практически в любой мороз. Мы с приятелем ночевали при минус 36 и ничего, остались с уцелевшими носами. Не скажу, что хорошо выспались, но поднялись бодренькими, без будильника, стали на лыжи и – вперёд!

Для хорошей ночёвки придётся потрудиться на совесть, независимо от того, есть она или потеряна давно. Для начала вырыть в снегу малометражную квартирку, квадратов на шесть. Без удобств, зато с настоящим очагом в стиле «ретро». Вместо потолка будут звёзды над головой, что тоже неплохо.

Снег расчищен до самой земли, чтобы передвигаться, не погружая ноги в холодную сырую кашу. Готова лежанка из жердей или нетолстых бревёшек – тут всё по запросам квартиросъёмщика. Сразу за лежанкой поставлена наклонная стенка, тоже из жердей, покрытая плёнкой, корой или хотя бы лапником. Она символически защитит наши чувствительные органы от холода «с улицы», но она же по-настоящему будет отражать тепло нодьи.

Остаётся самая весёлая, самая непыльная работёнка – добыть брёвна для нодьи. То есть найти и свалить сушину, разрубить на части и перенести на место. Идти на лыжах да с бревном в обнимку – это как-то не очень. Лучше вброд, по глубокому снегу. А там, под ним, всякие милые неожиданности случаются. Валёжины. Сучья. Ямы. Ка-ак ухнешь! Так и пукнешь. Бывает.

И вот горит нодья. В глубокой снежной яме открыт филиал славного города Ташкента. Можно даже снять шапку, скинуть рукавицы, рукавом утереть запотевший лоб. В такие часы, когда дела позади, приятно сидеть с кружкой чая и смотреть в огонь, слушать, что шепчет пламя.

Шляпу, признаюсь, не ношу. Но непременно снял бы её перед тем, кто придумал этот умный костёр. Просто, надёжно и хорошо, как всё великое.

Мышки-норушки

Помнится, как строгие тёти в белых халатах учили нас, что мыши – вредители, разносчики, паразиты и всё такое прочее. Но не идут эти слова к лесной мышке, неутомимой труженице. И вспомним, кстати, что лишнего в природе нет. Ну совсем ничего нет. Убери мышку из леса – беда будет соболю, колонку, горностаю и ещё доброму десятку зверей, птиц, для которых это главная добыча в голодный зимний день. Серые зверушки живут по всей тайге, вполне безобидны, иногда даже забавны.

Как-то раз ночевал в охотничьей избушке, проснулся поздно. В разрисованное морозом оконце бьёт, словно прожектор, яркий луч январского солнца.

Зимовье за ночь заметно выстыло, но в спальном мешке ещё тепло. Просто лежу, совсем не хочется вылезать. И тут слышу шорох. Повёл глазами – мышка. Пробежала по полу, на нары вскарабкалась. Или не знает человека, или мало с ним знакома. Что ж, лежу не шевелясь, одними глазами вожу туда-сюда. И вот вижу – нырнула ко мне в спальник. Там тепло, но пожевать ничего нельзя. Побегала по ногам, по животу и выбралась наружу. Бархатной шёрсткой щекотнула по щеке, потом по уху… И приспичило ей пролезть под шеей на другую сторону, хотя могла бы просто обогнуть голову, не такая она большая, как мышке могло показаться.

И возникла неразрешимая проблема – никак не пролезть, потому что голова плотно прижата к пихтовым веткам. Упрямая зверушка упорно втирается под шею, почти пролезла уже… Стыдно признаться, но щекотки с детства боюсь, совсем не выношу. Не выдержал, короче, вырвался смешок, повернулся набок. Зверушка в ужасе пискнула, пулей чиркнула по затылку, а в зимовье снова застыла тишина.

А ещё было такое. Зимой сварил на костре вермишель. Слил лишнюю воду в снег, получилась воронка, а туда вместе с водой улизнула частичка варева. Выхожу из зимовья после обеда, иду к кострищу с порожним котелком и вижу, что происходят драматические события. По краю воронки с пронзительным писком носятся две мышки, едва не заламывая лапки в отчаянье, но там уже сидит третья и не просто сидит, а поедает всё подчистую. Она делает угрожающие выпады вверх и не имеет ни малейшего желания делиться с ближними. Вкусные жгутики исчезают на глазах, и что теперь делать? А вот что – драма уладилась горстью сухой вермишели.

Есть один деликатный момент – в зимовье не просто сохранить крупы, сухари и прочие сыпучие продукты. Мышки, бурундуки и другие зверушки обнаружат их тут же, прогрызут везде дыры и растащат всё до вашего прихода. Поэтому продукты в зимовьях не лежат на полках, они подвешиваются под потолочной балкой. Невелика хитрость, но действует безотказно.

• Расскажите об этом своим друзьям!