Манул (Рассказ)

Человек культурен настолько, насколько он способен понять кошку. Бернард Шоу

Читинская область хоть и находится еще восточнее Восточной Сибири, но и к Дальнему Востоку ее не отнесешь. Евгений Пасынков исходил ее вдоль и поперек в составе геолого-разведочной партии. Жили геологи в передвижных вагончиках, бурили породу с передвижных установок, и их жизнь была передвижная, непоседливая, которая, однако, вполне устраивала молодого романтика, как и зарплата. Местность обычная, леса да перелески, степи да снега, под которыми сновали мелкие зверьки, бурундуки, суслики и полевые мыши. Встречались хомяки, искусные копанцы подземных ходов. А тут еще стали замечать кошачьи следы. Рысь? Но для нее следы недостаточно крупные. Неужто кошка? Как она могла здесь оказаться, если ни одной деревушки окрест?

Разгадка наступила, когда в петле, поставленной на зайца, оказался кот, крупный, на толстых коротких лапах, темно-бурый, еще и с пятнами под леопарда. Шерсть густая, длинная и жесткая. Уши небольшие, заросшие, а на кончиках короткие черные кисточки. Красавец! В глазах красавца – дикая злоба и готовность постоять за себя. С приближением двуногих врагов кот грозно шипел, но как-то по-особому, издавая глухие звуки не горлом, а откуда-то из утробы. Вот это экземпляр! К такому на мякине не подъедешь. Евгений заявил дружкам-приятелям, что кота заберет себе и с окончанием вахты увезет в Черемхово, шахтерский городок Иркутской области, в дом, доставшийся ему от деда. Других претендентов на читинского лесного зверя не было.

Группа захвата приступила к операции по изъятию кота из петли, испытав на себе его отменные бойцовские качества. Через несколько минут с их спецовок клочьями свисали лоскутья. По снегу, взрыхленному в схватке, алели пятна крови, пролитой отступившими захватчиками. Раненые пошли на перевязку и за подручными средствами отлова драчливого кота, за которым осталось поле боя. Остался и Евгений, вступивший с драчуном в мирные переговоры. Он уговаривал пленника подружиться и убеждал, что в черемховском доме его ждет сытая жизнь, теплый кров и полная свобода передвижения. Там и лес неподалеку, куда можно уйти в любое время, коль захочется. В ответ раздавалось шипение, уже не столь агрессивное.

Беседу прервала прибывшая с перевязки группа подручников. На кота набросили телогрейку, прижали в сугробе, срезали удавку и охапкой в четыре руки принесли запеленатое приобретение в вагончик. Лесной житель шмыгнул в дальний угол под нары, где ему дали время прийти в себя от стресса и понять, что здесь ему ничто не угрожает. И то хватило бедняге переживаний. Сначала удавка накрест туловища, потом борьба с тремя бугаями и вот прокуренная каморка, полная незнакомых запахов, один противнее другого. К ночи дикого кота попотчевали отменной улан-удэнской тушенкой и сливками, тогда-то он и присмирел.

Через неделю читинский обитатель обживал новое жилище, родовой дом семейства Пасынковых, поставленный еще в довоенную пору. Первое время он днями прятался в подполье, куда из комнаты вела отдушина под русской печью. Выходил оттуда редко, чтобы поесть. Постепенно обвыкся, обратившись в полудомашнего кота, больше оставаясь полудиким. Своего опекуна, знакомого с читинских мест, он выделял из домочадцев, признавал за авторитет и даже играл со старшим приятелем, хотя не для забав был выращен отважный таежный кот. Вместо игры устраивал нападки из засады, а то кидался в атаку, мутузил собрата, не пуская в ход клыки и когти, пока не забывался в азарте игрового боя.

Настала пора, когда хозяева задумались, как назвать нового члена семьи. Затасканные кошачьи имена лесному жителю не подходили, да и какой он был породы? Сошлись к принадлежности нового постояльца к роду манулов. Манул, хищник, обитающий в Забайкалье по сопкам, в кустарниках и в скальных расщелинах. Логово устраивает в мелких пещерах. В горах поднимается до четырех-пяти тысяч метров. Цвет волос охристый, палевый, волоски с белыми кончиками, как бы припорошенные снегом для маскировки. Выдерживает сильные морозы. Грызуны ему основная пища, но может задрать и зайца, и птицу. На коротких и толстых лапах медлителен, но имеет огромные клыки, верхние до трех сантиметров. Много схожего имелось с новым приживальцем, так и назвали его Манулом.

Тем временем узник подполья стал выходить на территорию двора, где в считанные дни ощутил себя хозяином положения. Его можно было видеть на заборах или на крыше в позе древнего сфинкса. За курами следил с интересом, но не трогал, признавая их хозяйскую принадлежность. Двор и огородные наделы были мгновенно зачищены от бродячих котов, кошек и собак. Если кошачье племя в одночасье признало грозную силу Манула, то заносчивым псам приходилось доказывать, кто в околотке хозяин. Из сородичей Манул привечал единственную кошечку, аристократку по манерам и внешности и тоже каштанового окраса, ставшую его избранницей.

Порой на закате солнца, когда небо над горизонтом полыхало алым полотном, а огромный, расплавленный в золото диск медленно опускался за кромку земли, на покатой крыше можно было видеть две кошачьи фигурки. Та, что крупнее, шествовала впереди, за ней не отставала миниатюрная спутница, изящная и утонченная в очертаниях. Они двигались по кромке откоса, две тени волшебного мира. Парочка садилась на уголке крыши, две спины в сторону двора, и две мордочки, ушки на макушках, глядели вслед уходящему дню, навстречу надвигающейся ночи. Когда исчезало дневное светило, силуэты растворялись во тьме.

С утра признанному хозяину слободы хлопот был полон рот. Первым делом крепко отоспаться после ночных гулянок. К полудню он занимал наблюдательный пост на заборе, откуда открывался вид на территорию соседнего двора, поджидая, когда хозяева вынесут еду сторожевой овчарке. То была Найда, способная вогнать в бегство кого угодно, только не Манула. Его и дома кормили вполне сносно, но освободиться от инстинкта добытчика дикий кот не мог, и ничего тут не поделаешь. Он и пошел, не обращая внимания на овчарку, отведать соседское блюдо. Когда Найда, занятая трапезой, в первый раз увидела перед собой кошачью морду, то опешила от неожиданности. Что за косматое чудо? Еще и норовит залезть в котелок! Ну и нахал! Найда ринулась на незваного гостя, но тот мелькнул встречным курсом перед ее ошалевшими глазами и уже рвал за шею, уши и загривок одновременно!

Спасение только в собственном владении, где Найда находила защиту от бурь и гроз, от мороза и зноя. Собака пулей бросилась в будку, так, что мохнатый бандит с соседнего двора едва успел сорваться с удирающей овчарки, чтобы не быть сметенным будкой. Деревянная крепость зашаталась от напора влетевшей собаки, но устояла. С того дня Найдин котелок стал столом общего пользования. Едва Манул в обеденный час царственной походкой появлялся в пункте общепита, как Найда исчезала в будке. Мало того, так кот приноровился приводить в столовую и кошечку-аристократку. Сосед, посмеиваясь, наблюдал за проделками кота и рассказывал веселые байки Пасынковым, с которыми соседствовал в дружеских отношениях.

Дальше – больше. По пригороду поползли неправдоподобные слухи о коте-наезднике, катавшемся верхом на собаках. Поначалу россказням об уличных цирковых номерах мало кто верил, пока ими не переполнилась половина города. Конечно, это Манул нашел себе подходящую забаву. В поисках жертвы он забирался на забор в ожидании пробегающей мимо собаки. Вот беспечная дворняга неторопливо трусит, занятая собачьими думами, и вдруг на нее откуда-то сверху со всех сторон впивались десятки игл. Она срывалась в бешеный бег и неслась, не зная куда. Наездник, слившись с гончей, крепче вонзал «шпоры» в собачьи бока, хвост победно трепетал по ветру. Домашние собаки искали спасение во дворах, бездомные рвали когти, в панике наматывая расстояние по улицам пригорода. Наиболее сообразительные устраивали кувырки и перекаты, освобождаясь от кошмара на спине. Долго ходили по шахтерскому городу легенды о лихом наезднике-коте.

С переездом Евгения на постоянное место жительства в Иркутск, где он устроился работать на комбикормовый завод, Манул остался без общения с существом, завладевшим его душой. Кот помнил, как этот человек вызволил его из петли. Как кормил и опекал, был прост и прям в общении. За его скупыми манерами ощущалось признание кошачьего достоинства; Манул и не нуждался в ласках и пустых нежностях. Они оба были мужики. С тем и завершилась история пребывания лесного кота в людском сосуществовании.

Кот переносил отлучки хозяина-друга, когда тот отбывал в командировки. Он понимал, что товарищ по жизни вернется, что его ждут оставленные предметы обихода, одежда, обувь, и не ошибался. А с исчезновением этих принадлежностей кот впал в уныние, жизнь дома стала пресной и блеклой, еда на блюдечке не прельщала прирожденного бродягу, охотника и бунтаря. Звериные инстинкты гнали его в новые походы, требующие проявления воли, сноровки и мужества, приносящие упоение победами в борьбе за существование. Не прошло и полгода, как следом за Евгением дом покинул его маленький, но крепкий духом подопечный. Он ушел и не возвратился.

• Расскажите об этом своим друзьям!