Стихи и проза Елизаветы Родиной

История предков

Который час сижу рядышком с Елизаветой Никитичной – заслуженным врачом России, челюстно-лицевым хирургом, стоматологом, отдавшим медицине более 60 лет, а ещё – прозаиком и поэтом. Спрашиваю:

– И в кого ты такая умная да смышлёная уродилась, дорогая моя собеседница? Наверное, в вашем роду были и медики, и поэты, и изобретатели?

– Не угадала! История моих предков трагична и интересна. Никогда не стиралась она в памяти и сознании моих родных – цепко въелась! Дед Семён и бабушка Авдотья в подробностях рассказали своим детям о трудном каторжном пути из далёкой Тамбовской губернии до Александровского централа Иркутского уезда. Эту историю от начала и до конца я знаю от своего отца – Никиты Быкова.

И в снег, и в дождь

...Наконец-то дошли до Енисея. Колонну политзаключённых переправили на правый берег могучей реки. Шли по Владимирскому, нынче Московскому тракту, с обеих сторон которого после степных равнин Западной Сибири уже окружала тайга: сосны вперемежку с елями, кедрами, лиственницей, изредка – берёзы да осины. Вот здесь, недалеко от Красноярска, Авдотья Ефимовна Быкова в неглубоко вырытой канавке схоронила своего самого младшенького сыночка. Не удалось его спасти! Врача, санитарки и в помине не было. Да что там! Аптечки для этого люда не полагалось, не предусмотрена была. Но всё было по установленным свыше правилам – кто дойдёт, тот дойдёт! И лежали косточки по всей каторжной сибирской дороге.

Шли уже около года. Этап тронулся, когда на родине только-только лето зачиналось, а сейчас этапные, пережив зиму, второе лето уже в Сибири встречали.

...Не дали Авдотье вдоволь слёз над могилкой пролить. Торопили конвоиры! Спасибо и на том, что отцу ребёнка, Семёну, милостиво разрешили выйти из колонны, отцепив его оковы от рядом бредущего соседа – Ефрема Боросана. И кинул отец горсть чужой земли на сколоченный наспех гробик сына. Безутешная мать успела сорвать и положить на свежий холмик полевые цветы...

И дальше двинулась колонна. Днём жандармы разрешали жёнам кандальников и детям садиться на телеги, под которыми они спали ночью. Женщины успевали в эти часы простирнуть в ближайшем водоёме мужнины портянки, просушить их над костром, а порой и найти в лесу листик медуницы или подорожника, чтобы приложить к истёртым до кости ногам...

Сыт не будешь, а с голоду не помрёшь

В начале XIX века в Восточной Сибири заметно увеличилась добыча соли. Сюда, в посёлок Усолье, после отбытия наказания в Александровском централе отправляли семейных каторжан. Кто мог сооружал мало-мальский домишко – ведь им ежемесячно выдавалось на одно лицо по три копейки и по два пуда житной муки. Как говорится, сыт не будешь, а с голоду не помрёшь.

Каторжане, прибывшие из Александровского централа, в том числе и Быковы – Семён с Авдотьей – построили себе жильё вопреки установленному кем-то строгому порядку, то есть там, где им место приглянулось.

Дед «с разведки» не вернулся...

Из рассказов отца Лиза узнала, что дед Семён стал собираться, как всем в семье сообщил, «в разведку», то есть хотел найти место, где жизнь приветливее да слаще. Ушёл – и не вернулся. Никто с тех пор не видал и не слышал о нём ничего. Семилетний сын его Никита взял заботу о семье в свои руки. Школу пришлось бросить, хотя выучил всего-то семнадцать букв, а на весь алфавит времени уже не было.

Люди добрые пожалели бедствующую семью, оставшуюся без главного кормильца, взяли мальчонку коноводом. И по 12 часов в сутки верхом на лошади ездил отец Лизы «по кругу» – масло сбивал. Бабушка Авдотья истемнилась лицом, но пошла по людям. За любую работу бралась – мыла, стирала, варила. Платили ей за труды вещами и продуктами. Так и выживали. Рук не опускали и за куском в люди не ходили.

Женился Никита Быков совсем молодым. Взял в жёны Ульяну из молдаванской семьи Ефрема и Марии Боросан. Когда-то по этапу семья эта шла рядом с Быковыми. На руках у них было семеро малолетних детей.

Семнадцатилетнюю красавицу в семье Быковых встретили неласково. Слух дошёл, что девка, хоть и хороша собой (да с лица воды не пить), а вот хлеба печь она по всем правилам не умеет. Всё с недопёком у неё получается. Смирились, конечно, со временем, тем более что вскорости Ульяна родила дочку. Но уже когда во второй раз забеременела (через полтора года), то обе семьи пришли в негодование. Решили, что от второго ребёнка срочно надо избавляться!

– Этим нежданным, неугодным вторым ребёнком была я, – вспоминает Елизавета Никитична. – Нашли в соседней деревне бабку-повитуху, повели маму в жарко натопленную баню. Грузная бабка садилась ей на живот, делала какой-то массаж, плод выдавливала изо всей силы. Ничего не получалось! Видимо, я уже тогда была страшно упрямой. После таких изуверств повитуха выбросила маму на холод, в снег, где она лежала до тех пор, пока не очнулась и сама не приползла в хату. Удивительно, но я родилась в 1924 году в срок и совершенно здоровой.

Помню, когда читать уже научилась, на глаза мне попался рассказ незнакомого тогда писателя Карамзина – «Бедная Лиза». Прочитала, поразмыслила и решила, что никогда не буду бедной Лизой. Только мудрой и сильной. Так оно всё и вышло.

Военные годы

До войны отец успел дом большой построить. Посредине комнаты царствовала русская печь. На девять человек (мама, папа, бабушка, детей шестеро) всем нашлось место. Жили мы в самом центре Усолья. Огород был большой, обихаживали его сами. В начале июня все выходили в поле. Мама с папой копали землю, а мы картошку в лунки кидали. Огород кормил нас.

В конце тридцатых годов папа ушёл сначала на финскую, потом воевал на Халхин-Голе. Когда Великая Отечественная война началась, я уже пошла в 10 класс, 17 лет мне исполнилось. В это время (8 октября 1941 года) прибыл в Усолье первый санитарный поезд. Школьники, и я в том числе, помогали санитаркам: снимали старые бинты, мыли раненых в ваннах, кормили. Я стала донором – кровь сдавала.

После окончания десяти классов, по сути, я стала главной в семье. Но очень хотелось учиться, и когда в 1943 году в Черемхово был эвакуирован Ленинградский горный институт, я без проблем сдала экзамены и поступила на первый курс маркшейдерского факультета.

Ночью вместе со всеми работала на погрузке угля. Уставала до чёртиков. Недоедала, сознание от голода теряла. При росте 164 сантиметра и весе 47 килограммов я и на девушку-то не похожа была. Так, подросток! Цыплёнок!

После первой сессии по всем предметам я получила пятёрки, и наградили меня экскурсионной поездкой в областной центр, в Иркутск. В институте в это время готовились к первому студенческому балу. Очень хотелось побывать, но идти катастрофически не в чем было. Кроме выданной формы – чёрной суконной юбки, шапки-ушанки, обмоток, галифе и чёрного суконного платка – ничего другого у меня в гардеробе не было. Подружки приодели, выручили. На сцену не хотела выходить, силой затащили. Но страх пропал, не растерялась, ведь в школе всегда читала свои стихи, играла на мандолине и даже концерты вела. Меня волновала только одна мысль – как бы не свалились Машины туфли, которые были на два размера больше моих. Благо, подружки их плотно, на совесть, набили ватой.

В Иркутске на время экскурсии устроились с друзьями в общежитии горно-металлургического института. А меня мысль озарила: не попытать ли мне счастья в других учебных заведениях. В горном учебный год давно начался, а вот в медицинском повезло – зачислили меня на стоматологический факультет. Даже место в общежитии выделили, правда, в коридоре. С головой окунулась я в учёбу. С третьего курса начала работать в клинике. Именно здесь у меня проявился интерес к научной работе. На практику поехала на Усольский курорт, где долечивались иловой грязью и рассолами раненые. Война ещё шла, и раненых бойцов везли эшелонами.

Поэзия трав и камня

В 1947 году Лиза с отличием окончила институт. Зная её склонность к научным исследованиям, в деканате предложили остаться на кафедре хирургической стоматологии, но муж очень мудрые слова сказал: «Лучше быть головой мухи, чем хвостом слона». Лиза приняла предложение медсанчасти Иркутского авиационного завода и серьёзно занялась практической медициной. Конечно, не забывала писать стихи, и на выпускном вечере студенты пели сочинённый ею гимн, посвящённый стоматологам.

В поликлинике машиностроительного авиационного завода Елизавета Никитична проработала всю свою трудовую жизнь. О том, что она человек неординарный, талантливый и чрезвычайно творческий, говорит количество изданных ею трудов, имеющих прямое отношение прежде всего к медицине. Более 50! Имя её как изобретателя хорошо известно в российской медицине. У неё два патента на изобретения, пятнадцать рационализаторских предложений. Но кроме этого, в её арсенале шестнадцать поэтических сборников!

Так уж получилось, что кроме медицины у заслуженного врача Российской Федерации, награждённого медалями и орденом «Знак почёта», известны её литературные произведения – проза и, конечно, стихи.

С раннего детства Лиза всё пережитое выплескивала в стихах – лирических, берущих за душу и написанных всегда ко времени и к месту. Это были мгновенные отклики на события, которые никогда не могла она обойти безучастно.

Подумывала даже бросить медицину и некоторое время слушала лекции на филологическом факультете, где курсом младше учился Марк Сергеев. Один из профессоров-филологов, отмечая высокую поэтическую одарённость Родиной, предвещал ей незаурядное будущее как поэта. Но она осталась верна стоматологии и лицевой хирургии на всю жизнь. Стала знаменитым лицевым хирургом, учёным.

Но до сих пор врач-стоматолог Родина считает, что её «парус» – это её литературное творчество. Пишет стихи о природе, дружбе, любви. Особенностью её поэтических книг является наличие в них вполне практических советов. Вот, к примеру, «Поэзия трав» – фитотерапия, о целительных свойствах растений, их использовании для профилактики и лечения различных заболеваний. Язык доступен и понятен. Когда писала эту поэму, изучила несколько десятков академических изданий о травах. Экспертизу проводила заведующая кафедрой фармокогнозии и ботаники ИГМУ профессор Федосеева.

О драгоценных и полудрагоценных камнях написана поэма «Ваш талисман». Здесь читаем о том, как камни влияют на здоровье и даже на судьбу человека. Столкнувшись с таинственным миром камней, Родина изучила их с точки зрения медицины – и современной, и древней. Беседовала с астрологами, астрономами, минералогами. Вывод сделала, что не только пилюли лечат, но и камни.

Перед тем как издать какое-либо произведение, Родина консультируется со специалистами, отдаёт на рецензии не литераторам, а профессиональным врачам.

«Банные» стихи

Читатели давно полюбили её произведения. Вот кого не заинтересует, например, поэма «Пожалуйте в баньку»?!

В этом маленьком шедевре Елизавета Никитична провела поистине исследовательскую работу: по полочкам разложила все преимущества бань, начиная от самых древних, примитивных (при раскопках археологи находили такие бани) и до наших дней...

Путешествуя по городам многих стран, Родина описала почти все бани, где побывала, – от японских офуро до восточных.

Елизавета Никитична и сама большая любительница попариться.

В поэме «Пожалуйте в баньку!» найдётся много советов, даже какой выбрать веник. И совет есть как оказать в бане первую помощь в случае простуды или обморока...

Какими же замечательными, по мнению Елизаветы Родиной, были бани иркутские! Целая глава посвящена бане, которую выстроил когда-то Курбатов на берегу Ангары. И сожаление – что её закрыли: ведь даже в войну бани не закрывали, «трудно жили, но бани людям круглый год служили».

Целый букет из полусотни частушек написан Елизаветой Никитичной о банях. Частушкой и закончим «банную» тему ещё одним куплетиком:

Сердце, братец, мне не рань,

Нет в Иркутске добрых бань!

Власти безучастные –

Лучше бани частные!

• Расскажите об этом своим друзьям!