НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-26-18-01-15
Народная артистка СССР София Ротару на своей странице в соцсети опубликовала фото с кладбища. 23 октября певица посетила могилу мужа Анатолия Евдокименко, похороненного в...
2024-10-25-18-36-10
Известная певица Таисия Повалий уже несколько лет проживает в Москве, много гастролирует по России и участвует в различных проектах.
2024-11-08-04-50-04---
Глава поселка Чернышевский в Мирнинском районе Якутии, Артем Ширшов, объяснил людям задержку в выплате зарплаты "запоем" бухгалтера.
2024-11-06-18-32-25
Юлия Барановская и Александр Гордон уже много лет работают вместе. Их по праву считают одними из лучших телеведущих на российском телевидении.
2024-10-28-04-10-18
Бывает, к сожалению, в жизни так, что дети решаются на самоубийство. И нередко потом к религиозным деятелям люди обращаются с вопросом о возможности отпевания таких...

Шашки наголо!

23 Марта 2015 г.

ww 1

Через два месяца на канале «Россия 1» состоится премьера сериала Сергея Урсуляка «Тихий Дон», приуроченная к 110-летию Михаила Шолохова. Корреспондент «Культуры» побывал на съемочной площадке и пообщался с создателями картины.

Городок в степи

DON1

Станция Миллерово, восемь утра. Сходим с поезда «Тихий Дон», пересаживаемся в машину, мчимся на северо-восток. Горизонт тонет в тумане, все ближе подступающем к трассе, но порой дымка рассеивается и — сколько хватает глаза — открываются дали Шолоховского района: степь бескрайняя, степь просторная...

Интересуюсь у водителя: отчего так мало встречных машин? Оказывается, трасса заканчивается в тридцати километрах за знаменитой станицей, так и не добежав до соседней Волгоградской области. И дорога эта, и газ, и свет появились в Вёшенской благодаря хлопотам классика, с 1937-го года бывшего бессменным депутатом Верховного Совета СССР...

Преодолев 150 километров, пересекаем Дон, промахиваем шолоховскую станицу. Стоп, машина. На обочине выстроилась целая автоколонна, а в сотне метров за спецтехникой притаился хутор: дюжина приземистых беленых куреней и крытых камышом овинов и сараюшек, опутанных красноталовыми плетнями. Вдали на пригорке — сельский погост с покосившимися крестами, слева золотится под внезапно выглянувшим солнцем усадьба Листницких с каменным домом под черепичной крышей и основательными хозяйственными службами.

Место выбрано создателем декорации, художником картины Алимом Матвейчуком с тонким расчетом — неровности рельефа дарят массу возможностей для изменения точек съемки и пространство для конных маневров. Шоссе остается за кадром, и степь разбегается километров на двадцать-тридцать, клубится в мягких очертаниях холмов, розовеет зарослями вербы, охрится оттенками жухлой травы, далеко звенит под копытами лошадей.

Из-за пригорка вылетают человек двадцать верховых казаков, впереди — бешено сверкающий очами Григорий Мелехов. Отряд галопом врывается в станицу — навстречу тачанке, с которой спрыгивают малорослые матросы в бушлатах и бескозырках. Раздается крик: «Разворачивай, разворачивай!» Поздно: на зазевавшихся балтийцев со свистом и гиканьем налетают донцы-молодцы. «Руби матросню!» — хрипло орет актер Евгений Ткачук, не играющий, а выстреливающий Мелехова на оголенном нерве... «Бушлаты» рассеиваются, драпают с поля боя — «шинели» галопом проносятся по улице и скрываются за поворотом.

DON2

Съемочная группа — полсотни человек — укрывается за парой строчащих 16-миллиметровых камер. Режиссер с оператором — у мониторов в ближайшем курене. «Стоп, стоп, хорошо!» — раздается команда Сергея Урсуляка: на бой уходит чуть более минуты.

В центре закадровой композиции — пирамида из десятка видавших виды «мосинок». «Настоящие?» — интересуюсь у приглядывающих за арсеналом парней. «Самые что ни на есть», — рапортует оружейник, гордо демонстрируя гравировку на затворе: «1915 год». Откуда родом? «Большинство единиц позаимствовано в частных петербургских коллекциях, — признается Игорь Ефимов, успевший поучаствовать в съемках «Фронта» и «Батальона». — В нашем хозяйстве имеются также манлихеры, маузеры, два «Максима» и датский станковый пулемет «Мадсен». Десяток винтовок Мосина и один «Максим» переделаны под стрельбу свето-шумовыми патронами. Арсенал популярен у киношников и реконструкторов, сотрудничали оружейники и с Игорем Стрелковым, два года назад простившимся с игрушечными баталиями ради настоящей войны.

Зарубите меня!

«Тишина, мотор, начали!» — командует помощник режиссера. И вновь «папахи» рубят «бескозырки». В последней переделке больше всех достается юному матросу с окровавленным гримом лицом — конному каскадеру Александру Беркалиеву.

DON3

— Крепко попало?
— Ощутимо, но не опасно — удары шашки пришлись по спрятанным под бушлатом «доспехам».

— Вы уверенно держитесь в кадре...
— Привык — это мой третий фильм. В основном я подменяю Ткачука в трюковых эпизодах.

— Какой самый сложный?

— Подсечка. В сцене казачьей атаки пришлось падать с конем в окоп.

Четвертый дубль снимают с рук крупным планом — шашки пляшут перед объективом. Прорвавшееся сквозь облака солнце заметно клонится к горизонту, ветер крепчает, тянет свою бесконечную песню, тени облаков проплывают по белым стенам куреней...

На площадке появляется режиссер — Урсуляк разводит трудную сцену: трое казаков и Мелехов, успевший зарубить четырех врагов, преследует матросов, удирающих из Климовки. «В какую-то минуту чудовищного просветления» Григорий падает с лошади, пытается бежать и, внезапно остановившись, бросается к друзьям. «Работаем по шагам, — напоминает Урсуляк, указывая точку, в которой Ткачук должен соскочить на землю. — Григорий на грани горячки, максимум, что ты можешь — сделать пару шагов: пошел, что-то увидел, повернулся, упал, забился в припадке... По шагам! Мотор, начали!»

Получается сцена или нет, можно угадать по атмосфере на площадке: все наблюдающие за съемками застывают, будто почувствовав, как что-то проносится в воздухе. Так и сейчас. Отработавший три дубля Ткачук — Григорий застывает в центре невидимого циклона и, попав на крупный план, рвется, рыдает, ревет: «Христом Богом молю! Виноват я, виноват, братцы, зарубите меня, не могу я больше, не могу!» Стоп. Снято.

DON4

И вновь продолжается бой

В перерыве разговорились с фактурным «матросом» — Ильей Сидоровым, скуластым улыбчивым парнем лет двадцати:

— Не мерзнете в бушлате?
— Само собой. Но для правдоподобия полезно — понимаем, отчего моряки все время носятся как угорелые. Снимаюсь с лета — побывал и австрийцем, и красным, шесть раз был «убит», последний — прямо в луже... Вот где холодно! Среди бойцов половина местных, и сам я из Вёшенской, на газосварщика учился в каргинском колледже.

— Кто из московских артистов показался самым интересным?
— Артур Иванов, сыгравший Петра Мелехова. Несколько дней назад мы его «расстреливали» над Доном. Как он умирал! Воя от отчаяния, с полным правдоподобием. Меня аж слеза прошибла...

Помощник режиссера разводит массовку по площадке. На сей раз станицу атакуют красные. Казаки, отстреливаясь свето-шумовыми патронами, отступают к дальним хатам. «Кто будет убит?» — интересуется помреж. Добровольцы — два мужика в «пузатых» тулупах — не успев разогнаться, падают бок о бок, как сорвавшиеся с вилок сардельки. «Завтра ваш подвиг обессмертит газета «Культура»!» — грозит через микрофон Сергей Урсуляк. Взявшись за ум, «тулупы» несутся наперегонки и, наткнувшись на «пули», разлетаются. «Стоп, снято!» Далее следует общий план рвущихся в бой казаков, один из них всякий раз отстает — нервничает конь. «Шашки к бою, в атаку!» — орет Мелехов и увлекает за собой 28 всадников. 12 дублей подряд.

Наконец, все. Обессиленный Ткачук медленно бредет через двор — рабочий день, начавшийся в пять утра с четырехчасового грима, окончен. Уставшие актеры рассаживаются по автобусам, объявляется часовой перерыв. Впереди — режимные съемки. На площадке остается каскадер Беркалиев, которому предстоит сыграть дезертировавшего Мелехова.

Заметно постройневший наездник в офицерской шинели и фуражке должен проскакать на общем плане к куреню и обратно. Задача несложная, в данном случае на атмосферу работает время: сцена снимается несколькими дублями в закатных лучах и наступившей темноте, рассеиваемой светом «луны» — мощного прожектора, вынесенного стрелой крана на тридцать метров вверх. По словам режиссера, за десятичасовую смену удается снять две минуты.

Тут же, в темноте вручаются распечатки с указанием завтрашних локаций и действующих лиц. Тридцать лошадок отдохнут, на сцену выйдут актеры, которым предстоит поучаствовать в «похоронах Ильиничны».

Над погостом тучи ходят хмуро...

Утро. Солнце прячется за тучи, ветер усиливается. Сцена похорон Ильиничны готовится два часа. «Со святы-ыми упоко-ой, Христе...» — нестройно тренируется хор из трех старушек и обильно загримированного батюшки (Константин Воробьев). Кроме них проститься с Ильиничной пришли Аксинья (Полина Чернышова), Дуняшка (Надежда Лумпова), Кошевой (Александр Яценко), Зыков (Тимофей Трибунцев), трехлетняя Поля (Вита Корниенко) и пятилетний Мишатка (Захар Соколов). Дети кутаются в пуховики, взрослые топчутся на продуваемом пригорке с деревянными крестами, под которыми покоятся шестеро Мелеховых.

DON5

Аксинья уводит детей, Кошевой нервно закуривает папиросу. К нему подходит Зыков и предлагает не поминать старое. «Не все-то старое забывается», — угрюмо замечает красный казак... И с ним не поспоришь: смертная тень скользит по бледным лицам казачек, проступает в обветренных ликах мужчин, и ветер эхом разносит по степи: «Со святыми упокой...» Народная трагедия, описанная в самом страшном романе ХХ века, остается вечным памятником братоубийственной русской смуты.

История экранизаций

1930-й. Ольга Преображенская и Иван Правов перенесли на экран первые две книги «Тихого Дона». Григория сыграл Андрей Абрикосов, Аксинью — Эмма Цесарская (не принявший картину Шолохов, позже признал ее лучшей киноказачкой). Эффектная черно-белая лента была озвучена и вновь выпущена на экраны в 1933 году.

1958-й. Почти шестичасовая, полноцветная, эпическая версия Сергея Герасимова прославила Петра Глебова, Элину Быстрицкую, Зинаиду Кириенко, Людмилу Хитяеву и стала рекордсменом проката (47 миллионов зрителей). «Фильм идет в одной дышловой упряжке с моим романом», — прокомментировал автор.

2006-й. Семисерийный англоязычный копродукт Сергея Бондарчука. Мелехов — Руперт Эверетт, Аксинья — Дельфин Форест. Получив благословение классика, режиссер планировал постановку с 1975 года. Лихие времена внесли коррективы: в 92-м отснятый материал арестовали кредиторы разорившейся итальянской студии, фильм завершал Федор Бондарчук. Результат не впечатлил.

Сергей Урсуляк ответил на вопросы «Культуры», объяснил свой выбор актеров и рассказал, в чем он видит главную идею «Тихого Дона».

Культура: Что помогает выдержать съемочный марафон — вдохновение, стальные нервы?

Урсуляк: Прежде всего, умение ждать и рассчитывать силы на долгий срок. Если из-за каждого простоя биться в истерике, проект завершится досрочно.

На площадке сложилась творческая атмосфера?

Урсуляк: Да. Насколько возможно, стараюсь поддерживать дух товарищества и дружелюбия, но от производственных проблем не спрячешься: сложно работать с массовкой, еще труднее — с животными, а если кони и люди встречаются в кадре — просто беда. Сегодняшняя сцена будет идти на экране чуть дольше двух минут, слава Богу, мы можем себе позволить такую долгую подробную работу. Скажу одно: снимать актеров в интерьерах куда проще.

Если собрать в единый комплекс все здания, построенные художником-постановщиком, получится поселение дворов на тридцать. Чем продиктовано решение разнести декорации хуторов и станиц на несколько километров?

Урсуляк: Алим Матвейчук — выдающийся мастер, профессионал, умеющий быстро строить и организовывать историческое пространство. Ландшафты для донских объектов выбирали вместе, понимая, что каждую декорацию придется использовать фрагментарно. В прошлых проектах на нас работала историческая фактура: как выглядели послевоенная Одесса и Сталинград, было ясно из хроник и документов, оставалось лишь достроить или убрать лишнее. С Гражданской войной оказалось сложнее... «Тихий Дон» для меня самая трудная картина. Правда, никогда не работаю легко, всякий раз мучаюсь и с удовольствием вспоминаю лишь о том, что уже закончилось. Но на самом деле труд приносит радость, и в глубине души я счастливый человек, занимающийся любимым делом.

С первой встречи разглядели в Ткачуке Григория Мелехова?

Урсуляк: Были и другие претенденты, но я хотел, чтобы героя сыграл именно Евгений. И не ошибся.

На роли шолоховских казачек Вы пригласили юных актрис. С чем связано это решение?

Урсуляк: У нас был выбор — идти по пути, проложенному предшественниками, или смириться с фактом: «Тихий Дон» — история молодых людей, переживающих любовь, потери, разочарования. Шолохов велик во всем, правда и трагизм сочетаются у него с простотой и юмором. Роман начинается легко, пасторально, постепенно бытовая мелодрама превращается в историческую драму, затем — в трагедию. Кастинг был сложным, но нам удалось собрать команду молодых артистов, не засвеченных в глянцевых журналах и глупых телешоу. Главное — бережно распорядиться их талантами.

Роман Шолохова масштабен, ярок, многофигурен. Что послужило камертоном экранизации?

Урсуляк: В сотый раз отстаивать правду белых или красных было категорически неинтересно: в Гражданской войне невозможно выбрать правую сторону. К тому же сегодня никого уже не удивишь баталиями с тысячами статистов — сострадают лишь тем героям, которым верят, которых любят. И «Тихий Дон» для меня прежде всего история семьи Мелеховых, Астаховых, Коршуновых... Столкновение политических сил — это фон, главное — трагедия уничтожаемого народа, простого казака, вынужденного вновь и вновь проливать кровь. Зачем, во имя чего? Мелехов рожден растить хлеб и защищать Родину, а не сеять смерть.

Разве герой книги мог прожить мирную, счастливую жизнь?

Урсуляк: Как посмотреть. Прежде всего, казаки у Шолохова — пахари, в свободное от государевой службы время они ни минуты не сидели сложа руки. Увлекаясь внешними сословными атрибутами, об этом часто забывают.

Но трудиться невозможно — все отберут. Защищать нечего. Воевать не за что. Чью бы сторону ни принимал Григорий, его выбор приводил к гибели близких... «Тихий Дон» — самый страшный роман советской литературы?

Урсуляк: Именно так, ведь речь у Шолохова идет не только о трагедии донского казачества. В этой книге оживает история ХХ века, на протяжении которого мы делили всех на своих и чужих.

В чем главная идея «Тихого Дона»?

Урсуляк: Гражданская смута раскручивает маховик, перемалывающий правых и виноватых: кровь за кровь, смерть за смерть. Моментально забывается, кто и почему первым поднял руку на брата. Вернуться к исходной точке конфликта невозможно, но, ломая людей через колено, мир не восстановишь. Следует смотреть на вещи шире, осознавать конечность земного существования и не портить друг другу жизнь из-за идейных разногласий.

Есть ощущение, что Россию вновь затягивает в геополитическую западню?

Урсуляк: Да. И зная, чем все заканчивается, мы должны сопротивляться этому, по-крайней мере внутренне. Не играть в навязываемые игры — не делить людей на своих и чужих.

По инф. portal-kultura.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!