Жизнь прожил – как хорошую песню пропел |
05 Сентября 2018 г. |
28 августа 1918 года, в день празднования Успения Пресвятой Богородицы, родился мой отец, Подолевский Александр Степанович. О нём можно говорить только в превосходной степени: умнейший, добрейший, широкой души человек. В дни празднования столетнего юбилея хочу немного рассказать о нём. ...Не смог смириться мой прадед Владимир Антонович Подолевский в конце позапрошлого века с произволом и порядками польской шляхты, выразил свой протест в неприемлемой форме для надзиравшего за ним урядника и получил по полной программе – кандалы на ноги и пеший этап в Сибирь. Дети, женщины ехали на подводах, при себе имели нехитрый скарб, что можно было переносить на руках. Добрались до Куйтуна, принадлежавшего в те времена Кимильтейской волости Нижнеудинского уезда Иркутской губернии и обосновались с семьёй в Барлуке. По воспоминаниям уже ушедших из жизни старших родственников, для начала Владимир за пять рублей продал кандалы, которые принёс на своих ногах из Польши и пустил их в дело. Нанялся к местному помещику батраком, с женой Верой Осиповной и детьми ютились в какой-то халупе. Но хотел и умел организовать жизнь так, что дела пошли в гору. Нрава старик был крутого; что касалось работы, поблажки никому не давал – объяснимо тем, что надо было выживать, вставать на ноги. А это возможно, впрочем, как везде и во все времена, только через собственный труд. Дети – Василий, Анна, Софья, Степан, достигнув зрелого возраста, обзавелись семьями, отделились от родового гнезда и разъехались кто куда. Неподалеку остался только Степан, который и нравом, и деловитостью был под стать отцу. Не выносил опеки даже со стороны родного отца, во всём хотел независимости и самостоятельности, поэтому после рождения сына Александра перебрался в Уян. Здесь и проявилась его кипучая энергия, которую обуздывал тяжёлой, изнурительной работой «через пуп». И всё ради того, чтобы крепко стоять на ногах. Построил дом, да не рассчитал малость – по мере прибавления семейства тесновато стало. Тогда с размахом, чтобы без оглядки, отгрохал другой, по тем временам – хоромы, который и по сей день стоит в добротном состоянии. А вот первый дом, к сожалению, не так давно разобрали и распилили на дрова... Александр Степанович на встрече с ветеранами Особую привязанность испытывал Степан Владимирович к лошадям, держал и рабочих, и выездных. Рабочие возили дрова, сено, пахали, а выездные... Ну любил мужик покуражиться в свободное от работы время! Немало поплакала его жена Анна Емельяновна, в девичестве Бубнова, когда хозяин, будучи «в кураже», раскатывал на своей любимой Серухе молодок. Молодки, говоря современным сленгом, «тащились», когда кумир лихо завозил их на преданной Серухе, запряжённой в выездные розвальни, на высокое церковное крыльцо. Так было... Но время шло. Иссякали силы, а вместе с ними и дурь уходила. Подрастали дети, брали на себя определённый круг обязанностей. И вот уже старший, Александр, окончил восемь классов. А в тридцатые годы восьмилетнее образование давало возможность избрать «широкую дорогу». Здесь надо заметить, что Александр, унаследовав от отца неимоверную работоспособность, оказался, как бы это помягче сказать, наиболее интеллигентным. И с первых дней после окончания школы он избрал свою дорогу: вначале работал библиотекарем, затем, в 1935 году, решением президиума Уянского сельского совета – учителем по ликвидации неграмотности. Проработал в этой должности до декабря 1937 года, а уже с января следующего обучался на курсах подготовки учителей при Олхинской курсовой базе облоно. Александр Степанович подол в годы службы во владике У молодёжи 30-х годов круг развлечений был весьма ограничен. После трудов праведных можно было сходить в избу-читальню, посидеть на лавочке, были и определённые места, где собирались попеть-поплясать. Приглядел Александр на таких посиделках девчонку, которая и близко никого к себе не подпускала: серьёзная, строгих нравов и правил. Долго торил дорогу к сердцу неприступной гордячки, которая в первое время ухаживания «Саньки-полячка» в упор не замечала, отвергая в то же время и других воздыхателей. Но пришло лето 39-го, и покорилось сердце девушки чарам и ласкам настойчивого ухажёра – в июне Мария Банщикова вышла замуж за Александра. Три месяца прожили в любви и согласии, да тут призвали молодого мужа на срочную службу, а Мария осталась в свекровом доме на правах не то невестки, не то дочери. Скучали в разлуке, весточками обменивались. Первая фотография, которую прислал молодой боец из Владивостока, подписана «...во время прохождения службы в рядах ВМФ» и датирована 1 июня 1941 года. На этом связь была прервана войной... Александр Степанович и Мария Григорьевна золотая свадьба Долгих шесть лет прожила как бы и жена, но без мужа, молодая женщина в чужой семье. Всякого натерпелась в военное лихолетье. Благо работала директором маслозавода, семья сильно не голодала, но Мария знала, что многие собирали колоски в поле, мёрзлую картошку, ели лебеду. И помогала всем по мере возможности – сыворотку, обрат, куда иногда добавляла кусочки масла, давала людям, чтобы семья не умерла с голоду. (Я, уже будучи в зрелом возрасте, не один раз встречался с людьми, которые едва не на колени становились, благодарили Марию Григорьевну за то, что помогла выжить.) И если бы, по нашим меркам, её «заложили», добра бы не было, но она делала благое дело, и люди были ей благодарны. Мы не знаем, но по всем делам, по всем канонам, Всевышний воздаст нашей маме по заслугам. Редкие весточки с фронта читали всей деревней. Почтальона и ждали с нетерпением, и боялись его появления – «А вдруг...» Александр Степанович 80-е годы Боялись этого «вдруг» ещё по той причине, что в 1940 году призвали на действительную брата Александра – Иннокентия. И он тоже попал во Владивосток. А в конце 41-го ушёл на фронт и их отец. Во Владивостоке Иннокентий, Александр и их двоюродный брат Анатолий Бубнов служили неподалеку друг от друга. Когда началась война, они обратились к командованию с ходатайством о встрече. Встретившись, хотели было, чтобы на фронт их отправили вместе, однако командование решило по-своему. Дед Степан Владимирович и Анна Емельяновна Александра в самом начале войны перебросили через всю страну в район боевых действий: Второй Прибалтийский, Белорусский фронты... Многое довелось повидать гвардии старшине стрелковой роты, которому впоследствии было присвоено офицерское звание. Была и ещё одна памятная встреча – Александра с отцом. Воевали они на одном фронте, но в разных частях. Степан Владимирович был сапёром, и когда получал боевую награду, обратился с рапортом лично к маршалу Жукову с просьбой о встрече с сыном. Два отпущенных на свидание дня пролетели как сон, словами это не выразишь... «Здорово фашист пёр поначалу, много наших бойцов полегло, можно сказать, ни за что. Особенно молодые, необстрелянные, которые чаще всего поддавались панике, страху, – рассказывал отец. – Война – это смерть, и её надо было перехитрить. При обстрелах, допустим, мы уже применяли незамысловатую тактику, которая помогала выжить: знали, если один снаряд разорвался спереди, второй сзади, то третий обязательно ляжет между ними. Вот и думай, в какую воронку закатиться, чтобы тебя в клочья не разорвало. Снайперы немало бойцов покосили. Сидит где-нибудь в укрытии или на дереве, и методично отстреливает тех, кто, кто по неосторожности на открытое место высунется. Научились и их «снимать»: каску на штыке в одном месте выставляли, с другого засекали «кукушку». Карька. 4 поколения Подолевских Как ни старались учиться премудростям войны, а шесть ранений получил гвардеец, из них три – тяжёлые. Но подлечат-заштопают в госпиталях – и снова в бой. А осколки от снаряда из покалеченной руки выходили даже в 80-е годы. ...На Истринском направлении деревня Крюково оказалась сердцевиной вражеской обороны, на которую было нацелено остриё решающей контратаки советских войск. Ожесточённые бои велись в десятках соседних и лежащих на пути к Крюково сёл и деревень. Так что любая из этих деревень могла стать «своим Крюково» для каждого советского воина. Для батальона Подолевского это было село Кошельки. Здесь обрели вечный покой многие земляки-сибиряки: после Кошельков от батальона осталось всего трое. Благо вовремя подоспело подкрепление. Между тем войска готовились к окончательному разгрому гитлеровских войск под Москвой, нужны были оперативные разведданные о расположении группировок противника. Командиру Подолевскому задание: взять языка! Под покровом ночи разведчики проникли на территорию врага, но поджидали нужную «кандидатуру» долго – только под утро появился подходящий чин. Остальное – дело техники. Тяжёлый, однако, оказался фриц, хорошо откормленный, пришлось разведгруппе по очереди на себе его тащить – при захвате не рассчитали, помяли немножко. Сведения, которые выжали из пленного штабного офицера, оказались настолько ценными, что сразу же наутро было организовано успешное наступление, враг был выбит. Но это только один эпизод из многих, за что бойца Александра Подолевского наградили первым боевым орденом Красной Звезды. Второй, такой же, за проведение боевых операций прикрутил он на гимнастёрку в конце 44-го, когда уже все предчувствовали конец раненого зверя и добивали его мастерски и с яростным азартом. Сколько врагов он уничтожил самолично, можно увидеть из официальных документов, представленных в интернете. Все были одержимы одной страстью: добить – и по домам, где уже заждались кормильцев. ...9 мая 1945 года. Победа! Но пока пути домой нет – на Дальнем Востоке неспокойно, войскам нужно сохранять боеспособность. И только через некоторое время в Красноармейской книжке Подолевского появилась запись: «Демобилизован на основании Указа Президиума Верховного Совета ССР как имеющий боевые ранения в Великой Отечественной войне». Всё, домой!!! Выписка из памятки воину-победителю: «Дорогой товарищ Подолевский А. С.! В нашей боевой гвардейской семье прошли Вы славный путь. Через болота и леса, сквозь холод и зной, через минные поля и колючую проволоку, сквозь смерть, Вы неустрашимо и умело шли к победе. Вы в жарких боях прославляли наше гордое гвардейское знамя. Вы с достоинством и честью выполняли свою освободительную миссию. Мы гордимся Вашей храбростью и военным мастерством, Вашей честной и безупречной боевой службой». ...Прибыл фронтовик домой, и вновь обрели родители сына (Степан Владимирович вернулся с одним из первых эшелонов), жена – мужа. Отдыхать не прошлось, сразу за работу, потому что ребятишек надо было учить. Выбора не было: коммунист, куда направит районный отдел образования, туда и ехал. Учительствовал в Боровом, Барлуке, Усть-Каде, где и родился четвёртый ребёнок. Здесь решил осесть, пустить корни Александр Степанович. Заведовал усть-кадинской начальной школой, одновременно преподавал в ново-кадинской восьмилетней русский и литературу, труд, историю. Учитель в конце сороковых – начале пятидесятых был на селе, можно сказать, единственным культурным и массово-политическим началом. Учителя уважали, с ним советовались, к нему обращались, когда возникали спорные вопросы. При встрече с учителем снимали шапку в знак приветствия. Кстати, наверное, мало кто помнит или вообще не знает, но в пятидесятых годах прошлого века к родителям обращались на Вы! Да, в нашей семье так было, и это уважение к старшим стало залогом нашего становления, вхождения в жизнь. Наши дети воспитаны в том же духе, а вот что будет с внучатами – страшно подумать, если в учебнике для первоклашек надо решить задачу, сколько яиц снёс петух или сколько яблок выросло на берёзе... Я боюсь за их будущее. Поколения учеников Александра Степановича сейчас уже сами пожилые люди, имеют внуков и правнуков, многие достигли больших высот в различных отраслях деятельности. Есть среди его воспитанников лётчики, учёные, государственные деятели. Большинство из них помнят своего учителя, и когда он был жив, по возможности навещали его, вместе вспоминали школьные годы. Один из них – ныне всеми уважаемый бывший глава усть-кадинской сельской администрации Борис Петрович Иванов, который с благодарностью говорит о том, что Александр Степанович многих воспитанников уберёг от избрания неверного жизненного пути. Более того, они были не только хорошими друзьями с отцом Бориса, Петром Артемовичем, прекрасным, умным человеком, но и вместе работали с населением. ...Но не получилось пустить корни в Усть-Каде, как мечтал. Причина одна: четверо детей один за другим оканчивали восьмилетку; чтобы дальше учиться, надо было куда-то ехать. Старший сын поступил в тулунское педучилище, дочь определили в одиннадцатилетку в Иркутске, двое малых были на подходе. Немаловажно и то, что сообщение с райцентром весной и осенью прерывала река. С глубокой печалью расставался с полюбившимся селом, добрыми людьми, но ради будущего детей пришлось перебраться в Уян. Трудно было поначалу, потому что переехали в декабре в съёмный дом. Но с присущей роду работоспособностью уже на следующий год отец принялся за строительство своего дома. Добротный, просторный, высокий, на берегу озера, он и до сих пор радует глаз. Учительствовать уже не пошёл: за тридцать лет чисто психологически устал. Вначале работал в колхозе учётчиком, затем, окончив с отличием курсы пчеловодов, принял колхозную пасеку. Ежегодно был фаворитом среди пчеловодов района, не единожды лидировал на областном уровне, был призёром Всесоюзного соревнования. В 1985-м, в год сорокалетия Победы, к боевым и трудовым наградам, которым было тесно на груди ветерана, добавился орден Отечественной войны I степени. К этому времени все четверо детей получили высшее образование – два педагога, врач, журналист, обзавелись семьями, нарожали деду, бабе внучат. Старший сын, к сожалению, рано ушёл из жизни, трое живы-здоровы, по мере возможности ещё работают. Врач и журналист учились в одно время, с разницей в один год, какое-то время и жили в одном общежитии, медицинском. Стипендии в сорок рублей даже в семидесятые годы было маловато, подрабатывали – хотелось куда-то сходить, прилично одеться, домой съездить. День-два погостишь, уезжаешь с набитыми сумками, а папа говорит: «Мать, рублей по пять-то дай», потому что мама была «главным казначеем». Даёт, а потом ещё по тройке в карманы засунет – «на билеты на поезд»! Билет стоил в пределах двух рублей. С особым чувством вспоминаю, что каждый год во время зимней сессии родители приезжали к нам в гости. Мешок мяса, сала, чтобы дети не голодали во время сессии. Ну, после такого визита пол-этажа друзей успешно сдавали экзамены... Но вернёмся к началу нашего повествования. Мой дед Степан имел особую страсть к лошадям. Частично это передалось и моему отцу, не в смысле куража, а просто для души держал он в хозяйстве лошадку. Как правило, на праздник проводов зимы всегда облачал её в особую, праздничную упряжь, украшал её лентами, цветами, катал детей. Любимец Карька был главным в хозяйстве, лучшие корма были для него, а потом уже все остальные – коровы, бараны и прочая живность. А корма, в основном сено, в те времена заготавливали вручную, тягали косы, как и наши деды, «через пуп». Потом отец каким-то образом нашёл в Зиме конную сенокосилку, и Карька стал основным «орудием производства», то есть тягловой силой. А я в это время приобрёл мотоблок и косилку к нему (они только что начали выпускаться). Так вот, производительность Карьки была раз в десять выше мотоблока. Однако были участки неудобные, только вручную, косой можно было их взять. Ну, приехали мы на один такой, настроились, я, как молодой, хотел первым закоситься – сил-то полно! А отец приостановил меня, говорит: дай-ка я пойду передом. Перечить не будешь... Но ему было 75 лет!!! Прожил он 82 года. Причём после перенесённых двух инсультов до последнего был в движении и при памяти. После первого его инсульта наша мама очень забеспокоилась, что будет, если с отцом что-то случится... А случилось так, что в результате всех перенесённых переживаний она покинула нас на пять лет раньше отца, который остался под патронажем дочери, все заботы о нём легли на неё. Отец был частым гостем в школе, благо ему было что рассказать о славной военной истории, героических боевых традициях армии. Он был полон оптимизма и надеялся, что кровь пролита на полях сражения не зря, установится всё-таки мир на земле, а дети будут достойны отцов. Надежды его сбылись – и мир установился, и послевоенные поколения достойно продолжают дело своих отцов-победителей.
Тэги: |
|