НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Живая история Иркутска: Нам рано жить воспоминаньями

24 Февраля 2012 г.

alt

Сегодня на обложках глянцевых журналов – портреты деловых людей. Они – герои общества потребления, демонстрирующие нам свой стиль жизни, свои идеалы.

В новой рубрике «Люди дела» мы расскажем о тех, для кого работа – это нечто большее, чем способ заработать на жизнь: врачах, учителях, рабочих. На них держится страна – и это не пустые слова.

– Помню, как мы, работники авиазавода, помогали колхозникам заготавливать сено. Меня лет шесть подряд ставили бригадиром. В моей бригаде трудился даже нынешний генеральный директор авиационного завода Александр Вепрев. Он только что пришёл по распределению после вуза, работал ведущим инженером. Представьте: 1980-й год, Московская олимпиада. Я не могу собрать бригаду, потому что народ хочет после работы смотреть игры. Начальство в нетерпении, им надо отчитываться перед партийными органами. Я стал думать, как быть. И придумал. Раздобыл электростанцию в один киловатт, привёз взводную палатку и телевизор. А косили мы на одном из ангарских островов. На другом берегу тракт. Так водители диву давались: что за жизнь на острове – свет горит! Народ так прижился, что уезжать не хотели.

Александр Иванович Быковский не из тех, кто любит предаваться воспоминаниям. И хотя он уже пятнадцатый год получает пенсию, но утром снова спешит на завод. Через год его трудовой стаж округлится до шести десятков!

 

 

– Я пришёл на завод мальчишкой. В 1932 году, спасаясь от голода, сюда, в Иркутск, приехали с запада мои родители. Отец колышками размечал территорию будущего завода, потом здесь же работал.

У меня несколько рабочих специальностей: слесарь механосборочных работ, лекальщик, авторемонтник, инструментальщик. И по всем – шестой разряд. Почему продолжаю работать? Дело не только в деньгах, хотя кому они лишние? Работаю, наверное, по инерции, – улыбается Александр Быковский. – Привык рано вставать и вливаться в заводской поток. Есть что-то в том, что ты идёшь на завод вместе со всеми – братство какое-то. Есть гордость, что ты делаешь полезную обществу работу.

А деньги я бы и так заработал, например, ремонтируя автомобили. У меня ничего из рук не выпадает: ни коробка передач, ни двигатель. Я сам за рулём с 1963 года. Моя основная специальность – слесарь-шассист. Мы зарабатывали для страны валюту. Потому, наверное, в «развальные» 90-е, когда десятки предприятий в Иркутске, как и по всей стране, закрылись, завод уцелел. Одно время, правда, вместо 36 000 рабочих на заводе оставалось едва ли 6000. Остальные выживали, как могли. Сейчас жизнь налаживается, завод работает.

alt В домашней обстановке

Отстояв в цехе у станка более 17 лет, Александр Иванович перешёл в НИАТ – научно-исследовательский институт при заводе. Здесь оценили ювелирную точность его работы, ответственность и преданность делу. А ещё его умные руки, которые иной раз брали на себя больше, чем инженерные головы его коллег. Слесарь Быковский стал летать в командировки по стране, изучать новые технологии.

– Мы уже начали делать из титановых сплавов детали для самолётов, а резать их было нечем. Меня отправили в Грузию, там занимались порошковой металлургией. Я смотрел технологию твёрдых сплавов, общался с докторами наук. Народ мне понравился – приветливые и интеллигентные люди. Вернулся и стал изготовлять пресс-формы. Приходилось делать и высокоточные изделия, например, оптические приборы для измерения углов заточки инструментов. Эти приборы и помогли понять, почему не удавалось резать титановые сплавы. Оказалось, делать это можно при определённых углах заточки инструментов.

В НИАТЕ развернулся талант Быковского-рационализатора. Он и не пытался сосчитать свои рацпредложения, не до того было – «Сочтёмся славою, ведь мы свои же люди…»

Слушаю Александра Ивановича и думаю: кого он мне напоминает?

Ба! – да это же с него списан умелец Гоша из фильма «Москва слезам не верит», у которого в друзьях доктора и кандидаты наук! Быковский смеётся: вы не первая это подметили.

– Мне всю жизнь мешала зависть. Это очень опасная штука. Скажете – что мне завидовать? Я постов не занимал, наверх не стремился, медали на грудь не вешал, но завистников всё же хватало. Люди завидуют тому, кто умеет больше. Как-то взяли к нам в НИАТ лекальщика. Дали ему задание сделать пресс-формы. Он принёс полмешка оснастки, я подошёл посмотреть, а он мне: это не для тебя! Ну, ладно, не мне так не мне. Я ушёл в отпуск. И не успел уехать, как меня вызывают на работу. Оказалось, новый лекальщик уже по третьему разу пресс-форму переделывает, и всё идёт брак. Я сделал эту работу и с ней улетел в Ташкент. Вот тут-то и появилась зависть – почему я, а не он? Завистники и компенсируют своё неумение работать тем, что гладят начальство по голяшке. Я этим сроду не занимался. У меня своё дело, а у начальства своё. Я и в партии не был. Не потому, что сильно против неё, просто не со всяким партийцем было мне по пути, а кривить душой я не умею. Кстати, считаю, что при советской власти рабочим жилось лучше.

alt «Наши руки – для науки». НИАТ, конец 70-х

На героя фильма Быковский похож не только рабочим талантом, но и отношением к жизни. Всё-то у него получается «вкусно». Если ремонт в квартире, то профессионалы отдыхают. В деревне, на родине его жены Надежды Игнатьевны, остался бревенчатый дом. Александр Иванович раскатал его по брёвнышку, перевёз в Иркутск и собрал жене дачу, да ещё пристроил к ней веранду и мансарду, провёл в дом воду, так что на даче у супруги есть все городские удобства. А в холодильнике круглый год – продукты собственного приготовления. Вообще бедствовать и жаловаться на жизнь совсем не в привычках Быковского, поскольку умеет он всё – и работать, и веселиться. Забежавшая в гости племянница принесла в починку утюг. Раз – и заработал он в умелых руках.

«Я дяде Саше даже брюки подкоротить приношу, – смеётся родственница. – Я как ни обрежу – получается криво, а у него глаз-алмаз! А я уж после подошью сама».

Отдых Александр Иванович тоже понимает своеобразно.

– Отец меня ругал: «На улице -40, куда ты опять ехать собрался? В Братск, на машине? Помёрзнешь ведь, чертяка!» А мне не страшно. Я на своей машине за лето накручивал по 30 000 километров.

О чём с Быковским ни заговоришь, всюду он бывал, всё видел. На работе коллеги приходят спросить, есть ли из одной деревни в Куйтунском районе дорога до другой деревни? И он ведь знает! Александр Иванович и охотник, и рыбак, и знатный ягодник. Как-то с женой собрали в тайге тридцать вёдер голубики, не отставая от профессиональных сборщиков.

За рулём он почти 50 лет. Ещё в 80-х купил лучшее, по его мнению, детище российского автопрома – «Фабулу» Ижевского завода. На ней и катается до сих пор. Жена умоляет его угомониться и перейти на культурный отдых, чтобы ночевать не в палатке, а в санатории. Он же строит другие планы: Качуг, Жигалово, Усть-Уда. А жена – куда она денется, на то и жена, чтобы быть рядом. В армии служил в Тикси, по Лене плавал до моря Лаптевых. В памяти от путешествий картинки остались – северное сияние, какого ни один художник ещё не изобразил достойно. Тёплые озёра с лебедями, где рябчики гуляют, как по двору. На Байкале возле Максимихи – вода кругами вскипает: так рыба ходит. А какие встречи бывали!

– У подножия Саян, в сторону Монголии, встретился мне старик Подлосинский. Жил он отшельником в своей усадьбе. Такая странная судьба: бывший офицер, служил на таможне – «чужой среди чужих, чужой среди своих». Свои его за большевика считали – Ленина читает! – а большевики продолжали видеть в нём «белую кость». А он и впрямь в свои 84 года был по-офицерски прям станом и лёгок на ногу. Позвал он меня «тут рядом дичь пострелять». Идём и идём, а озера всё не видать. Спрашиваю: «рядом» – это сколько же километров?

– Да пятнадцать, кажется, не больше, – отвечает. Стол у него был длинный такой, я и спросил – а не велик ли? А он пояснил, что за этот стол он садился сам четырнадцатый, было у них с женой Августой двенадцать детей. Сын старший погиб – был он лесником, медведь напал. Так жена сама стала на его место. Скачет на коне, за спиной карабин – чисто бандерша!

Ради таких встреч Быковский и готов колесить по Сибири. На его взгляд, природу такой силы и красоты нигде больше не увидишь, только время потеряешь. В родном посёлке авиастроителей ему тоже хорошо: ты всех знаешь, и тебя знают.

– По улице идёшь – люди здороваются. Конечно, не по имени, но в лицо многие знакомы. А уж если случается встреча далеко от родных мест, то ощущение, что встретились родственники. Как-то в Ташкенте на вокзале – стоят две женщины, улыбаются. Лица знакомые. Из второго Иркутска? Ну да! На четырёх углах живём – свои! В столицах да в европах так не бывает, там культурно, но таких отношений нет.

Но и здесь не всё гладко. Больно, когда предают, особенно близкие люди. Александр Иванович рассказывает историю предательства друга.

– Долгие годы были вместе, рядом. Я ему дом помогал строить. А потом оказалось, что в дружбе он ценил собственную пользу. Выгодно – он тебе друг, а что случись – табачок врозь. Я тогда веру в себя потерял. Нет, не хочу вспоминать об этом. Через всё надо пройти, чтобы жизнь познать, а вспоминать до сих пор больно.

alt «Раззудись, плечо, размахнись, рука!» – на покосах, начало 90-х годов

Он умеет запрягать лошадь, ремонтировать автомобили, может построить дом и переночевать зимой в тайге, колесить по просёлочным дорогам, штурмовать горные речки – и всё это в свои 75! А ещё – быть верным мужем, рядом с которым хоть и беспокойно, но надёжно и тепло. А утром ему снова на завод. 59 лет одной дорогой, туда, где всё знакомое и родное. И не нужны награды и звания, чины и большие деньги. Была бы работа.

  • Расскажите об этом своим друзьям!