Светлая улыбка Димы Флаасса |
15 Января 2013 г. |
Совсем недавно в актовом зале Новосибирского института математики СО РАН встретились люди, не равнодушные к человеку, к своему бывшему коллеге, единомышленнику – Дмитрию Германовичу Фон-Дер-Флаассу. Не только родственники! Горечь недавней утраты привела в актовый зал одного из крупнейших институтов Академгородка известных ученых-математиков, специалистов по алгебраической и геометрической комбинаторике, «олимпиадников», членов жюри Всероссийских олимпиад школьников по математике. В память о Диме в Академическом издательстве «ГЕО» вышла в свет книга «Дима Фон-Дер-Флаасс» объемом около 30 печатных листов. Книга – бесценна. Это воспоминания его коллег из разных городов и стран мира. Рассказы родных: Галины Геннадьевны (мамы Димы), Германа Сергеевича (отца), сестёр, хороших знакомых, самых близких друзей; отрывки писем, некоторые высказывания Димы в раннем возрасте, его научно-популярные и литературные заметки. Поделились воспоминаниями о встречах с этим незаурядным, всегда удивительно доброжелательным, остроумным человеком коллеги, которые дали обзор основных результатов, полученных Димой во многих областях математики. Имён не равнодушных, искренне опечаленных и глубоко страдающих от безвременной потери, можно назвать много – десятки и более. Это Джек Кулен и Мицугу Хирасака, Эдвин Ван Дам, Питер Камерон, Дуглас Вест и множество других. И друзья верные – Светлана Барская, Марина Филиппова, Роман Лейбов. Страницы не хватит, чтобы перечислить имена его научных и просто личных друзей. Ибо внутренний мир его был огромен, просто необъятен. Чем только он не увлекался! Литературой, музыкой, филологией, философией. *** Я попытаюсь рассказать об этом ярком, совсем еще молодом человеке (он ушёл из жизни, когда ему еще не исполнилось 48 лет) не как о талантливом учёном, посвятившем свою жизнь такой сложной науке, как математика. Понять хочу, что «сделало» этого мальчика потрясающе интересным, гениальным и в то же время простым. Внук родился Предуральский городок Краснокамск является детищем первых пятилеток. Строиться он начал с 1930 года вместе с крупнейшим в Европе Камским целлюлознобумажным комбинатом, давшим первую продукцию в 1936 г. В 1934 г. на территории комбината была найдена нефть, и вскоре непосредственно в городе её стали добывать «качалками», которые «прокурлыкали» здесь аж до средины 60-х годов. Сооружение комбината способствовало возникновению Закамской ТЭЦ, вошли в строй бумажная и печатная фабрики «Гознак». В годы Великой Отечественной войны на базе эвакуированного из Подмосковья предприятия был создан завод металлических сеток и построен нефтеперерабатывающий. Все эти предприятия давали работу 30-50 тысячам краснокамцев. Завораживающе зелёных тучных нив и полей и в помине не было. Кругом – куда ни глянь – торфяные болота с моховыми кочками и чахлыми сосенками да песчаные обрывы реки Камы. Река здесь была широка и привольна. Метров на 700-800 гладь свою разутюжила, распластала. Нежилась под нежарким солнцем, неспесива, нетороплива была. С севера воды свои несла на юг, впадая в полноводную Волгу. Любоваться было чем. На песчаных белосахарных обрывах, резко падающих к самому полотну речной глади, испокон веков чернели могутные сосновые боры с грибным и ягодным изобилием: рыжиками, маслятами, белыми. Всего впрок нарастало. Брусника зрела, а на болотах – клюква… Сюда, в Краснокамскую школу, из посёлка Юг в 1951-м году перебрался с семьёй Сергей Николаевич Флаасс, преподаватель физики. Его жена, Елизавета Васильевна, тоже в школе работала – учительницей младших классов. Ученики её просто обожали. Так до пенсии в школе и проработали. Занимали они две комнаты в шлакоблочном доме. Сыновей троих замечательных вырастили – Александра, Николая и Германа. Выучились детки, школу закончили, один за другим в Пермский университет поступили, все – на геологический факультет. Старшие из дома родного «улетели» по месту работы. Пришло время, и в 1962 году приехал после преддипломной практики младший сын – Герман. Он уже на пятый курс перешёл. Немаловажное событие ожидало всё семейство Флаассов – Галочка, Галина Геннадьевна, жена Германа, должна была вот-вот родить. Несколько дней тому назад отвезли её в местный Краснокамский роддом. Будущий отец каждое утро, как на дежурство, прихватив с собой Буяна (соседского гончего пса, всеобщего любимца), прибегал к окнам родильного отделения. Маячил жене, подавал ей какие-то знаки, одним им двоим ведомые. Ждал известий важных. Дождался… Утро 8 сентября 1962 года выдалось на редкость ясным и солнечным. Вместо Гали подошла к окну палаты медсестра и показала Герману свёрток. В форточку приоткрытую крикнула: «Сын родился. Вылитый папаша. Приданое готовьте к выписке». А чего готовить-то? Все уже загодя собрано было. Бабушка, Елизавета Васильевна, своими руками нашила, навязала чепчиков, шапочек и распашонок. Расшила праздничное одеяльце – кружева откуда-то извлекла и насборила на белоснежную пелёнку. Вот такое чудо нарядное, воздушное вручили новоиспеченному отцу у самого выхода из роддома. Дед с бабулей осторожно заглянули внутрь бесценного свёртка и ахнули. Из одеяла глядели на них синие круглые глаза. Обнаружили, что под чепчиком – ни волосинки. Лысенький. Вес нормальный – 3600, рост 51 см. Онемели от счастья Сергей Николаевич и Елизавета Васильевна. Внук родился! Родители имя ребенку выбрали загодя – если мальчик будет, назовут Митькой. Так враз и выдохнули: Дима, Дмитрий. Зарегистрировали ребёнка в ЗАГСе. И как всегда, вопросов у сотрудников появилось много в связи с фамилией. Напомню вам, дорогие читатели, историю, рассказанную мною о голландском герцоге и его потомках, опубликованную в номерах газеты «Мои года» еще в 2010 и 2012 годах. Всего несколько слов. В начале девятнадцатого века эмигрировал Франц Ван дер Флаас из Голландии. Бежал от притеснений диктатора Наполеона. Обосновался герцог в северной столице России – Санкт-Петербурге, обзавелся семьей. В России семья проживала весьма успешно, родились два сына. Один из сыновей – Франц Францевич – получил диплом доктора медицины. Ему принадлежит идея создания в Петербурге первой бесплатной поликлиники. Благодаря активной деятельности Франца Францевича, были собраны пожертвования состоятельных жителей Санкт-Петербурга, и в 1850 году лечебница была открыта. Один из сыновей доктора – Николай Францевич – стал горным инженером. Примечательно, что сын его Николай Николаевич учился в одно время с Лениным, пересекался где-то с ним. Активно участвовал в революционных кружках. За это его и выслали в Сибирь. В России он мог жить везде, кроме европейской части. Знатная родня отреклась от него. Женился на простой крестьянке из рода Пановых. В семье было шестеро детей. В гражданскую войну молодой и горячий Николай Николаевич воевал, был комиссаром роты, затем его назначили начальником уголовного розыска г. Тюмени. Его старший сын – Сергей Николаевич, Димин дедушка – в 1933 году окончил курсы подготовки учителей физики и математики. Работал в школе учителем, директором. Когда началась Великая Отечественная война, ему вверили взвод, и он стал обучать солдат стрельбе из миномета, осваивать винтовку, автомат, пулемет. Затем направлен был со своими солдатами под Ливны (это под самой Москвой). Хорошо воевал. Но парадокс! Фамилия иностранная подвела. Понаехали особисты и как государственного преступника сослали Сергея Николаевича в Кемеровскую область, где он до конца войны работал в шахте. И горел, и тонул в забое. В 1945 году разрешили вернуться Сергею Николаевичу домой, на Урал. Здесь и встретила его Елизавета Васильевна с тремя подросшими сыновьями – Александром, Николаем и Германом. У дедушки и бабушки Самое раннее детство, до года, пока папа заканчивал обучение в университете, Дима с мамой, Галиной Геннадьевной, жил в Краснокамске. Дед с бабушкой, как ни заняты были в школе, оказывали посильную помощь в его воспитании. Рядом, в пос. Сылва, проживали и родители Галины Геннадьевны. Частенько и они приезжали, навещали внука. После окончания университета Герману Сергеевичу предложили должность ассистента на родном факультете, выделили комнату в общежитии для преподавателей, и молодая семья стала жить в Перми, по выходным навещая то краснокамских, то сылвенских дедушек и бабушек. Это был тот период, самый первый, когда познавался мир неведомый любознательным малышом. Во-первых, потрясающие дни знакомств и общения с новыми людьми. Во-вторых, открылся мир книг – захватывающий, волшебный. У дедушки Сережи была прекрасная библиотека – стеллажи с многотомниками русской и зарубежной классики. Сергей Николаевич гордился своей библиотекой и ревностно относился к книгам: лишь сыновья да самые близкие друзья имели право пользоваться ими с обязательным условием, что книги останутся в первозданном виде. Но когда годовалый Димочка, со словами: «Вайте’ Скотт» или «Ма’к Твен» (букву «Р» он освоил только к четырём годам) доставал с полки один за другим тома того или другого писателя, складывал их стопкой на пол и садился сверху, счастливый дедушка только млел от восторга – авторы назывались внуком всегда безошибочно. Ребёнок ещё и читать не умел, а у него уже первая книга появилась – «Занимательная арифметика» Перельмана. Вот тут-то и возник у него, по-видимому, интерес к математике. И не ослабеет он в течение всей жизни. Настольной книгой для Димы станет эта арифметика. В четыре года он загадал своей тётушке, Галине Федоровне Ерохиной, математическую загадку: «Тетя Галя, загадайте число, примените к нему такое-то и такое-то арифметическое действие…». Тётушка что-то прибавляла, отнимала, умножала. Потом Дима сказал: «У вас получилась вот такое-то число». Так оно и оказалась. Читать ребенок научился рано и способом необыкновенным. Когда мама усаживалась с ним читать, он садился и следил за буквами по книге, которая лежала против него «кверх ногами». И немудрено, что одно из первых слов, которое родные услышали от Димы, было «читать!». Из книг, которые находились в доме и постоянно покупались родителями, малыш получал разнообразную информацию. Сначала из двухтомной «Энциклопедии домашнего хозяйства» он по картинкам изучил названия пород голубей, растений. Он из рук не выпускал эту книжищу большого формата. Затем такую же страстную любовь проявил к «Большой Советской энциклопедии». Профессор Пермского университета П.А. Софроницкий был сражён наповал, когда однажды встретил семью Флаассов с маленьким сыном в палеонтологическом музее около муляжей вымерших животных. Ребенок с восторгом, как своих старых знакомых, стал называть их: игонькадонька (игуанодонт), стегозаув (стегозавр) и т.п. Так лихо «завров» знали не все студенты. И чем только не занимался в детстве этот чудный, всеми любимый, желанный ребенок! За ласковость, общительность сылвенская бабушка Анна Игнатьевна звала белоголового мальчонку не иначе, как «баской мой», что по-уральски означало – кровинушка моя, солнышко, родной, горячо любимый. Но когда кто-нибудь спрашивал, как он зовёт свою любимую бабушку, Дима, наученный дедом Геннадием Николаевичем – любителем шуток и розыгрышей, под общий смех отвечал: «Ста’ая ка’га!» Едва Дима научился читать, как стал осваивать печатные буквы. И начал писать книгу о космосе, о древних животных, о строении Земли. Что только он не придумывал! То какие-то алфавиты для марсианского языка, то конструкции машин – камбивоз, крумби-, трумби- и другие «возы». А в восемь лет он с упоением читал своей краснокамской бабушке – Елизавете Васильевне – «Отверженных» Гюго. Увлёкся шахматами, но однажды подарили Диме стоклеточные шашки, тогда он всё забросил и стал осваивать эту сложную игру. Объяснил, конечно, почему она ему стала такой интересной: «Здесь различных комбинаций больше»… Надо отдать должное всей семье Флаассов. Конечно, родители для сына были непререкаемым авторитетом. Окружающих поражало исключительно доброжелательное отношение к вопросам, которые он задавал, хотя казались они иногда нелепыми. Но беседа всегда велась на равных, не назидательная. Главное, выяснялась суть темы. А вопросов от него всегда шёл шквал. Он спрашивал дома, до, после и во время еды, перед сном, по пути в детский сад и обратно, в очереди в магазине и т.д. Всё впитывала в себя детская память. Ему всё было интересно, и всё он запоминал с первого раза. И многое интерпретировал по-своему. Ну как не вспомнить его детские весьма остроумные высказывания. В 2-3 года он заявил: Париж – где все парятся. Мы сегодня плотники, делаем все плотное. Собрался в Сибирь кандалами греметь. Эти калачи у меня другой конструкции. Лекало – кривало. В 3-4 года родные услышали от него: Лаборантория – здесь работают лаборанты. О капустных пельменях он сказал, что это щи. Маму он попросил научить готовить яичницу с колбасой, так как это основная еда старых холостяков. Или вот такие утверждения: Сегодник – это завтрак. Дачник – человек, живущий на даче. Неудачник – человек, живущий в городе. Спатус – диван. Двухчасосегодняк – обед. И смотреть и слушать страшно Недавно смотрела я программу А. Малахова «Пусть говорят». Страшно стало. Девчонки школьницы из Владивостока смертным боем избили свою одноклассницу. Случай был не первый. Ну, чем-то не понравилась она им. Ведущий называет ещё несколько городов (Курск, Калининград и др.), где происходят такие же побоища. На передаче присутствует отец одной из девочек. Говорит, что родители так заняты на работе, что после напряжённого дня только 15 минут остается на беседу с родным чадом. Дорогие родители, что же за 15 минут можно сделать? Проникнете ли вы в душу за этот отмеренный на воспитание срок? В плюс возводятся такие факторы, как «слава Богу! чадо одето, обуто, накормлено». Замечательно! А где задушевные беседы, совместные походы в кино, музей, в лес? Где ответы на все вопросы, которые беспокоят сына или дочь? Конечно, заботы есть поглавнее. Вот Новый год скоро, а как с подарками угодить? Каким нарядом порадовать или электронной техникой? И вряд ли кто смеет подумать даже, что вполне уместно сходить бы в книжный магазин, вдумчиво пройтись меж стеллажей с книгами и выбрать «полезную». Необходимы и игрушки – развивающие, будоражащие фантазию, мысли. Ребенок должен быть занят, увлечён. Тогда и не помыслит он с кулаками идти «на бой» со слабым ровесником. Северный посёлок Мама Герман Сергеевич и Галина Геннадьевна с двумя крошками – близняшками и трёхлетним (почти взрослым!) Димой прибыли из Пермских краёв на работу в Мамско-Чуйскую геологоразведочную экспедицию в 1965-м году. Что представлял собой в это время посёлок Мама, расположенный на левом берегу Витима, крупнейшего притока Лены при впадении в него реки Мама? Северный посёлок поражал всех своей необыкновенно суровой красотой. Окрест возвышались высоченные гольцы, напротив устья Мамы – уходящие в Витим скалистые обрывы. Над посёлком грозно нависал голец, который всегда закрывал вечернее солнце, частенько приносил ненастье. И название гольцу дали вполне подходящее – «Гитлер». Но поражал посёлок не только своими суровыми природными условиями. Удивительная чистота, порядок, зелёные улицы, сад с яблонями. Всё было вполне гармонично:школа-десятилетка, музыкальная школа, кинотеатр, неплохое снабжение. Связь с «большой землёй»: зимой по воздуху или ледовой дороге, летом – по воде. Добывали в этих местах слюду мусковит (минерал, используемый в электро- и радиотехнике). Невзирая на сложные условия, люди работали здесь с полной отдачей. Этому способствовало наличие в районе двух крупнейших в стране предприятий отрасли – горнообогатительного комбината «Мамслюда» и Мамско-Чуйской геологоразведочной экспедиции – со штольнями, карьерами, поисковыми площадями, буровыми участками, рудниками и геологическими посёлками. Все это было разбросано по долинам и гольцам на протяжении 120 км при ширине 15-20 км. Но жизнь у сотрудников была здесь не только интересной, но и материально обеспеченной. Герман Сергеевич вскоре после рождения Диминых сестрёнок уехал на работу в Мамско-Чуйскую экспедицию. Здесь уже трудились оба его брата (выгода была прямая – зарплата повыше, с коэффициентом 1,5, плюс северные). Летом он ждал жену с тремя детьми в сопровождении родителей. Путь их был непрост: сначала по железной дороге до Усть-Кута, затем по реке Лене до Витима и далее до посёлка Мама на теплоходе. Выбрался Герман Сергеевич с участка полевых работ и на пристани встречал семью с букетом крупных оранжево-красных саранок, в изобилии цветущих на мамских островах. Вручил прибывшим букет и специально для Димы сказал: – Это саранки, их называют ещё даурскими лилиями. – А по моему, это не са’анки и не дау’ские ’и’ии, а п’осто ко’окойчики, – без всякого сомнения заявил мальчик возрастом 2 года и десять месяцев от роду. Работа у Германа Сергеевича была сложной и ответственной, как у всех главных геологов разведочных партий. Он постоянно бывал в поисковых и штольневых отрядах, в буровых бригадах. Один случай вспомнил он, связанный с гольцом Большой Арарат, где проходили в то время разведочную штольню. Добираться на место работ было очень сложно. Глухомань. Зимой попадали к месту на тракторных санях, летом – на машинах. – Дима давно просил показать, как выглядит штольня. В один прекрасный день встали с сыном пораньше (ему в ту пору исполнилось девять лет). Машина нас уже ждала. Но добрались благополучно только до водораздела. Как на грех, мотор заглох, и мы встали, а до штольни оставалось ещё километров пять. Диму это нисколько не смутило. Он как всегда, готов был идти вперед. Ведь это для него ещё одно приключение выдалось. Уже на подходе к участку я вдруг обнаружил, что идём мы по свежему медвежьему следу. Но как же воодушевился, загорелся Дима, узнав об этом. Никакого страха и ужаса! Выпросил у меня рабочий дневник с миллиметровкой и стал делать замеры, тщательно зарисовывать следы когтистых лап хищника. Вот приключение, так приключение! Зарисовки медвежьего следа он с восторгом потом всем показывал. И насчёт розыгрышей Дима был большим мастером. Одноклассники так и ждали от него какого-нибудь подвоха. Но свои проделки мальчишка так обустраивал детально и достоверно, что ни подкопаться, ни догадаться никто не мог. …В поселке, где мы жили, старики, покуривая, частенько собирались у пристани или около магазина, и одну старинную байку обсуждали: какой-то, мол, купец на одном из Витимских островов клад зарыл. А на каком острове, никто не ведал. Многие любители пытались найти сокровища, но безуспешно. Дима однажды, якобы, от имени купца, сочинил записку, подражая старинной орфографии – с буквами «ять». В послании указал местонахождение клада. Бумагу слегка подкоптил над свечкой, закапал воском, помял, завернул в фольгу и спрятал в каком-то полуразрушенном домишке, в кирпичах развалившейся печи. Подстроил так, чтобы ребята эту записку «нечаянно» нашли. Подначил своих друзей …. Поиски шли долго, упорно. Ничего ребятня, конечно, не нашла, но сколько удовольствия, интереса получила! С первого по десятый Первый класс Дима одолел под руководством бабушки – учительницы Елизаветы Васильевны дома, в Краснокамске, куда пришлось отправить его на зиму «на кефирную диету» после перенесённой болезни. Весной успешно сдал «экзамены» в школе и затем уже в поселке Мама пошёл во второй класс, где оказался самым младшим по возрасту. В Колотовке, куда семья Флаассов переехала, Дима начал учиться в третьем классе, но не долго. Сразу же после окончания первой четверти его перевели в четвёртый. Уже стало ясно, что самым любимым и интересным предметом для него является арифметика. Наверное, тут нечему и удивляться, ведь с малых лет настольной книгой для ребёнка была «Занимательная арифметика». Когда исполнилось ему 10 лет, родители подарили сыну книгу М. Гарднера «Мой досуг». Потом на полке появились «Задачи и размышления» Г. Штейнгауза, «Полимино» С. Голомба и много других. Без сомнения, чтение такой литературы развивало математическую интуицию. Но в это время самым серьёзным увлечением Димы стало решение задач из журнала «Квант». Здесь было над чем поломать голову! Однажды в одном из номеров опубликовали 12 конкурсных задач для поступления во Всесоюзную заочную математическую школу при МГУ. Дима быстро решил две или три и сразу охладел, отвлёкся, забыл о них. Герман Сергеевич решил проверить свои силы (заодно подогреть и Димин интерес). Просидел несколько вечеров – осилил семь или восемь задач. Всё! А Диму это подстегнуло. Ухватился за журнал. Не отступился, пока не решил все 12. Причём некоторые решил весьма хитроумно. Вот так и получилась, что заочную школу МГУ он закончил попутно, будучи девятиклассником. Родственники, конечно, привыкли и не считали некоторые Димины «перевоплощения» чем-то удивительным. Например, в самый разгар игры, когда вся ватага носилась сломя голову, Дима мог полностью отключиться, если в руки его попадала интересная книга. Он погружался в чтение, и никто и ничто не могло его оторвать. Но математика была для него всем. Он мог в самые неожиданные моменты производить какие-то подсчёты, расчёты, причём всё это без писанины, в уме. …Михаил Иванович Верхотуров (горный инженер-геолог) вспомнил один яркий эпизод, который как нельзя лучше охарактеризовал Диму как сверхраннего математика: – По осени мы с Германом Сергеевичем и Димой поехали по бруснику на ГАЗ-69 к подножью гольца Могучего. Это примерно в 30 км от нашего поселка Колотовка вверх по Витиму. Ягоды море, буквально россыпи. Набрали полные вёдра и домой. Диму посадили на переднее сиденье рядом с шофёром. Доехали до поселка Мусковит, мальчик оборачивается к нам и говорит: – Могучий от Мусковита находится в 23-х километрах и 185 метрах. Я спрашиваю: – Как ты это определил? Дима: – Очень просто: засёк в уме километраж на спидометре, как только тронулись с Могучего, и отминусовал его от числа, что появилось на счетчике при подъезде к Мусковиту. Получилось 23 185 метров. И все эти расчеты были сделаны в уме, по памяти, восьмилетним мальчиком. Слов не было, чтобы выразить моё восхищение и удивление. Завершающим аккордом мамского периода жизни Димы была победа на районной математической олимпиаде 1973-го года, по результатам которой его пригласили в Летнюю физико-математическую школу при Иркутском университете. И опять оказался самым младшим, но не потерялся среди своих старших «коллег». За трудолюбие и любознательность даже получил Почетную грамоту. Из Иркутска в Новосибирск В том же 1973 году семья Флаассов переехала в Иркутск. Дима учился уже в седьмом классе школы-восьмилетки, расположенной на улице Мухиной. С этого времени он постоянно участвовал в школьных олимпиадах городского и областного уровня. Надо сказать, что с учительницей математики ему не повезло – не могла она дать ему никаких знаний. Её вообще собирались уволить за несоответствие занимаемой должности – жалоб было много. Но после первой же победы Димы в городской олимпиаде в школу пришло благодарственное письмо, где говорилось, что она «блестяще подготовила к олимпиаде своего ученика». Так что уволить её теперь не могли. В итоге восемь классов Дима одолел за шесть лет учёбы. В 1975 году по результатам Областной олимпиады он получил приглашение участвовать в Новосибирской Летней математической школе, а после окончания ему предложили остаться в ФМШ. Вот с этого момента началась у мальчика совсем другая, самостоятельная, взрослая жизнь, связанная с Новосибирском, с Академгородком. Виталий Титов, бывший Димин одноклассник, пишет в своих воспоминаниях: «Дима был "младшеньким" (нам всем уже по 15 лет, ему только 12, 13 исполнилось в сентябре). Вундеркинд во всех смыслах этого слова. Поначалу задевало (мы же там оказались тоже не абы как, олимпиадники и т.д.), потом привык и воспринимал как должное». Но и в этой достаточно элитной среде Дима не потерялся. К нему опять обращаются старшеклассники по разным поводам – например, слух прошёл, что в школе появился некий Флаасс, который за одну минуту собирает кубик Рубика (венгерский). Ему не было и 15 лет, когда он, закончив 10-й класс, занял третье место на Международной олимпиаде школьников в Югославии. Теперь можно было без экзаменов поступить в любой вуз страны, но выбор пал на Новосибирск, который стал уже родным. Пять лет в НГУ пролетели незаметно. И как всегда, Дима был постоянным участником и победителем математических состязаний – на сей раз, в рамках Всесоюзных конференций «Студент и научно-технический прогресс». *** Университетские годы остались позади, и Дима – аспирант НГУ. В 23 года он с блеском защищает кандидатскую диссертацию. В 1986 году становится сотрудником Института математики АН СССР, где и работает до конца своей недолгой жизни. Но, кроме работы в институте, он готовит школьников к математическим олимпиадам всероссийского и международного уровня. Занимается со школьниками – победителями региональных олимпиад – и их преподавателями в лагере «Орлёнок». С этой же целью ездит неоднократно в Якутию, в Казахстан. В родной ФМШ проводит занятия с корейскими юными математиками. В качестве наблюдателя отстаивает интересы российской команды на международных олимпиадах в Ханое, Мадриде. Думаете, что только математика интересовала Диму? Отнюдь! Интересы его были безграничны: – Чтение. Без книжки никуда не ходил и не ездил. – Танцы. В юности безумно любил танцевать. – Изучал английский язык. Любимую фантастику читал только на английском. – Музыка. От битлов до симфоний и опер. Любимый композитор Бетховен. – Летом – плаванье. Уплывал далеко на остров Обского моря. Любил походы за грибами и конные путешествия по Алтаю. – Кулинария. Пёк блины, варил по особому рецепту кофе, жарил в каком-то одному ему ведомом маринаде курочку, делился в интернете своими рецептами изготовления «ленивого плова», «ленивого рыбного пирога», «ленивого коктейля». Ушедший на Олимп Я коснулась лишь нескольких эпизодов из жизни Димы Фон-Дер-Флаасса. Согласитесь – это был поразительный, необыкновенный ребенок. В 13 лет приняли его в Новосибирскую математическую школу. Когда ему предложили остаться, он дал домой телеграмму: «Папа-мама, мне предложили остаться в ФШМ, я согласился, требуется ваше согласие». Профессор И.П. Шестаков (университет Сан-Пауло) вспоминает, как более тридцати лет назад он проводил олимпиаду в Иркутске. И там одного мальчика из младшего класса не хотели пускать на собеседование. А этот мальчик решил одну задачу, но решение было настолько невероятным, что ему тут же стало ясно: – Всё! Больше ничего не нужно. Надо брать его в Летнюю школу при НГУ. А.В. Кельманов, главный научный сотрудник Института математики, вспоминает: – Я аспирантом ещё был, а Дима попал в Летнюю школу, в наш класс. Нас было двое преподавателей. Мы сидели ночами и придумывали задачи специально для Димы. Для меня было просто поразительно, как он, совсем ещё мальчик, эти задачи комбинаторные решал. Старшие ребята головы ломают, мы ещё сами соображаем, а у него уже есть решение. Видно было, что это просто уникальный человек. Родители были уверены в сыне. Он вполне сформировался как личность (об этом можно было говорить уже в то время, когда ему всего-то пять лет исполнилось). Он твёрдо стоял на ногах, знал, что будет делать, чем будет заниматься. Конечно, кто же будет оспаривать, что множество факторов влияет на развитие образования. Но прежде всего – уровень «трудовой этики», культивируемой в семье ребёнка. И если этот уровень достаточно высок, если у человека особое отношение к работе, если он сознательно и намеренно применяет к себе более строгие критерии, чем те, которые он может применить к окружающим, он добивается наивысших результатов. Именно это и стало неотъемлемой частью личности Димы Флаасса. Дима получил от своей семьи, от своих дедов и родителей лучшее «наследство» – трудовую этику и критерии хорошо выполненной работы. Поэтому и добился многого в своём деле. Как специалист Дима Флаасс стал незаменимым экспертом мирового уровня в области элементарной математики. Участвовал в подготовке сборных олимпийских команд нескольких стран. Вот слова доцента Д.Г. Храмцова (НГУ): «Скажем так, в нашей стране было трое таких людей, которые могли, грубо говоря, разобраться с задачей любой сложности и вынести экспертную оценку». Когда люди узнавали, что на проведение очередной олимпиады приедет Дима Флаасс, ждали его с нетерпением. Потому как человек он был необыкновенно доброжелательный, обладал каким-то необъяснимым магнетизмом, коммуникабельностью. Люди к нему «льнули», искали общения с ним. От встреч с ним оставалось всегда радостное чувство. И весь он был какой-то светлый, и память о нём осталась светлая. Воспоминать будут его абсолютно детскую, непосредственную улыбку и роскошную светло-русую шевелюру развивающихся непокорных волос. *** За рубежом для многих иностранных учёных Новосибирский Институт математики известен лишь потому, что в нём работал Дмитрий Германович. В математике Дмитрий Флаасс задал много серьёзных направлений, ввёл новые понятия. Написал докторскую диссертацию, но не торопился её защищать, да так и не успел. Ушёл из жизни очень молодым, всего-то в неполных 48 лет. Болезнь коварная подкралась незаметно. Он знал об этом, но не позволял вызывать к себе жалость. Всё это время родители – поначалу, Галина Геннадьевна, в последние недели – Герман Сергеевич и любимая, единственная дочь Лиза дежурили около него. Даже в эти три месяца, несмотря на тяжелейшую операцию, на изнуряющие сеансы облучения, Дима работал. Написал три статьи. Две из них вышли в Сибирском электронном журнале, третью приняли в международный. Он успел выпустить в жизнь свои новые идеи. И хотя был довольно слаб, но нашёл в себе силы и за месяц до ухода из жизни выступил на семинаре, сделал свое последнее сообщение. Нет, Дима не ушел. Он остался в своих идеях, открытиях, в дочери своей Лизоньке и в светлой памяти родных, коллег и «олимпиадников». *** Галина Геннадьевна помнит каждый шажок, каждый успех, всё, что любил и чем жил сын. И вновь и вновь слова уральской бабушки, Анны Игнатьевны, всплывали в горькой памяти: «Баской мой, солнышко моё, головушка светлая, солнечная, кровинушка моя». А друзья посвятили Диме стихи: Вот такой весёлый, памятный И улыбка во всю ширь, Ты ушел из этой замяти В неземной свой дальний мир
За основу взяты воспоминания близких и друзей Димы.
Тэги: |
|