НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Настоящий Штирлиц

30 Августа 2013 г.

alt

Однажды Вячеслава Тихонова спросили: "Если бы вдруг стало реальным переселение душ, в образе какого из ваших экранных героев вы бы хотели прожить свою новую жизнь?" Предполагалось, что любимый артист назовет имя всенародного любимого Исаева - Штирлица. Но Вячеслав Васильевич неожиданно сказал: "Такого гениального разведчика как полковник Исаев в действительности не было. Его талантливо придумал писатель Юлиан Семенов. А вот другого своего героя генерала Константинова, которого мне довелось сыграть в телефильме "ТАСС уполномочен заявить", Юлик практически писал с натуры. С реально существовавшего и к счастью живущего поныне генерал-лейтенанта КГБ Виталия Константиновича Боярова. В нашем фильме он был официальным консультантом и, как это не раз случалось в его жизни, выступал не под своим настоящим именем. В титрах он - генерал-лейтенант Крылов. И, если честно ответить на ваш вопрос, то в реальной жизни я хотел бы хотя бы отчасти быть таким, как он, верно следовавшим своим принципам "прожить честно и интересно".  О загадочном прототипе Штирлица рассказала "Российская газета".

 

Генералу Боярову исполнилось 85 лет. Улыбаясь замечает, что не провалившимся сотрудникам спецслужб откровенничать о своих былых делах нельзя. Рассказать читателям о том, что все-таки можно, генерал согласился в беседе со своим старым другом, известным журналистом-международником Борисом Гурновым.

Борис Гурнов: У тебя, Виталий, около 40 наград. Какой из них гордишься больше всего?

Виталий Бояров: То, что какие-то этапы моей служебной деятельности или отдельные операции, в которых мне довелось участвовать, были отмечены государственными наградами, в том числе и других стран, конечно же, очень приятно. Но говорить о гордости своими делами и полученными за них орденами я бы не стал. Ведь это моя работа. Это была служба моей Родине, на верность которой я присягнул еще мальчишкой во время Великой Отечественной войны. Вот тогда у меня действительно появилось и сохранилось на всю жизнь чувство гордости при упоминании имени Боярова. Но лишь в тех случаях, когда речь шла о моем отце - Константине Васильевиче, командовавшим в начале войны партизанским отрядом на Полтавщине.

Летом 1942 года, когда гитлеровские каратели окружили его отряд, и положение стало безвыходным, штаб партизанского движения Украины послал специально за отцом самолет, чтобы вывезти и спасти командира. Самолет был маленький с одним лишь местом для пассажира. И на это место мой отец усадил тяжелораненого бойца. Сам же остался и с остатками отряда принял последний бой.

Борис Гурнов: Просматривая твои документы, я увидел удостоверение участника Великой Отечественной. Но ведь когда война уже закончилась, тебе до призывного возраста оставалось еще более года.

Виталий Бояров: После гибели отца я отчаянно рвался на фронт. Уверял призывную комиссию в том, что мне уже 18. Мне не верили и отправляли домой к маме. И тогда я написал письмо начальнику штаба украинских партизан генералу Строкачу. Он распорядился зачислить меня в школу партизанских радистов. После недолгого обучения я был отправлен в район боевых действий у Львова. Как и другие мои молодые коллеги, я обеспечивал связь между отдельными партизанскими отрядами и их штабом.

После войны мирная жизнь в Западной Украине еще долго не наступала. Там продолжали бесчинствовать банды пособников гитлеровцев и украинских националистов. Наш отряд молодых радистов участвовал в борьбе с ними, получив название группы радиоконтрразведчиков. Группа впоследствии влилась в систему госбезопасности Украины, и мне было присвоено звание младшего лейтенанта.

Зачитывая приказ об этом, командир сказал: "Тебе, Бояров, офицерское звание мы присвоить можем. Но вот возраст твой юный даже министр и Верховный Совет изменить не в силах. Поэтому офицерская выслуга лет пойдет тебе лишь через год, когда тебе исполнится 18. А пока служи без выслуги".

И я служил, дослужившись к началу 60-х до должности начальника первого отдела 2-го (контрразведывательного) управления МГБ Украины.

Борис Гурнов: Но боевым орденом Красной Звезды тогда, наверное, тебя наградили еще не за выслугу лет?

Виталий Бояров: Нет, конечно. Если бы, как у летчиков, рисовавших на бортах своих машин звезды по числу сбитых вражеских самолетов, у контрразведчиков был бы обычай так же отмечать свои победы, то у меня на груди или на рукаве мундира звезд к тому времени было бы уже восемь. По числу разоблаченных нами на Украине тайных агентов ЦРУ США.

Борис Гурнов: Этот боевой счет и то, что при крайней загруженности на оперативной работе ты сумел заочно окончить Высшую школу КГБ СССР, и обратило на себя внимание московского руководства, решившего использовать твой опыт контрразведчика уже на разведывательной работе за границей?

Виталий Бояров: Может быть, и так. Но для меня вызов в Москву в 1-е Главное управление (внешняя разведка) КГБ СССР и назначение на должность заместителя резидента нашей разведки в Великобритании были большой неожиданностью. Ведь там мне предстояло не ловить агентов зарубежных, а вербовать информаторов для советской разведки.

Борис Гурнов: Англичанам для получения въездной визы ты, естественно, был представлен под какой-то "крышей".

Виталий Бояров: Конечно. Официально я был назначен на должность второго секретаря по культуре посольства СССР в Лондоне. Очень удобная, кстати, должность для разведчика. Так мы деликатно именуем секретных агентов наших спецслужб, выполняющих ту же самую работу, что и их зарубежные противники, которых называем шпионами.

Чем прежде всего может выдать себя разведчик-шпион, приехавший в чужую страну для выведывания ее секретов и вербовки из ее граждан новых агентов-информаторов? Обилием и разнообразием его контактов. "Чистый" дипломат обычно встречается с довольно узким кругом лиц, могущих дать информацию по интересующим его вопросам. Всякий выход дипломата за пределы этого круга вызывает подозрение у служб контрразведки. Человек же, работающий в отделе культуры посольства, в служебные обязанности которого входит посещение разных выставок, театральных и кинематографических премьер, показов мод и прочих встреч, подозрений не вызывает.

Борис Гурнов: Ну и сколько же победных "звезд" в твоем активе второго секретаря?

Виталий Бояров: По серьезному счету одна. Но зато большая. За вербовку очень ценного информатора.

Борис Гурнов: Нельзя ли об этом чуть подробнее? Пора бы уже кое-что и рассекречивать.

Виталий Бояров: Нет. Пока нельзя.

Борис Гурнов: Ну а за что англичане в 1965-м вдруг объявили тебя персоной нон грата рассказать можешь?

Виталий Бояров: Могу. Хотя до сих пор точно не знаю за что именно. Быть может потому, что тогда сбежал на Запад хорошо знавший меня сотрудник КГБ Носенко. Он наверняка рассказал спецслужбам, что я не дипломат, а разведчик. Не исключено, что причина просто в том, что в то время из СССР был выдворен за шпионаж второй секретарь английского посольства. Согласно сложившейся практике взаимных дипломатических уколов это требовало от Лондона сделать ответный ход. И он его сделал, осуществив простой размен фигур - второго секретаря посольства на второго. При этом англичане проявили необычную в таких делах деликатность - не потребовали, чтобы я, как это обычно предписывается высылаемому, убрался из страны в 24 или 48 часов. Они сказали нашему послу: "Пусть ваш Бояров спокойно собирает свои вещи и уезжает домой". Как разведчик в Лондоне я не только не провалился, но даже и не "засветился" и не знал за собой никакой вины. Но возвращался я в Москву все-таки с тревожным чувством. Печально сознавая, что никто никогда, - а в секретных службах особенно, - не знает, что могут "навесить" на человека неведомые ему силы.

Но все опасения оказались напрасными. Явившись к начальству, я не услышал ни слова, ни намека о провале. Наоборот, вскоре я получил новое назначение на должность заместителя начальника "службы N 2" Первого главного управления КГБ СССР в Москве.

Борис Гурнов: Что это за служба?

Виталий Бояров: Это внешняя контрразведка, работа крайне сложная. В ней, в отличие от политической разведки, где имеешь дело с политиками, дипломатами и представителями интеллигенции, приходится вести постоянный бой с прекрасно подготовленными профессионалами разведки, оснащенными самой высококлассной шпионской техникой. В числе достижений этой службы такие потрясающие успехи как Ким Филби и Джордж Блейк, которые обеспечили нашей разведке доступ к самым сокровенным тайнам секретных служб Англии и США.

Примерами высочайшего профессионализма нашей контрразведки были операции по спасению и вывозу этих людей в СССР. А для все же арестованного англичанами Блейка был организован совершенно фантастический побег из тюрьмы.

Борис Гурнов: Как же это удалось сделать?

Виталий Бояров: Детали этих и других успешных операций еще долго не будут подлежать разглашению.

Борис Гурнов: Но почему же в таких подробностях всем известно дело "Трианона", ставшее основой документального романа Юлиана Семенова и телефильма "ТАСС уполномочен заявить"?

Виталий Бояров: К тому делу я имел самое непосредственное отношение уже как заместитель начальника 2-го (контрразведывательного) Главного управления КГБ СССР. Все началось с очередного подтверждения правила: в жизни, а в спецслужбах в особенности, не бывает мелочей. Весной 1977 года из Колумбии к нам поступило сообщение о том, что агенты ЦРУ в Боготе готовились организовать в отеле "Хилтон" встречу с каким-то русским. Вроде бы "мелочевка". Состоялась та встреча или нет? И что это за русский? Искать его, как иголку в стоге сена.

Но искать все же начали, составив поначалу список всех русских в Боготе, которые могли тогда заинтересовать разведку США. Их было 9 или 11 человек. Одновременно контрразведчики начали плотно работать с первоисточником информации. В результате он вспомнил о том, что у того русского была какая-то неприятность с автомобилем. Чуть позже стало известно, что в том же самом отеле "Хилтон" он встречался с какой-то русской женщиной.

Постепенно выяснили, что "он" - это второй секретарь посольства СССР в Колумбии Александр Огородник, попавший в те дни в автомобильную аварию. "Она" - оказалась женой работника советского торгпредства. Эти сведения позволили сузить список подозреваемых до четырех человек. Анализируя их образ жизни и поведение, контрразведчики обратили внимание на то, что, вернувшись из Колумбии в Москву, Огородник почему-то отказался от перспективной и хорошо оплачиваемой должности в МГИМО. Ей он, по свидетельству очевидцев человек прижимистый, почему-то предпочел менее денежную и явно тупиковую для карьерного роста работу в Управлении внешнеполитического планирования МИДа, где был доступ к секретной шифроинформации. Там, в отличие от других сотрудников Огородник не отказывался дежурить по ночам и в праздничные дни. Тогда он оставался в офисе один и имел возможность, как выяснилось позже, спокойно фотографировать всю шифропереписку. Особенно касавшуюся США. В результате копии секретных шифровок, которые посылал в Москву из Вашингтона посол США Добрынин, ложились на стол шефа ЦРУ.

Наши спецслужбы отметили, что после возвращения Огородника из Колумбии в Москву из Франкфурта, где, как мы знали, был радиоцентр ЦРУ, пошли какие-то явно шифрованные сигналы. Понять их смысл, не зная шифра, было невозможно. Неизвестен был и московский радист.

Когда предположили, что это может быть Огородник, и установили наблюдение за окнами его квартиры, все стало ясно. За минуту до начала работы радиоканала шпионской связи он зажигал свет и зашторивал окно своей квартиры. Сеанс связи заканчивался, и шторы на окне раскрывались.

Борис Гурнов: Уже после этого шпиона можно было брать.

Виталий Бояров: Радиосигналы к делу не подошьешь. Для доказательства шпионской деятельности Огородника в суде нам были нужны вещественные улики. Их мы, в конце концов, получили, установив в квартире подозреваемого камеру наблюдения. Она четко зафиксировала, как хозяин расшифровывает радиограммы ЦРУ.

На следующий же день, получив разрешение на секретный обыск в квартире Огородника, мы получили совершенно неопровержимые вещественные доказательства его шпионской деятельности. В батарейках своего фонаря он прятал микропленки с шифроблокнотами, перечнем шпионских заданий, полученных от ЦРУ, и условиями связи.

Борис Гурнов: Суд над Огородником как мы знаем, не состоялся. Захваченный вами шпион сумел покончить жизнь самоубийством, раскусив ампулу с ядом, которая была вмонтирована в колпачок его авторучки.

Виталий Бояров: Я руководил операцией захвата, сидя в квартире этажом выше с прибором "Визир", и своими глазами видел все. Видел ту авторучку, которая при обыске Огородника лежала на столе. Все ее видели. Но никто не мог догадаться о, прямо скажем, уникальной придумке американцев. В результате она помешала готовившемуся нами пропагандистскому финалу долгой и трудной операции с публичным судом над разоблаченным агентом ЦРУ.

Все могло быть очень убедительно. Начиная с вербовки Огородника американцами старым как мир способом - "медовой ловушки". Приманкой была подставленная ему красавица испанка Пилар.

И вот не получилось. На "ковер" к Андропову следующим утром мы с моим шефом, начальником 2-го Главного управления Г.Ф. Григоренко, шли с чувством досадного провала и личной вины. Ждали разноса и упреков.

Но этого не случилось. Андропов принял наше сообщение спокойно. С интересом выслушал и одобрил предложение сохранить в тайне смерть Огородника и использовать попавшие в наши руки его шифры и связь для организации радиоигры с ЦРУ. Планировали вызвать от имени Огородника на тайниковую связь агентов ЦРУ, скрывающихся под "крышами" сотрудников посольства США, и провести громкое задержание.

Борис Гурнов: Об этой операции всем известно по фильму "ТАСС уполномочен заявить". Она была очень успешной как и вторая половина твоей карьеры.

Виталий Бояров: Бывало всякое. К сожалению, никто не может отменить такие понятия, как предательство, корысть и зависть. И даже самый опытный разведчик не всегда в состоянии распознать недругов и недоброжелателей среди тех, кого любил и кому доверял. С детства я ненавидел людей с "гнильцой", и сам никогда предателем не был. Однако отношусь к таким вещам философски: жизнь не только прекрасна, но и на редкость многогранна.

 

alt

  • Расскажите об этом своим друзьям!