Дело Шевченко |
12 Февраля 2014 г. |
В начале августа 1937 года ЦК ВКП(б) рассылает на места директиву, подписанную Сталиным: «За последнее время в краях, областях и республиках вскрыта вредительская работа врагов народа в области сельского хозяйства, направленная на подрыв хозяйства колхозов и провоцирование колхозников на недовольство против советской власти путём целой системы издёвок и глумления над ними. ЦК считает существенным недостатком руководства в деле разгрома вредителей в сельском хозяйстве тот факт, что ликвидация вредителей проводится лишь закрытым порядком по линии органов НКВД… Считаю совершенно необходимой политическую мобилизацию колхозников вокруг работы, проводящейся по разгрому врагов народа в сельском хозяйстве». Иркутское управление НКВД направляет соответствующее указание в районные отделы и начинается новый этап борьбы с врагами народа. И уже через месяц на имя начальника УНКВД Малышева поступают секретные донесения: «По вашему приказанию мною были развёрнуты оперативные мероприятия, которые показали, что в районе есть определённые изъяны. Большая часть хлеба умышленно заражена клещом, семенное хозяйство развалено и умышленно запутано, сельхозмашины систематически выводятся из строя. Все сельхозкомпании – посевная, сеноуборочная, хлебоуборочная, как правило саботируются и срываются», – сообщал начальник Аларского райотдела младший лейтенант госбезопасности Шкурин. А дальше – поиск конкретных виновников. Одним из них стал агротехник Алятской МТС Фёдор Григорьевич Шевченко. В справке, составленной на основе агентурных данных, говорится: «Шевченко проводит вредительскую деятельность, направленную на срыв хозполиткомпаний, развал МТС и колхозов, срыв урожайности колхозных полей и т. п.»… «в колхозе «Парижская коммуна» произвёл посев пшеницы на 30 гектарах на незабороненном поле, посев погиб»… «в колхозе «Красный Алят» дал установку – вспахать 150 гектаров, прокультивировать и проборонить, этим самым затянул посевную и осушил поле»… «давал установки производить сев негодным зерном, со всхожестью ниже 50% и этим добился гибели посевов в колхозах «Скороход», «17-го партсъезда», им. Степана Разина». Такого же рода агентурные справки были составлены и на других работников сельского хозяйства Аларского района – агронома В. В. Сердюкова, директора Алятской МТС И. П. Давыдова, председателя колхоза А. И. Ткаченко, тракториста Р. И. Васильева, механизатора А. И. Дубовика, агротехников Ф. К. Вербенко и Р. Д. Котельникова и других «вредителей сельского хозяйства». Все выявленные вредители были арестованы и посажены в Иркутскую тюрьму. «Тюрьма, рассчитанная на тысячу заключённых, была набита до отказа, в ней в этот период находилось более четырнадцати тысяч. Даже в бывшей тюремной церкви были устроены нары в несколько этажей и там содержалось восемьсот узников. (…) В шесть утра стражник открывает «волчок» камеры и отрывисто кричит: «Подымайсь!». В девять часов приносят еду: пайку хлеба в 600 граммов на день и черпак тёплой пустой воды, в обед – миску баланды, вечером – две-три ложки каши, размазанной по дну тарелки» (по воспоминаниям А. З. Васильевой, узницы иркутской тюрьмы). В ходе следствия Шевченко и его товарищам предъявили ещё одно обвинение – причастность к контрреволюционной диверсионно- вредительской повстанческой организации, существовавшей якобы на территории Иркутской области. Обвинение основано только на показаниях других подследственных и не аргументируется ни фактами, ни вещественными доказательствами. «Мною в июле 1936 года завербован в контрреволюционную организацию агротехник Алятской МТС Шевченко Ф. Г. Он по моему заданию проводил вредительскую деятельность (показания В. В. Сердюкова). «В 1923–1925 годах Шевченко Ф. Г.имел связь с бандой Замащикова, действовашей в Заларинском районе» (показания И. П. Давыдова). «В нашей организации состоит Шевченко Фёдор Григорьевич, который по рекомендации активных членов контрреволюционной организации Колесникова, Васильева и Ковалёва был послан на годичные курсы агротехников» (показания А. И. Ткаченко). Эти выдуманные следователем Поповым «факты» Шевченко подтвердил на допросе 11 августа 1938 года. Для убедительности контрреволюционной и вредительской деятельности обвиняемого следователь добавил ещё несколько таких же «доказательств»: «Для участия в повстанческом движении дома хранил ружьё; проводил систематическую контрреволюционную агитацию среди колхозников против колхозного строя и мероприятий Советской власти; в период уборочной кампании 1938 года давал установки, что жать ещё рано, так как хлеб ещё зелёный, хотя хлеб уже созрел; умышленно не проводил снегозадержание и сбор золы и навоза». Конечно, оговоры себя и товарищей вынужденные, результат пыток и избиений. В обзорной справке, составленной по делу Малышева, бывшего начальника Иркутского управления НКВД, арестованного 5 января 1939 года как участника контрреволюционной организации, приводится механика добывания такого рода признаний. В разделе «Незаконные методы ведения следствия» указано: «Для получения признаний от арестованных применялась система «отстойников», специальных камер внутренней тюрьмы, в которых группа арестованных 20–30 человек держалась на ногах по 5–8 суток и более, кроме того, «стояние» сопровождалось избиением до тех пор, пока подследственный не начинал давать показания по стандартному вопроснику: 1. Признаете ли вы своё участие в к/р организации? 2. Кто завербовал? 3. Кто вам известен из членов организации? 4. Какую деятельность вы проводили по заданию организации? 5. Кого вы завербовали в состав к/р организации? » 10 сентября 1938 года Тройка УНКВД Иркутской области в составе первого секретаря обкома партии Филиппова, начальника УНКВД Малышева и областного прокурора Востокова приговорила Шевченко Фёдора Григорьевича «заключить в ИТЛ сроком на десять лет». Отбывать наказание Фёдору Григорьевичу пришлось на Колыме на руднике Эльген Северо-Восточного лагеря, узники которого (в 1938 году их насчитывалось более 90 тыс.) были заняты добычей золота. Это «социалистическое» производство было создано в 1931 году и непосредственно подчинялось ЦК ВКП(б). «Наблюдение и контроль за деятельностью Севвостоклага, – говорится в постановлении ЦК; – возложить на т. Ягоду. Установить ориентировочно следующую программу добычи золота: 1931 год – 2 т, 1932 – 10 т, 1933 – 25 т». Об ужасах Севвостоклага вспоминает один из узников тех страшных лет: «По утрам приходил надзиратель с дубиной и устраивал «развод без последнего». То есть, того, кто идёт последним, бил дубиной по голове. Насмерть. Заключённые бросались к дверям, а снаружи стояли начальники и веселились, глядя, как доходяги торопятся и давят друг друга. Работали по 16 часов. В темноте возвращаешься в лагерь, хлебаешь холодную баланду (хлеб ты уже утром весь съел), ждёшь отбоя и падаешь как убитый. В 2–3 часа ночи весь барак, голодный, начинает шевелиться: чувствует, что скоро принесут пайку. В 6 утра подъём. Хватаешь пайку, осторожно, чтобы ни крошки не уронить, опускаешь в кипяток, мнёшь, делаешь тюрю, глотаешь. Брюхо набил – а всё равно голодный. И опять на работу. И так изо дня в день». Весной 1940 года в деревню Ключи с далёкой Чукотки (там находился рудник Эльген) пришло письмо: «Здравствуйте, Варвара Фёдоровна, посылаю вам привет, а также всему семейству. Мне очень хочется знать, как ваше здоровье, жизнь, как учатся наши дети, как работаете в колхозе? Но от вас писем я не получаю, может быть, ваши письма ко мне не доходят или ребята не пишут. Я всё время скучаю о вас. Пишу письмо со слезами. Я отбываю приписанный мне срок наказания и не забываю о вас. Прошу,чтобы дети учились хорошо. Передайте привет всем родным. Я также и о них скучаю. Пишите, как вы питаетесь, как огород, корова, как одеты ребята». Летом 1943 года затонул пароход, перевозивший заключённых Севвостоклага на материк, среди пяти тысяч погибших – Фёдор Григорьевич Шевченко.
Тэги: |
|