Cо старым Новым годом! |
30 Декабря 2014 г. |
Я не оговорился. Хочется поздравить наших зрелых читателей именно со старым Новым годом. Не с тем, что мы отмечаем 13 января. А с тем давним и, может быть, единственным Новым годом, что однажды случился в вашей судьбе и остался в памяти на всю оставшуюся жизнь. Быть может, он был 50–60 и более лет тому назад, когда у большинства из нас ещё не было телевизоров, а значит, и «Голубых огоньков», «Суппер-дискотек», «Гало-концертов» и разных прочих новогодних шоу, которыми забита вся новогодняя ночь, да и все праздники, и за которыми, увы, большинство из нас помимо стола тупо просиживает все выходные. У каждого он, конечно же, был свой, и проходил по-разному – согласно месту проживания, времени, достатка и фантазии. Вот пусть каждому из вас в эту новогоднюю ночь и вспомнится тот самый памятный для вас Новый год. И эти вызванные у вас воспоминания и будут моим маленьким подарком для каждого читателя нашей газеты. Мне вот в канун праздника отчего-то вспомнился именно тот Новый год – из самого раннего детства. Может быть, потому, что он был первым из запомнившихся? Наше послевоенное детство для меня и старших брата и сестры проходило в глухой сибирской деревушке. (Остальные два брата родились уже в относительно благополучные шестидесятые). Жили довольно бедно. Еда – щи да каша. Из деликатесов – кусок хлеба, посыпанный сахаром, да морковка. («Слаще морковки ничего не ел в то время он из огорода своего. И то – когда сезон», – шутливо написал я многие годы спустя про себя и мне подобных послевоенных пацанов). Из одежды зимой – рубашка, штаны, валенки, шапка да телогрейка. Летом – майка, сатиновые шаровары на лямке, да тапочки из кирзы. Игрушки – тряпичные куклы, глиняные и деревянные машинки и пистолеты. «Спортинвентарь» – самодельные деревянные лыжи, санки, самокаты да коньки, подбитые железом. (Первый велосипед для всех ребятишек семьи родители смогли купить только в середине 60-х, да и то – по необходимости: на покос ездить, да в школу в пяти верстах от дома. Как, впрочем, в это же время смогли построить и новый дом.) А тогда жили мы в крохотной деревянной избушке, спали на тюфяках, набитых соломой, освещались керосинкой, а чаще лучиной. (Электричество в деревню пришло лишь после запуска Иркутской ГЭС и строительства западной ветки ЛЭП.) Главным местом избы была русская глинобитная печь, которая и тепло дому давала и хлеб в ней пекли, и детской спальней была. В неё же и в баню ходили: после того, как выпекут хлеб, убирали последние угольки и золу, стелили солому, ставили туда ушат с водой, свечку или ту же лучину и – прошу на помывку. Праздников тогда в году отмечали немного: Пасха, Первомай, Троица, ноябрьские да Новый год. Его ждали с особым трепетом. Вечером, за сутки до наступления Нового года, мать приходила с работы, наскоро перекусывала чем придётся, брала топор и уходила в «Чащу» – так называли лес за 2–3 километра от деревни, где росли ёлки. (Отец, по причине послевоенной инвалидности, для таких походов не годился.) Часа через два она возвращалась, неся на горбу новогоднюю красавицу, и мы, ребятишки, начинали действовать. Приносили с вышки крестовину, доставали заветную коробку с новогодними игрушками и наряжали ёлку. Игрушки были неказистые, в основном ватные зверушки, стеклянные шары и сосульки да гирлянда флажков с незатейливыми картинками. Под ёлку устанавливались ватные же Дед Мороз и Снегурочка. Подарки не клали – нечего было класть. В качестве такового становилась пол-литровая баночка варенья из лесной земляники, которое вместе с напечёнными матерью загодя шаньгами и было главным праздничным блюдом стола. Но подарок ещё надо было добыть – откопать от снега погреб во дворе, где для голодной весны хранился «стратегический запас продовольствия» всей семьи. Но когда после всех этих приготовлений мы садились за праздничный стол и лопали за обе щеки шаньги с земляникой – не было никого на свете счастливее нас! ... Сижу вот теперь за столом в благоустроенной квартире, обставленной согласно времени, смотрю с близкими плазму, посматриваю с балкона на припаркованную у подъезда «иномарку», поглощаю бутерброды с икрой, мандарины-ананасы и прочие разные вкусности, запиваю всё это «мартини» со льдом (праздник же! можем изредка себе позволить!) и с такой грустью-тоской вспоминаю тот старый Новый год моего детства, отблески керосинки на ёлочных шарах, шаньги с земляникой, что аж скулы сводит. Что это? Ностальгия? Беспомощность от осознания того, что всё тогда было впереди, а сейчас почти всё позади? Горечь от утрат близких? Или ещё что? И нет ответа...
Тэги: |