Застольная рапсодия

Напомним нашим читателям, что эту новую рубрику для таких вот баек типа «а вот ещё был случай» мы решили назвать именно так потому, что одно из толкований слов «бабай», «бабайка» произошло от тюркского бабА, означающего пожилого, уважаемого в роду мужчину (что, впрочем, применимо и к женщине), который помимо других важных обязанностей в своём клане ещё и учил своих молодых соплеменников уму-разуму путём пересказа таких вот нехитрых жизненных историй. Сегодня разговор под этой рубрикой продолжают наши внештатные авторы, старейшие журналисты Иркутской области – бывший фотокорреспондент ТАСС по нашему региону Эдгар Брюханенко с его застольной рапсодией и бывший тележурналист ВГТРК, автор передачи «Сибирский сад» Александр Зонов со своими сельскими былями.

Вкус профессии

Давно это было, хотя теперь кажется, что совсем недавно. С командировочным удостоверением, напечатанным на газетной бумаге, удостоверяющим заодно и мою личность, со штампом «Газета «Советская молодёжь», орган обкома ВЛКСМ», направлялся фотокорреспондент Эдик Брюханенко подготовить материал о кандидате в депутаты Верховного Совета СССР, доярке колхоза имени Ленина.

Пока ехал поездом, в район позвонили: «Встретьте журналиста, организуйте работу». За мной приехал на лошадке в санках румяный комсомольский вожак. Сам одетый в добротную овчинную шубу, он и для корреспондента привёз два козьих тулупа. Дорога в колхоз была длинной. Поскрипывали на морозце санки, трусцой бежала лошадка... Первая остановка – километрах в шести от станции. Заходим в избу погреться, а там гостеприимная хозяйка сразу приглашает к столу: яичница из двух десятков яиц со шкварками на огромной сковородке, солёноё сало, капуста, огурцы... На стол ставят «четверть». Тогда я впервые попробовал самогон. Понравилось. На пути до центральной усадьбы были ещё две-три остановки, и всё повторялось один в один. Разве что количество яиц на сковороде было разным. До места доехали уже «тёпленькими», а у председателя – продолжение банкета: как-никак его доярка впервые избирается в высший орган государственной власти. Так я принял своё первоё крещение в качестве журналиста. Доярка оказалась красивой приветливой девушкой. В знак благодарности сделал интересные снимки, а заодно помыл несколько коров для более гигиеничной съёмки.

Провожали меня весело – по той же схеме с остановками в пути. Вот так я узнал вкус своей будущей профессии и полюбил её на всю жизнь.

Две Маруси

Я взрослел, набирался житейского и профессионального опыта. Любил ездить по командировкам. Привозил оттуда не только снимки, но и незабываемые впечатления.

Еду как-то с делегацией Иркутской области в Кемеровскую. В те годы наши области соревновались, соревнования были не простыми – социалистическими! Представляете, как Кузбасс принимал своих гостей? Застолья, обеды и ужины... Но когда члены нашей делегации разъезжались по шахтам и разрезам, хозяева предупреждали: «Питайтесь только в горняцких столовых, там лучше готовят». Столовые те по аромату больше напоминали парикмахерские: горняки, за неимением иного спиртного, употребляли за обедом одеколон, некоторые иногда разводили его шампанским. Представляете коктейль?! Знаменитый на всю страну одеколон «Кармен» здесь почему-то окрестили «Марусей». Так в магазине и просили у продавцов: «Душечка, дай нам две «Маруси». Пришлось и мне попробовать этот коктейль, и не только ради интереса: шахтёры же угощали, попробуй их не уважь. После обеда вокруг нас долго витал непередаваемый амбре. Вот так наш советский гражданин в то время изворачивался, преодолевая сухой закон и повсеместную борьбу с алкоголем...

Ну, а чем закончилось соревнование двух областей, да и сам социализм, думаю, рассказывать нет нужды.

Цветы таёжные

Заканчивалось строительство Иркутской ГЭС. Ток хлынул по проводам к потребителям, имена почётных строителей увековечили на мемориальных досках. Гидростроители разъезжались на Братскую, Красноярскую ГЭС, а некоторые патриоты-романтики двинули аж на Вилюйскую, в Якутию.

На Вилюйской ГЭС, куда в качестве фотокора ТАСС прилетел и я, «цивилизацией» пока и не пахло: угрюмая река, нехоженая тайга, несколько домиков на берегу, а больше всё засыпнушки, землянки, палатки. Но название уже определено – посёлок Чернышевск, которому суждено было стать городом.

В то время там горстка строителей пробивала дорогу к реке, где должны были развернуться основные работы. Фотографирую бригаду бульдозеристов. Сажусь на пенёк, чтобы записать имена первопроходцев. Ребята меня спрашивают: «А вы на Иркутской ГЭС снимали?». «А как же», – не без гордости заявляю я. Знакомимся, вспоминаем имена иркутских строителей. Оказывается, один из них, Евгений Никанорович Батенчук, что был на Иркутской ГЭС главным механиком, здесь стал начальником строительства.

Ребята бросают работу. Всей бригадой забираются в трактор, и мы едем в посёлок. Чувствую, мужики «соображают» выпить за встречу. Знаю, что в магазине ничего нет. Накрывают стол: хлеб, сало, консервы и венец всей закуски – огромная луковица. Но вот появляется из магазина бригадир. В его руках целое беремя зелёных коробочек – духи «Каменный цветок». Говорю: «Ребята, это же бешеных денег стоит! Помню, студенческой стипендии на одну коробочку не хватало для подарка девушке». «А ты что, денег не видел, корреспондент? Ну, на – смотри!» Поднимают один за другим матрацы, а там пачки денег. «Ну, всё равно, наверное, не стоит, вы же умрёте!» – продолжаю слабо протестовать я. И тогда мне предлагают заглянуть под нары. А там – десятки этих ярких зелёных коробочек с белым атласом внутри. «Мы ими ёлку собираемся на Новый год в лесу нарядить», – говорит бригадир.

Садимся за стол, берём по флакончику. Из него в кружку 20–30 капель не наливается, можно только в себя вдохнуть. Так что «бутылки» хватает на пять–шесть тостов-вдохов. После первого вдоха противно, после третьего уже весело...

Ну что тут скажешь? Оказывается, местному ОРСу (отдел рабочего снабжения) было невыгодно возить самолётом водку, она вес и объём имеет, да и нагореть может за то, что снабжают передовую стройку алкоголем. Уж лучше вместо одной бутылки водки пять «Каменных цветков» привезти. И всё шито-крыто: облагораживают культурой рабочий класс. О людях можно и не думать. Да и зачем, когда план по обороту торговли выполнять надо? За это и премию дают.

Каша под градусом

Арктика обыкновенная. Командировка на край света, в ледяную заснеженную пустыню. Сижу на маленьком аэродроме. Погода нелётная – пурга. В металлическом тесном вагончике, где помещался диспетчер со своей аппаратурой, нас собралось больше десятка человек. Это экипажи АНов и ИЛов, технари, служащие аэропорта и я. Ждём погоды два–три дня. Я чувствую, что скоро помру от безделья. Вот бы сейчас бутылочку для

разрядки. В мыслях своих, по всему видать, я не одинок. А где её взять у берегов Ледовитого океана? Лётчики друг друга подзуживают: «Давай, командир, неси НЗ». Взять бутылку спирта, предназначенного для особых случаев из неприкосновенного запаса – это всё равно что Родине изменить. Но уговорили! Несёт командир бутылку питьевого спирта, настоящего, 96 градусов. Но как его на всех разделить? Тут я вспомнил: когда дорогу Тайшет – Лена строили, так один зэк рассказывал, что у них в санчасти 200 граммов спирта для уколов на целый год давали. И тогда в день праздника Великой Октябрьской революции сто граммов наливали в миску с кашей. И только самым лучшим доставалось по ложке-две...

Предлагаю сварить перловой каши и обильно сдобрить её спиртом. «Не слушайте этого ненормального журналиста», – орали одни. Но другие всё же послушали. Поднимая ложки с горячей, сильно пахнущей спиртом кашей, мы ели её за дружбу, за погоду, за успехи и удачу. После первой ложки мороз пробежал по телу, после второй мы заулыбались, после третьей громко заговорили, после четвёртой запели. Дальше не помню – после пятой ложки я уснул.

Потом много лет в Арктике рассказывали об этом застолье: о выпивке с горячей кашей от фотокора ТАСС. Вот так я поднимал репутацию советской прессы.

Ночная экскурсия

В одном строящемся городе у нас в Приангарье намечалось событие, и в небольшой гостинице собрались журналисты всех мастей и рангов. Засиделись за полночь. Выпивки, как всегда, не хватило. Магазины закрыты. Местный газетчик приглашает всех желающих пройтись по ночному городку. Дома все одинаковые – панельные пятиэтажки. Шумит лес. Одна мысль: как найти дорогу обратно. Большой компанией мы приходим в квартиру на пятом этаже. На лестничной площадке милиционер. Я подумал, что газетчик пошутил и привёл нас в вытрезвитель. Оказалось, наоборот. Нас представили: «центральная пресса, и она очень хочет выпить!».

Кухня квартиры напоминала химическую лабораторию: бачки, трубки, стеклянные ёмкости. Была даже рама от велосипеда и, конечно, змеевик, уходящий в верхнюю часть окна между кухней и ванной. Нам показали выход готовой продукции (в очередной резервуар тонкой струйкой тёк самогон) и тут же предложили её попробовать. «Мини-заводик, – подумал я, – вот почему охрана в подъезде». И все мои коллеги тут же дали честное журналистское слово об увиденном и опробованном никому не рассказывать. Я это делаю сейчас лишь потому, что с тех пор прошло много лет. Сегодня, конечно, уже нет надобности изобретать подобные аппараты. Да и с горячительными напитками у нас в стране теперь «всё решено, всё схвачено»: сколько хочешь, когда хочешь и у кого хочешь. На днях в магазине возле своего дома я только одной водки насчитал 37 наименований. Добился наконец наш человек «питьевой» свободы. Стало ли от этого кому лучше? Вопрос уже риторический...

• Расскажите об этом своим друзьям!