«Вставай, – говорит, – через пять минут на фронт ухожу...»

В 1945 году, с 4 по 11 февраля, когда Вторая мировая война входила в заключительную стадию, в Крыму состоялась знаменитая Ялтинская конференция руководителей трёх союзных держав антигитлеровской коалиции – СССР, США и Великобритании.

Ветеран Великой Отечественной войны Иван Владимирович Бутуханов и его супруга Мария Максимовна, ветеран тыла, на встрече с молодёжью в иркутском музее «Солдаты Отечества».

На заседаниях в Ливадийском дворце Сталин, Рузвельт и Черчилль обсуждали вопросы окончательного разгрома фашистской Германии, судьбу освобождённой Европы, участие СССР в войне с Японией. В ходе подготовки к конференции в Ялте руководители американских и английских спецслужб серьёзно опасались покушений на лидеров своих стран. На опасения союзников был дан категорический ответ советской стороны: если даже в Тегеране советская разведка и контрразведка сделала невозможное, то у себя на родине они тем более обеспечат полную безопасность «Большой тройки». Мощная охрана была организована с воздуха, на суше, на воде и под водой. «Большую тройку» охранял на подводной лодке и двадцатилетний сибиряк Иван Бутуханов. Интервью с ветераном Великой Отечественной войны Иваном Владимировичем Бутухановым записала журналист Татьяна Сазонова.

– Мария Максимовна, – спрашиваю супругу ветерана, с которой он прожил всю жизнь, – Иван Владимирович часто про войну вспоминает?

– Во сне почти всё время воюет, – как о чём-то привычном говорит Мария Максимовна. – Ночью вдруг соскакивает и кричит: «Война, война!.. Собирайся, едем воевать! В прошлом году в три часа ночи вскочил: «Вставай, – говорит, – через пять минут на фронт ухожу». До сих пор воюет...

Довоенная биография ветерана для стороннего человека вполне обычная, которую он также обыденно пересказывает. Но даже по этой скупой информации чувствуется, что для самого Ивана Бутуханова каждая дата и каждый населённый пункт из этой биографии дороги, ведь все её вехи складывали его будущую судьбу, лепили его натуру и характер.

– Родился я в улусе Тараса Боханского района Иркутской области в семье крестьянина. Отец, Бутуханов Владимир Николаевич, 1885 года рождения, мать, Агафья Афанасьевна, с 1897 года, – рассказывает Иван Владимирович. Родители мои по национальности буряты. Умерли уже давно, отец в 1942, мама – в 1971. В 1938 году я окончил Боханскую школу и поступил в Иркутский сельхозтехникум на отделение зоотехния, окончил его в 1942 году. После техникума до 28 августа 1942 года работал зоотехником в Курбатовском мясо-молочном совхозе Красноярского края – 28 августа был призван Курбатовским райвоенкоматом на действительную военную службу в Тихоокеанский флот. После окончания школы связи учебного отдела Тихоокеанского флота службу проходил на подводных лодках. В июле 1944-го в составе дивизиона подводных лодок переведён в состав Черноморского флота, где служил до апреля 1953 года в качестве гидроакустика. Последние три года был на должности старшего инструктора подводных лодок по гидроакустике в штабе бригады подводных лодок. Был принят в члены КПСС в октябре 1950 года при политотделе Потийской военно-морской базы Черноморского флота.

– Какие у вас фронтовые награды? – спрашиваю вослед за этими скупыми биографическими сведениями.

– В 44 году получил медаль «За отвагу», – просто говорит он. Как известно, медаль «За отвагу» более других ценилась фронтовиками, вот почему Бутуханов, пиджак которого тяжеловат от медалей, называет одну: «За отвагу».

– За какие действия?

– Потопили три десантных корабля на Чёрном море. Я на подводной лодке служил, как уже сказал, гидроакустиком. Знаете, что такое «гидроакустик»? Водяная акустика – наука о звуках, – по-инструкторски просто и доходчиво разъясняет мне Иван Владимирович. – Слухач, короче говоря. На подлодках специальная аппаратура есть – пеленгатор. Он определяет направление и род корабля, то есть от какого корабля шум исходит: от линкора, крейсера, эсминца, торгового судна. Первый пеленг, второй пеленг, по ним с прибором командир корабля определяет направление, скорость судна, даёт команду, с каким упреждением надо стрелять торпедой. Всё это определяет командир.

– У вас слух от природы, видно, был отменный?

– И сейчас не жалуюсь.

Мария Максимовна и тут рисует бытовую картинку к нашему разговору: «У него даже сейчас слух хороший. Ремонт идёт в доме, он всё слышит, где, откуда, какие звуки. Я вообще ничего не слышу. Он всё слышит. – О природных достоинствах мужа Мария Максимовна продолжает рассказ не без гордости, словно бы и сама до сих пор не перестаёт удивляться ими. – И память у него хорошая. Он в молодости мог прочитать один раз целый лист и рассказать всё, что прочитал... Из класса в класс перебегал. В первом классе не учился, его сразу во второй перевели, в третьем немного проучился – в четвёртый определили. Таким вот маленьким человеком окончил начальную школу. А потом в среднюю школу в район добирался, далеко было. Ездил туда на лыжах, буханку хлеба, кружок молока на спину. Общежития не было, по квартирам жил, у чужих людей.

Идя к ветерану, я уже знала, что Иван Владимирович Бутуханов – ветеран особой фронтовой судьбы, ему довелось охранять Ялтинскую конференцию.

– Иван Владимирович, вспомните те моменты, когда вас назначили охранять знаменитую конференцию в Крыму.

– Мы понятия не имели, что охраняем Ялтинскую конференцию. Это же секретное было мероприятие.

– А какой приказ-то был вам отдан? – Пытаю я. Уж очень хочется узнать все тайны этого исторического события от его очевидца и участника.

– На позицию, как обычно, пошли и всё. Курсировали в своём квадрате, где приказано было. Оказалось потом, что несколько подводных лодок окружили Ялту с моря и дежурили.

– Вы на каком корабле охраняли?

– На «Сталинце».

– Большая команда?

– Более ста человек.

– У вас напарник был?

– Да, нас двое было.

– Напарника-то помните? Переписывались после войны?

– Он башкир был, с Урала. Уфа. Да кто связь держал после войны? Никто не держал.

– Во время Ялтинской конференции звуки не раздавались посторонние? – Я всё пытаюсь явственно представить то февральское событие 45 года, когда в Ливадийском дворце заседали лидеры антигитлеровской коалиции – Сталин, Черчилль, Рузвельт.

– Нет, никаких.

– Как восприняли известие, что охраняли «большую тройку»?

– Обрадовались, что выполнили задачу. Никого не подпустили к Ялте.

– Ну, всё-таки гордились?

– Гордились мало-мало,– опять просто отвечает подводник.

– А где обучались на гидроакустика?

– На Тихоокеанском флоте. На острове Русский, около Владивостока. Там все учебные заведения были, которые готовили кадры для флота, в том числе и для подводных лодок.

– Крепких выбирали ребят?– Смотрю на Ивана Владимировича и понимаю, что вопрос праздный, ветеран и сейчас крепок, коренаст.

– И сейчас живу ещё, – коротко отвечает Бутуханов.

– Когда на службу-то вас призвали, судя по биографии, вам и 18 не было?
– Да, 18 не было, а уволился с флота в 53 году.

– А долго обучались гидроакустике?

– Полгода.

– Но всё-таки где определили, что вы слухач отличный?

– В школе связи.

– А как обучение шло? – Вновь и вновь задаю вопросы человеку редкой профессии.

– Ставили граммофонные пластинки. Там записаны шумы всех кораблей.– Иван Владимирович до сих пор помнит эти звуки и имитирует их. –Например, линкор – «шур-шур-шур», где-то вот так «чах– чах– чах» – торговое судно... Сначала на Тихоокеанском флоте практиковались. Я на «щуке» служил. Потом на «малютку» пересадили, а в июле 44 года отправили на Чёрное море. – И добавляет: «На подлодке – самая тяжёлая служба».

– В чём её тяжесть?

– Воздух в подлодке тяжёлый, испарение серной кислоты.

– А сколько времени находились под водой?

– Полсуток, сутки бывало. Потом всплывали, чтобы пустить дизеля и зарядить аккумуляторы. Подлодки на аккумуляторах работали.

– Это подпитка для подлодки, а у вас, подводников, питание особое было?
– А шут его знает.

Фронтовиков журналисты часто спрашивали при беседах: «Страх был? Или молодость спасала?» Не удержалась и я. Молодость, конечно, спасала и сибиряка Ивана Бутуханова, но один звук под водой, по его словам, сводил с ума.

– Это скрежет корпуса подводной лодки о минрепы, – вспоминает он. (Минреп – это трос, на котором удерживается мина на определённой глубине. – Авт.) – Не знаешь, ждать ли и когда взрыва мины. А слухачу это особо тяжко переносить, много раз кровь с ушей шла, – говорит он просто, как о чём-то будничном и неотвратимом. – А на корабле звук не затушёвывается, а ещё и усиливается.

– Супруга ваша говорит, что до сих пор война вам снится? Что в памяти осталось, что снится?

В ответ слышу от Ивана Владимировича уже привычное: «А шут его знает. Ничего не помню».

– Вы говорите, на подлодке было около ста человек, люди разных национальностей, сутки под водой в замкнутом пространстве. Мирно жили?

– Была субординация. Каждый знал свой угол, свою работу, свою ответственность.

– Но бывало, что пропускали корабли вражеские?

– Было.

– Отчего?

– Несоответствие.... И «разбежались, как в море корабли».

Да, совсем скупо отвечает ветеран. Один день походил на другой. Да и время, конечно, стирает детали. А ещё, наверное, действует давнее, застрявшее в душе у многих участников войны правило – не разглашать военную тайну, хотя многие эти «тайны» давно уже известны историкам...

...Но вот и желанная мирная жизнь пришла. А она у Ивана Владимировича выдалась длинная, полнокровная, крупная.

В 1953 году Бутуханов поступил в Иркутский сельскохозяйственный, который окончил по специальности «зоотехния». Уточняет, что сначала в Тимирязевское поступил на заочное по животноводству. Заехал, мол, в Москву, сдал за первый курс и поехал в Иркутск, где уже приняли сразу на второй курс. Окончил Иркутский сельскохозяйственный институт в 1957 году.

– До 1960 года я работал в колхозе имени П. Балтахинова главным зоотехником, – вспоминает Иван Владимирович. – А после этого в колхозе имени Ленина. В Хохорске погиб председатель колхоза, и меня решили направить на эту должность. Я там 17 лет проработал. Это был самый крупный колхоз в Боханском районе. И урожайность хорошая. У меня агроном даже заслуженным работником сельского хозяйства был. А сам колхоз носил почётное звание «Хозяйство высокой культуры земледелия».

– А с супругой-то где встретились?

– С Марией Максимовной? Так мы всю жизнь прожили вместе. С 1955 года, как зарегистрировались.

– А сколько детей у вас?

– Шестеро.

– Это сколько же вы в жизни успели-то всего! – изумляюсь я.

К нашему приходу в семье Бутухановых накрыл на стол. Было и щедрое угощение, и песни после него... Мария Максимовна поёт низким сильным голосом на родном бурятском языке. О чем её песня?

– Буряты поют о том, что видят. Так и я вам спела. Солнце взошло, деревню осветило, гости пришли, сердце осветилось. Из-за горы солнце встало, за своим гостеприимным столом мы вас встретили, светлых душой. Мы вас потчуем от чистого сердца. Вы дети все мои. Кто входит в мой дом, вы все мои дети. Я желаю вам счастья, добра...

...«Солнце взошло, деревню осветило» – рисую я про себя картину бурятской песни... Совсем ещё молодому парню, подводнику Ивану, как, наверное, радостно было видеть при всплытии из морских глубин сияющее солнце. Многие детали военной службы за давностью лет потухли даже в его острой памяти. Как закатное солнце. Да всё ли потухло? Отчего же тогда он и сейчас, в свои девяносто с лишним лет, вскакивает посреди ночи с кровати и собирается на войну... Что снится участнику боёв? Кто знает? Может, тревожные будни на подводной лодке? Он и сам не помнит. Должен ехать на фронт... все должны, и он должен... защищать родную землю. А теперь, когда он всю послевоенную жизнь проработал на земле, ещё сильнее, верно, к ней, к родной земле, привязался?..

• Расскажите об этом своим друзьям!