Путешествия Крышечкиной

3 марта сего года к Татьяне Викторовне подкатила круглая дата. Ну, круглая да круглая, всё-таки не с двумя нулями – до них ещё почти половина дистанции. Так что шум она по этому поводу поднимать не стала: не то что орденов и медалей или президентской почётной грамоты не потребовала, даже на губернаторскую премию претензий не предъявила, пусть ушлые и дошлые её хоть в пятый раз себе присваивают.

Зато по уровню литературного дарования – пойди её догони! Если, конечно, не останавливаться на юбилейные торжества и вымаливание почестей. Кто как, а мы почти уверены, что и круглую дату свою наш поэт и прозаик отметила очередным рассказом или стихами. А почему? Да потому, что для творческого человека главное реализация данного ему таланта. Сегодня «Перевал» публикует две главки из рассказа «Путешествия Крышечкиной», вошедшего в книгу «Девочки играли в апокалипсис», уже готовую к выходу в московском издательстве «RUGRAM».

Светлая эра

Крышечкина, некстати вспомнившая об антитезах прошлого года, когда наше повествование, касающееся её путешествий, велось от первого лица «я-я-я-я», заставила задуматься прозаиков всего мира. Удаляясь от её «я», не удаляемся ли мы в сторону большего вымысла, пренебрегая прекрасной и чистой правдой?

При этом если «я» – явление субъективное, то не будет ли больший вымысел его объективнее? И если «я» – нечто утверждающееся, то что его утверждает? И зачем это «что» так им умаляется?

Чтобы не запутаться и никого не запутать, выпустить читателя из недр текста таким же, каким он туда пришёл: текст не баня, – мы решили составить тезисы о внешнем и внутреннем человеке.

Первый – это тот, который видит себя в зеркале, каким его видят другие: поверхностно зеркальным, плоским, пустым. Мало того, именно поверхностный человек подвергается расщеплению, критике, анализу.

Ребёнок смотрит на себя в зеркало и видит чистое личико с нежной кожей. Лет через двадцать поверхностных и пустых суждений о нём, бьющих недальновидностью, он видит, что лицо его изменилось, на нём появились следы коррозии. Ещё и ещё – и вот уже это лицо вызывает насмешку. Внешний человек защищает человека внутреннего от посягательств ошибочного мнения.

Если внутренний человек ограничен, он сливается с внешним человеком и сохраняется хорошо до той поры, пока его не сокрушит самое жизненная правда, без участия людей. Если внутренний человек очень сильный, то внешне он более или менее способен лавировать среди мнений и суждений, в которых мы правду определили ранее как один процент.

Кому-то её присутствие в жизни кажется большим, и он ей поклоняется. Но для нас это один процент. Речь идёт о мире человеческих воззрений, а не о том, как растёт береза или работает двигатель внутреннего сгорания.

Приглядитесь к человеческому лицу – и на границе фаса и профиля увидите шов – поверхность постоянной судороги соприкосновения человека внешнего и внутреннего.

Мы повертели Крышечкину так и этак и нашли, что лицо её очень переменчиво, зависит от того, какой на него падает свет и под каким углом. И поняли, что это пустое дело – говорить о её внутреннем мире.

Однажды Крышечкина поехала с Кавказского бульвара в сторону Сибири на поезде. Двумя же часами ранее, в квартире с розовыми шторами, ей приснился сон о господине Ч., во сне она ему наступила на ногу. И у обоих пробежала сладкая судорога на границе фаса и профиля. Поскольку это было во сне, внешний человек оказался внутренним. И давай диктовать свои условия. Ему надо было, чтобы всё произошло в действительности. Он хотел выйти вовне, зажить там, где полагается, и так, как он хочет.

Крышечкина села в транссибирский поезд глубокой ночью с Казанского вокзала. Весь поезд сел на Казанском вокзале. Медленно и нежно двинулся он в темноту ночи, чуть подрагивая на стыках рельс. Временное население поезда, оккупанты, зашелестело отутюженными белыми простынями и почти одновременно заснуло.

К вопросу о конфликте между добром и злом скажем, что заснуло доброе. Свет в вагоне немедленно погас, так как не было необходимости высвечивать что-то тёмное. Наоборот, была необходимость укрыть светлое.

Днём Крышечкина проснулась, посмотрела в окно. Она увидела надпись от руки синей краской на серой от времени деревянной дощечке: «Республика Удмуртия». И пошли леса. Крышечкина начала мечтать о том, как она едет, едет и дорогой ей встречаются надписи: «Республика Германия», «Республика Бельгия», «Республика Франция». Везде густые леса и прыгают зайцы. Для путешественников это очень важно.

Спустя сутки показался огромный город и на перроне мама Крышечкиной. Она сказала, что начинается светлая эра человечества. Не могла же мама расстраивать дочь. Крышечкина с ней согласилась, тоже чтобы её не расстраивать. Ей захотелось, чтобы на каждой стоянке поезда к ней подходили родственники и говорили о наступающей светлой эре. Ещё мама сказала, что сделала операцию на глазах и увидела, как темно в квартире и много накопилось пыли. Вскоре поезд тронулся, и мама осталась позади, как остаётся позади жизнь.

«Я» Крышечкиной поехало вместе с ней как её часть. Так кто же наступил на ногу господину Ч.? «Я»? Внутренний или внешний человек? «Я» или целое?

Когда невозможно написать, кто есть господин Ч. и чем он занимается, где живёт, остаются общие вопросы, которые могут касаться любого. Вот почему их не обойти.

Благоволенье судьбы

Написав очевидную чепуху, Крышечкина, прежде не бравшаяся за перо, задумалась. Во­первых, это были стихи, а не проза. Стихов Крышечкина никогда ещё не писала. Во­вторых, она не могла понять, злые они или добрые. Ещё подумав, она поняла, что никто, не только она, этого не поймёт. Следовательно, это был новый вид поэзии – концептуальная поэзия. Сейчас мы приведём это стихотворение.

Благоволенье судьбы

Свалилось единственным знаком.

В небо взлетели гробы,

Что дорого даже собакам.

Гробы понеслись воскресать

Истиной вечнозеленой.

Выпало мне восклицать:

«Как радо небесное лоно!

Как хорошо на земле,

Когда она опустела!

Столкнется со мной во мгле

Твое дорогое тело.

Залают собаки враз

В нашем углу деревенском.

Сладостный, как Шираз,

Миг наступает блаженства».

Рифмы Крышечкина привела классические: «тело – опустела», «земле – мгле», «враз – Шираз». Но что-то нас смущает. Гробы? Собаки? Сочетания слов? Поможем ей.

Благоволенье судьбы

Свалилось единственным знаком.

Кругом зашумели дубы,

На старость жалуясь злакам.

В сон погрузились леса

В патине вечнозеленой.

Всюду сверкает роса,

Что дарит небесное лоно.

Радость идет по земле,

На крыльях бы улетела!

Смутно белеет во мгле

Твое дорогое тело.

Статуя, Аполлон,

Как ты ко мне равнодушен…

Вторит свирели времен

Хор зеленых лягушек.

Это прибывал поезд с господином Ч. Крышечкиной предстояло встретить его и поселить в великолепном отеле об единственный номер «Государственный русский драматический театр им. В. Шекспира», располагавший большой и малой сценой, костюмерной.

И, как вы видите, написать стихотворение легко, но нужны повод и настроение. Этот повод, поезд, не мог прибыть целый год, более того, раньше поезда с таким номером не существовало вовсе. То есть, если сам господин Ч. не мог прибыть год, то поезд с номером 107 – целую вечность. В поезде господин Ч. встречался с вечностью, и, чтобы он не забыл сойти, работал проводник в вагоне, а Крышечкина явилась на перрон.

• Расскажите об этом своим друзьям!