Моя долгая жизнь

Я прожила долгую, периодами трудную, но интересную жизнь.

В 1930-е годы моего дедушку, Аникина Дмитрия Ильича, раскулачили, и они с бабушкой ночью сели в поезд и уехали в Ленинград, а моего отца как сына «врага народа» арестовали и посадили в тюрьму.

Маму с двумя маленькими детьми выгнали из дома, в колхоз не приняли, и она вынуждена была собирать милостыню, а в летнее время уходила в поле, копала саранки и собирала съедобные травы, оставляя нас дома, где мы лежали на скамейке с распухшими животами. Вскоре состоялся суд над папой, расстрел заменили поселением.

На поселении жизнь была ещё тяжелее, детских яслей и садиков не было. Рано утром папу с мамой увозили на работу, а нас с братишкой они оставляли одних под замком. На столе против окна всегда стояла тарелка с едой на весь день. Утром мы просыпались, съедали всё за один раз, играли, снова засыпали. К вечеру просыпались и снова страшно хотели есть, плакали, затем, измученные, садились за стол перед окном, смотрели на лес и тихонько хныкали. Мимо окна часто проходила незнакомая женщина, останавливалась и говорила: «Как же мне вас жалко, дорогие детки!» Вынимала из окна раму, клала на тарелку два ломтика хлеба, посыпанных сахарным песком, снова вставляла раму и наказывала: «Дорогие мои, только никому об этом не говорите!»

В 1937 году отца досрочно освободили и выдали хорошую характеристику. Мы приехали в рабочий посёлок Новостройка Красноярского края, там жил папин двоюродный брат. Посёлок окружал густой лес с вековыми соснами, в лесу было изобилие грибов и ягод. Папу с мамой приняли на работу, дали квартиру, и мы зажили нормальной и счастливой жизнью.

В 1940 году папа заочно окончил Красноярский лесотехнический институт, его назначили на руководящую должность. Рабочие посёлка с большим уважением относились к папе как к руководителю и хорошему товарищу. Я уже в детстве гордилась своим отцом. Запомнился день 1 мая 1941 года – наша семья шла в Управление химлесхоза на торжественный митинг. Мы с братом были одеты в новые костюмчики. Отец – в коричневом костюме, на маме – чёрный и розовая кофта. Я бежала рядом с ними и любовалась: какие они были красивые!

А 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. 1 июля пришли повестки всем молодым мужчинам, в том числе и папе.

На другой день, утром, все жители посёлка стояли на обочине дороги в ожидании машин, чтобы проститься с призывниками. Вокруг стояла гнетущая тишина. Подъехала колонна машин, прозвучала команда садиться. Когда первая машина тронулась, протяжный автомобильный гудок отозвался далёким эхом по всему сосновому бору. И мгновенно последовал раздирающий душу крик провожающих родных, который оставил в моей детской памяти самое тяжёлое воспоминание на всю жизнь....

Осенью 1941 года мы переехали жить на станцию Тинская Красноярской железной дороги, которая находилась в 30 км от Новостройки, к маминой подруге детства тёте Наде. У неё подрастали две девочки-двойняшки, которым было по два года, её муж с первых дней войны ушёл добровольцем на фронт. Мама решила объединить наши семьи, чтобы тёте Наде легче было пережить тяжёлое военное время, взяла всю работу по дому на себя, ухаживала за девочками, ходила в лес, собирала съедобные травы и варила нам супы.

На станции и находилась контора управления Химлесхоза. От железнодорожного вокзала в сторону леса была протянута железнодорожная ветка, в конце, на большой площадке, лежали сотни кубов строительного леса. Каждые сутки сюда приходил паровоз с 15-ю платформами, их надо было загрузить, а грузчики были на войне. Руководством была организована бригада из подростков, в большинстве это были дети рабочих Химлесхоза. Мне было тогда 12 лет.

Работа эта была тяжёлая для подростков. Если взрослых понадобилось бы четыре человека, то мы одно бревно облипали, как мухи. Особенно тяжело было зимой, постоянно мёрзли руки, ноги примерзали к башмакам, которые все были в заплатках. В обед нам давали 700-граммовую банку овсяного киселя и 250 г хлеба. Кисель мы выпивали стоя, а хлеб несли домой.

В начале 1942 года у нас закончился весь запас муки, и нечем было поддерживать здоровье наших девочек. Мама собрала кое-какие вещи, и я отправилась в соседнюю деревню в 15 км от станции, чтобы обменять их на муку. Я быстро обошла все дома, наменяла шесть килограммов ржаной муки, одна бабушка накормила меня супом и дала маленький кусочек сала. Сытая и радостная, я пошла домой. Прошла пролесок. Стемнело. Вышла к полю. Взошла луна, и стало светло, как днём. Впереди чернел лес, до которого было километра два. Повернув голову в сторону луны, я увидела стаю волков, быстро посчитала – пятнадцать! Волки тоже шли к лесу, стройной цепочкой, как солдаты. Сначала рванулась бежать, сумка с мукой билась о мою спину. Затем пошла быстрым шагом, не отрывая взгляда от стаи. Страх постепенно стал проникать в каждую клеточку моего тела. Спазмы сдавили мне грудь, стало трудно дышать. Приближался лес, приближались и волки. Я почувствовала, что сейчас со мной произойдёт что-то страшное и изо всех сил запела: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд...», вбежала в лес и упала плашмя на дорогу, громко рыдая. Но быстро поднялась, посмотрела налево, направо – с обеих сторон стоял густой лес, который закрывал меня от волков. Схватила свою сумку, бегом бросилась в сторону станции. Впоследствии я не раз задавала себе вопрос – почему я запела? Наверное, так сработал мой инстинкт самосохранения. По-видимому, такое бывает с людьми в самый трудный момент. Да и песня была героическая!

Вечером я сидела на кровати и смотрела, с каким аппетитом едят затируху с салом наши двойняшки. Думая, что ещё не раз придётся ходить по деревням менять вещи, решила маме о встрече с волками не рассказывать.

9 мая, День Победы, мы встречали своей бригадой. Повзрослевшие, многим было уже шестнадцать. Всю ночь мы ходили по нашей улице, плясали под гармошку, пели военные и советские песни и оплакивали своих близких, которые уже никогда не вернутся домой. Я пела и горько плакала, вспоминая отца. Папа погиб 6 июля 1943 года, в первый день Курской битвы.

В начале пятидесятых наша комсомольская организация в составе большого строительного Управления-505 МВД СССР была направлена на Дальний Восток, в город Советская Гавань, для строительства инфраструктуры. Нашим управлением были построены два военных, рыбный и два судостроительных завода, детские ясли и сады, больницы, школы, административные здания и другие необходимые объекты во всех районах города. Мы, дети войны, пережившие голод и холод, доброжелательные, отзывчивые на чужое горе, верные в дружбе, активные, могли полностью реализовать себя. Это была гвардия патриотов: работая в управлении на различных должностях, мы вели большую общественную работу. Проводили праздничные мероприятия, создали большой хор и с концертами ездили по военным частям. Организовали большую спортивную команду, которая участвовала в городских и краевых соревнованиях.

В 1952 году в Хабаровске на краевых соревнованиях мне удалось занять первое место по лыжному спорту на десятикилометровой дистанции. И я поднимала спортивный флаг под Гимн СССР, поэтому считаю, что самой светлой полосой в моей жизни была моя послевоенная комсомольская юность.

И до конца своей жизни буду считать, что только идея социализма сможет реализовать в человеке его способности.

В 1970 году наша семья переехала в Иркутск, где жила моя мамочка. Отработав 15 лет в должности заведующей учебным комбинатом по подготовке молодых специалистов для сельской местности Иркутской области.

1985 году ушла на пенсию со стажем работы 50 лет.

В «лихие девяностые» тяжело пережила расстрел Дома Советов и развал Советского Союза. Писала оппозиционные стихи для профсоюзных и коммунистических митингов, в газету «Советская Россия» и журнал «Ветеран»

• Расскажите об этом своим друзьям!