Лесная бывальщина

Рассказы сибирского геолога

Удавка

Байкал... Байкальский горный хребет... Даван... Лето 1963 года, первая студенческая геологическая практика. Из всей партии на базе в двадцатых числах июня нас оказалось семь или восемь человек: два геолога – брат Олег и Юра Плотников, два зимовщика, двое горнорабочих и мы, два студента, – я и Толя Машков. Остальные работники партии во главе с начальником И. Власовым находятся в Нижнеангарске. По побережью Байкала свирепствуют лесные пожары. Вся малая авиация, в том числе вертолёты, пожарные всех рангов и подразделений, задействованы на их тушении. Для остальных заказчиков на полёты полное табу. Выполняются только санрейсы.

Мы в зимовье на перевале живём однообразной жизнью в ожидания остальных членов коллектива. Олег, мой старший брат, работающий в должности начальника геолого-съёмочного отряда, нервничает больше всех.

Окончив геофак ИГУ в 1960 году, Олег просто с каким-то фанатизмом относился к порученной работе. Поэтому неудивительно, что в 1963 он уже работал в должности начальника отряда. А ещё через год был назначен начальником геологической партии.

На районный центр работал обычно один вертолёт, а заказчиков десятки. Это и геологи, и лесники, и медики, и так далее.

В двадцатых числах июня Олег в сопровождении двух рабочих пригнал на Даван арендованных партией в селе Байкальском (ныне Северобайкальск) лошадей. И сказал, что если вертолёта до пятого июля не будет, то Олег идёт с лошадьми в Нижнеангарск, а оставшаяся часть партии идёт к месту работ пешком. Это порядка стапятидесяти километров, что для геологов не так уж и много. Тем более что они будут обеспечены и палатками, и спальными мешками, и продуктами. Мы же, сидящие на перевале, подготовив к предстоящим полевым работам инструмент, занимались изучением окрестностей. В один из дней я уговорил геолога Юру Плотникова съездить на лошадях на устье ручья «Даван». Ручей этот образовался прямо на перевале из бьющих из-под земли родников и далее весело бежал на протяжении семи километров до реки Гоуджекит. Вдоль его русла шла торная, набитая не за одно столетие, тропа под названием «бандитка». Имя своё она получила в годы Гражданской войны – по ней белогвардейцы, отступая от красногвардейской погони, ушли с озера Байкала на Лену.

Мы быстро заседлали двух лошадей. Так как кавалерийское седло было одно, то мне пришлось взять себе вьючное. Я из верёвок соорудил стремена, а чтоб было мягко, сверху постелил телогрейку. Юра взял свой карабин, я рыбацкие снасти, и мы тронулись вниз по тропе к Гоуджекиту. Юра ехал метрах в пятнадцати впереди меня. Погода стояла прекрасная и я, покачиваясь в седле, любовался окружающей природой. Ничто не предвещало каких-либо потрясений и осложнений в пути. И вдруг лошадь резко споткнулась на правую переднюю ногу. От неожиданности я перелетел через шею лошади и повис с правого её бока, моя левая нога оказалась зажатой в затянувшейся петле верёвочного стремени. Удавка так ловко прихватила мою ступню в кирзовом сапоге, что я только затылком касался каменистой тропы, которая в этом месте как раз шла по мелкоглыбовой россыпи. Я от неожиданности не сразу понял, что произошло. Но вот тогда понял, что не зря добрые люди говорят о том, что в таких ситуациях перед тобой за секунды проносится вся жизнь! Тем более моя, такая юная.

Конь дёрнулся вперёд, но не сдвинулся с места. У меня на поясе охотничий нож, но дотянуться правой рукой до сапога не получилось. Тогда я просто закричал: «Юра!» Брат подскочил и помог освободить ногу из петли. Начинаем смотреть – в чём дело? Оказывается, из россыпи ребром торчат две каменные плитки, не полностью сходящиеся вверху. Бабка ноги лошади прошла между ними, а кованое копыто нет. И нам стало ясно, почему так резко споткнулась лошадь. А если бы она, сделав шаг назад и испугавшись, понесла, то я бы как раз оказался на своей верёвке под её задними коваными копытами! Интересно, как порой от какой-то мелкой случайности зависит жизнь человека!

Много потом было таких случайностей: на Акиткане, в последнем маршруте в сентябре, уже по снегу я покатился по плите в каньон и правой рукой едва успел ухватиться за ветку кедрового стланика, и она меня спасла от падения. В другой раз в реке Чульман из бушующего потока меня выловил корень дерева, торчащий из береговой кромки. А в поток я свалился, пытаясь подать конец троса шоферу застрявшей на дамбе автомашины во время наводнения.

До реки Гоуджекит мы всё же с Юрой добрались. В уловах видели много стоящих хариусов. Но вода была большая, а они были такие сытые, что на опускаемые мной мушки не обращали никакого внимания! Зато в конце июля мы снова были тут. И тогда отвели душу: чёрныё «марсовики», каждый весом более килограмма, хватали на всё, что ни закинешь! И на мушки, и на паутов, да на любую насаженную на крючок козявку. Теперь остались только приятные воспоминания о тех рыбалках. Да ещё когда писал эти строки, посожалел, что тогда не сломал хотя бы одну створку того каменного капкана, едва не погубившего меня, а оставил на тропе дожидаться следующую жертву.

• Хотите читать нас в социальных сетях? Пожалуйста: Одноклассники, ВКонтакте. А еще есть Яндекс-Дзен.

Смерч

Этот случай произошёл на одном из притоков Мини-реки. Не помню уже, какой это был год, кажется, 1971-й. Мы небольшим отрядом делали перетаборовку и к двум часам пополудни добрались до нужного места. Старший брат, как всегда, предложил мне пробежать с ружьишками по пока ещё не пуганным людьми местам. Частенько такие пробежки заканчивалась удачной охотой и приносили в наш скудный обеденный котёл свежее мясо. В семидесятые, конечно, грех было жаловаться на снабжение нас, геологов, продуктами. Но всё это были консервы: овощные, мясные или сушёные овощи, различные компоты, сухофрукты. Сгущённое молоко, притом качественное, стоило копейки. Сливочное масло, тоже изготовленное из натурального молока, по цене три рубля за килограмм, – бери хоть тонну с собой в маршруты! Но все эти консервированные продукты, пусть и сделанные с душой, не давали силы организму. Уже через полмесяца полевых работ, бывало, лезешь по скалам на вершину хребта, да если ещё в жару, и уже еле волочишь ноги, ставшие ватными. Но стоит пару дней поесть свежее мясо, как летишь к вершине горы как орёл. Все эти ощущения я испытал на себе лично за время работы в большой геологии.

Мы помогли ребятам развьючить лошадей и, взяв оружие, направились вверх по долине, по неизведанным ещё местам этой части реки.

Держась от русла реки метрах в пятидесяти, мы шли по тайге. Среди могучих елей и сосен, попадались редкие кедры и лиственницы. Мы шли параллельно, в нескольких метрах друг от друга. Шли осторожно, вглядываясь и стараясь не наступить на сухие ветки и валёжник. Погода в этот день стаяла пасмурная, но ни дождя, ни ветра не было. Внезапно мы услышали за спиной нарастающий гул. И буквально через несколько секунд нас настиг невиданной силы смерч! Мы оказались внутри этого безумного воздушного потока. Что-либо рассмотреть было невозможно! Глаза забивало песком и всяким таёжным мусором. Да и стоять на открытом месте стало небезопасно, так как поблизости со страшным треском стали падать деревья. Нам ничего не оставалось делать, как встать за толстенные стволы двух рядом стоящих деревьев. Подняв глаза, я увидел, что верхушки наших деревьев опасно изгибались и в любую секунду могли не выдержать напора ветра. Всё это неистовство природы длилось минут семь-восемь. Ветер стих также быстро. Протерев от сора глаза, мы, не сговариваясь, быстро пошли обратно на табор, где оставили своих товарищей и лошадок. На обратном пути нам попадалось множество свежевывороченных деревьев.

Когда приблизились к табору, первое, что бросилось в глаза, – прибитая к земле огромным кедром наша шестиместная палатка! Успокоили нас только улыбающиеся лица геолога Давида Магитсона и стоящих рядом с ним ребят, это означало, что жертв и пострадавших в отряде нет. По словам Давида, его и ещё одного парня спасла случайность. Дело вот в чем: из-за того, что съёмочный отряд подолгу на одном месте не стоял, мы обычно низ палаток колышками не крепили. Давид рассказал: «Только палатку поставили, как налетел ветер. Мы с Пашей сидели внутри, и тут ветром стало задирать угол палатки. Мы инстинктивно бросились в этот угол и стали придавливать его. В это время кедрина и рухнула на палатку за нашими спинами!»

С тех пор я в такие бури больше не попадал. Но в счастливый случай стал верить, или в судьбу, – как угодно. Мне и самому в дальнейшем пару раз повезло в критических ситуациях. Но везёт не всегда и не всем.

• Расскажите об этом своим друзьям!