Где твой чёрный пистолет?

25 января исполнилось 85 лет со дня рождения В.С. Высоцкого. Популярность Владимира Семёновича у многих его «собратьев по перу» вызывала раздражение, в том числе и в среде иркутских литераторов: мол, Высоцкий – вообще не поэт, горлом брал, а тексты его почитать – никуда не годятся…

Я не такой уж фанат творчества Высоцкого, чтобы пускаться в ожесточённые споры. Но что касается текстов… Когда появилось первое издание книги «Нерв», я её не просто прочитал, а перепечатал на машинке в четырёх экземплярах под копирку, поскольку очередь на её прочтение «выстроилась» немалая. А перепечатка – это такое дело, когда ни одно слово мимо сознания не проскочит, ни один огрех, и могу с полной ответственностью сказать: Высоцкий обладал поэтическим даром высокого уровня, прекрасно владел рифмой, вплоть до сложносоставной, звукописью, ритмом, соответствующим содержанию, да и образы в его стихах наличествуют такие, что дай бог каждому.

Перечитал я и массу материалов о Высоцком, где его тексты осмысливаются с разных позиций, вплоть до мистических, пророческих и т.п. А небезызвестный протоирей Михаил отмечает христианское начало в его творчестве. Каждому своё. Не обходится и без критики; особенно нарекания вызывают песни «блатного» периода и «легковесные» юмористические. Ну что на это сказать?

В начале-середине 80­-х годов мне не раз приходилось говорить о Высоцком в различных аудиториях. Как-то пригласили в одну из иркутских школ. Рассказывал о его жизни, о творческом пути, проигрывал песни, записанные на пластинках… Одна учительница возмущённо спросила: «А какой смысл в песне “Ой, Вань, гляди, какие клоуны?” Что она может дать, например, вот этим детям?»

Пояснил, что это своеобразная театрализованная сценка – комический диалог персонажей не самого высокого культурного уровня, которые жизненно вполне узнаваемы и высмеивались в искусстве не только Высоцким. И, несмотря на то, что смеётся он над ними не зло, а даже как бы по-дружески, «воспитательный» момент в песне наверняка присутствует. В доказательство своего тезиса спросил у класса: «Хотите стать, такими же?» В ответ, конечно же, раздалось дружное: «Не-ет!» Оставалось только выдать небольшую банальную мораль: «Значит, нужно хорошо учиться и не обретать вредных привычек».

Что касается «блатного» периода, то он заслуживает отдельного разговора. Чтобы не выставлять себя «самым умным», процитирую «Русскую семёрку»: «Амнистия 1953 года привела к настоящему культурному шоку, критическому перелому в советской идеологии <…> В лагерях ГУЛАГа текла своя жизнь, был там свой язык, свой фольклор, свои законы. В Советском Союзе начали меняться ориентиры – пошла жизнь «по понятиям» <…> В музыке развивался блатной шансон <…> Бериевская амнистия лишь запустила процесс, став первой в ряду массовых освобождений, которые создали «блатную эстетику» – альтернативную модель ценностям социализма».

Блатные песни быстро и надолго стали так называемыми «дворовыми», а затем сформировали и процветающий по сию пору «лагерный шансон». Ещё до Высоцкого популярную тематику подхватили многие сочинители. Вот фрагмент из беседы Марка Цыбульского со скульптором Эрнстом Неизвестным, опубликованной на страничке «Живого журнала»:

«М.Ц. – Эрнст Иосифович, когда состоялось Ваше знакомство с Высоцким?

Э.Н. – Мы познакомились при организации Театра на Таганке...

М.Ц. – Значит, можно сказать, что Вы присутствовали при рождении Высоцкого-актёра и Высоцкого-поэта. Какое впечатление он произвёл на Вас в те годы?

Э.Н. – В начале творчества он не казался мне экстраординарным явлением... Песни он только начинал тогда писать, а я был один из авторов песен, которые пела вся Москва...

М.Ц. – Я никогда не слышал, что Вы писали песни...

Э.Н. – Ну, я не один писал. Нас было четыре человека – Лёша Охрименко, Сергей Кристи, Владимир Шрейберг и я. Это такие песни, как, например, «Отелло, мавр венецианский...», «Выходит Гамлет с пистолетом...», «Я был батальонный разведчик...» и многое ещё другое…» (Заметим, что ни один из исследователей бардовского направления к упомянутой троице Эрнста не причисляет, как не причислял и сам Алексей Охрименко).

В интервью, где Неизвестный рассказывает о своём отношении к Хрущёву в период его руководства СССР, он заявляет: «…Более некультурного в жизни я не встречал. Даже наш дворник дядя Миша и то культурнее, даже алкаши у пивной, которые всё-таки Есенина читают и Высоцкого поют, а не какого-то поэта Малышко, которого он любил…»

Оставим на совести Эрнста Иосифовича высокомерное «какой-то» в адрес замечательного поэта-фронтовика Андрея Малышко, но отметим, что Высоцкий здесь оказывается весьма известным ещё до 1964 года. Однако «петь Высоцкого» в то время у пивной не могли: свои немногочисленные песни он исполнял, в основном, в кругу друзей; магнитофонные записи, если и делались, то широкого распространения не имели – по причине дефицита и дороговизны только-только начавшей выпускаться техники.

Но что же толкнуло Высоцкого на сочинение «блатных» песен, кроме популярности данного жанра в то время? Думается, то же, что многих других привело к «диссидентству», а именно профессиональная творческая неустроенность и непризнанность. Ведь с 1960­го года, когда он окончил школу-студию МХАТа, до прихода в театр на Таганке в 1964 году, его актёрская карьера была почти на нуле: массовка и эпизодические роли в театре им. Пушкина, малая востребованность в Театре миниатюр, отказ в «Современнике»… В числе коллективов, с которыми Высоцкий сотрудничал тогда, была даже самодеятельная экспериментальная театральная студия при клубе МВД. А как только он нашёл «свой» театр, «блатной» период закончился и начался настоящий Высоцкий с песнями о войне, о любви, обо всех проявлениях реальной жизни, отражаемых в том числе и в юмористической форме... Однако из «дворового» жанра, на мой взгляд, поэт-бард вынес те черты, которые, вероятно, и послужили его быстрой популярности: раскрепощённость лексики и монологичность...

Обрываю здесь свои размышления, чтобы дать слово коллегам: членам Союза писателей России – заместителю председателя Думы города Иркутска Юрию Кореневу и доктору исторических наук Александру Маджарову, который 25 лет назад, к 60­летию Высоцкого, создал фильм с участием писателя и сценариста, автора известной книги «Чёрная свеча» Леонида Мончинского, поэта Анатолия Кобенкова, музыканта и директора театра «Пилигримов» Владимира Соколова.

В связи с 85­летием Владимира Высоцкого Юрий Коренев и Александр Маджаров провели на YouTube беседу о его творчестве.

Если кто-то захочет увидеть и услышать весь диалог «в живую», то милости просим:

• Расскажите об этом своим друзьям!