Былинки

Валерий Викторович Дмитриевский окончил геологоразведочный факультет Иркутского политехнического института, занимался поисками и разведкой полезных ископаемых в Иркутской области, Забайкалье, Бурятии. Член Союза писателей России. Выпустил три книги стихотворений. Готова к выходу его первая книга прозы «Где ты забудешь о плохом», в которую входят повести, рассказы и пьеса. Короткие рассказы объединены названием «былинки», поскольку события, в них описанные, по словам автора, «были на самом деле».

БАБЬЯ ДОЛЯ

Однажды весной, в мае, заезжали мы на полевой участок, который находился на знаменитой речке Бирюсе, прославленной в песнях шестидесятых годов. Основная часть партии прибыла на место раньше, поставила лагерь и приступила к работам.

Наша группа из трёх человек: геологи – я и Георгий, а также практикант Юра – была последней. Свернув с шоссе, мы долго ехали по широкой грунтовой дороге, ведущей на золотой прииск, до отворота на просёлок, где нас должен был встретить вездеход, присланный из лагеря. Вокруг была кедровая тайга с редкими елями, лиственницами и берёзами.

Но вездеход к назначенному времени не приехал. Подождали час, другой – нет его. Или сломался, или время перепутал, а может, в пути что-нибудь задержало. Тогда мы разгрузились, отпустили машину и затаборились прямо на дороге, у обочины. Из большого брезента соорудили навес домиком, затащили под него продукты, рюкзаки и спальники, остальные шмотки закрыли на случай дождя клеёнчатым пологом и стали коротать время до прибытия вездехода. Так прошло несколько дней. До лагеря оставалось ещё километров сорок – не сбегаешь между делом, чтобы узнать, что случилось. Приходилось просто ждать.

Мы бродили по дороге и по лесу, еду на костре варили, любовались природой. Недалеко от развилки наткнулись на охотничий домик, а вокруг него была целая усадьба: банька, сараи и другие разные постройки, обнесённые аккуратным заборчиком. Хозяин был на месте, и мы зашли познакомиться. Оказалось, что Андрей каждую зиму добывает здесь соболя, а весной приезжает собирать кедровую шишку-паданку. На этот раз прибыл вместе с женой. Шишку они тут же перемалывали, а отсеянный орех сушили в бане, круглые сутки топя печь. В городе Андрей сдавал орех скупщикам и неплохо на этом зарабатывал. Мы поговорили о том, о сём и, набив по пути карманы найденными в траве шишками, вернулись к себе.

На следующий день, сидя у костра возле нашего шалаша и грызя орешки, мы услышали со стороны охотничьей усадьбы выстрелы. Сначала не обращали на них особого внимания: мало ли, человек оружие пристрелять решил или дичь какую-нибудь добывает. Но выстрелы следовали один за другим каждые две-три минуты и продолжались уже добрых полчаса. Решили сходить и узнать, в чём дело, но тут с ружьём в руках появился встревоженный Андрей.

– Парни, Раиса у меня потерялась... Я её в какой-то момент из виду выпустил, когда шишку собирали, стал звать – не откликается. А она совершенно не ориентируется в лесу, на ровном месте может заблудиться. Пока я за ружьём бегал, она, видимо, с испугу не в ту сторону кинулась и далеко уйти успела, выстрелов не слышит. Надо искать, а то совсем в глухомань уйдёт.

Искать-то надо, но где? Раиса могла уйти куда угодно в пределах угла между дорогой и просёлком. Хорошо, если ей повезёт пересечь их, а если нет? Чтобы хоть на что-то опереться, охотник предположил, что Раиса может случайно выйти к дальнему зимовью, километрах в десяти отсюда. Мы с Георгием оставили практиканта на стоянке, а сами пошли на поиски. По ориентирам Андрея через полчаса ходьбы по просёлку свернули в сторону, нашли тропу, и она привела нас к зимовью. В нём никого не было. Поглядывая на солнце да на компас и покрикивая – вдруг, женщина услышит, – мы отправились обратно напрямик через тайгу. К вечеру вышли на охотничий путик, вдоль которого были расставлены плашки – ловушки на соболя, и по нему вернулись к усадьбе. Андрей тоже только что пришёл – ходил вдоль речки, протекавшей неподалёку, потому что, если Раиса вышла бы к ней, наверняка держалась бы поблизости. Но всё напрасно.

Мы пообсуждали, что ещё можно сделать, потом Андрей сказал:

– Нет, тут надо сплошь тайгу прочёсывать, а нас мало. Поеду домой, соберу людей. Вам спасибо за помощь.

Мы едва успели отойти от усадьбы, как услышали рокот вездехода. Водитель рассказал, что в дороге потребовался ремонт, пришлось даже пешком обратно в лагерь сходить, поэтому он так задержался. Мы погрузились и уехали. Началась работа, и на время об этом проис­шествии забылось. Лишь однажды другой охотник, забредя к нам в лагерь, рассказал, что Андрей приезжал с друзьями, и они несколько дней провели в поисках, но Раису так и не нашли. Мы посочувствовали, но что сделаешь: тайга шутить не любит.

Месяца через два, оставив в лагере практикантов да повариху, гео­логи поехали на три-четыре дня в город на отдых. Наш путь лежал мимо охотничьей базы, где стояло несколько больших бревенчатых домов. До домика Андрея оставалось отсюда ещё с десяток километров. Как говорил живший на базе сторож, в прежние времена летом здесь бурлила жизнь: охотники сдавали мясо, добытое по лицензиям, заготовители бочками собирали бруснику, чернику и прочую лесную ягоду, били шишку, солили и сушили грибы, потом всё это реализовывали через потребкооперацию. При новом режиме промыслы заглохли, а сторож был оставлен на всякий случай, чтобы дом кто-нибудь по дури не сжёг, – вдруг снова когда-нибудь придётся заготовками лесных даров заняться. Он-то и рассказал нам:

– Сижу я однажды на крылечке, вижу – кто-то на дороге показался. Вроде баба. Еле тащится, вся худая, оборванная, грязная. Подошла ближе – плачет, обниматься кинулась. Пригляделся – Райка, Андрюхина жена. Ох ты, милая, говорю, тебя уж все похоронили, откуда ты взялася-то?

– Да не может быть!

– Я и сам сначала думал, что не может... Одиннадцать дней она по тайге плутала. Спичек, ножа – ничего у ей не было. И в это время ни ягоды нет в лесу, ни грибов. А дожди всю неделю шли, ночевать холодно и мокро. Как живая-то осталась, непонятно.

– Да, живучие они, эти бабы, – сказал кто-то. – Природа у них такая.

Сторож пыхнул самокруткой, спросил и сам ответил:

– А почему? Тут и мужик-то не каждый бы выжил, растерялся... А потому что баба – она знает, что в жизни всё на ней держится и пропадать ей никак нельзя. Вот так-то.

РЫБАКИ ЛОВИЛИ РЫБУ

Эту историю рассказал мне знакомый геофизик, а сам он слышал её от кого-то, а откуда тот узнал, не так и важно.

Один мужик, звали его Тимоха, рыбачил на таёжной речке с резиновой лодки. Наловил рыбы, тут же присолил её, ведро с рыбой спрятал от солнца в кусты и решил окунуться – жарко, вспотел. Искупался, но голого его комары стали заедать. Одеваться он не стал, чтобы мокрым не ходить, а полез на дерево – наверху ветерок, там быстрее обсохнешь, да и от комаров на ветру спасение.

Сидит на толстой ветке, наслаждается, и тут выходит из лесу медведь. Видимо, рыбу учуял – сразу к ведру и давай её жрать. Тимохе обидно: ловил-ловил, а без рыбы вернётся. И стал он орать на медведя: ах ты такой-сякой, мою рыбу без спросу лопаешь, не для тебя добывал, убирайся, откуда пришёл!

Медведь оставил рыбу и подошёл к дереву: кто это там права качает? А в дупле дерева, невысоко над землёй, было гнездо диких пчёл. Медведь принюхался – мёд! И сунул в дупло лапу. Пчёлы, само собой, разозлились, вылетели и начали его, как Винни-Пуха, жалить во все доступные места. Ну и Тимоху заодно обихаживают, тем более что он голый на ветке сидит.

Медведь решил, что мёду как-нибудь в следующий раз поест, и припустил к речке – спасаться в воде. На бегу зацепил лодку резиновую, порвал её когтями – не заклеишь. А Тимоху тоже пчёлы достали до самого не могу, и он сиганул по медвежьим стопам. Споткнулся о разорванную лодку, но горевать некогда – пчёлы следом летят.

Эта картина предстала перед глазами ещё одного рыбачка, который мимо на моторке проплывал. Тимоха узнал его, ведь оба из одного посёлка, и кричит: Колян, не уплывай, меня захвати, я без лодки остался, а тут и медведь, и пчёлы, и мошка с комарами – все ополчились. А Колян не слышит – мотор же работает, и видит только: медведь ему навстречу плывёт, а чуть дальше, за медведем, кто-то руками машет. Дал с испугу по газам, и дёру оттуда. Приехал в посёлок и рассказывает: видел снежного человека, он медведя гнал, медведь еле утёк, ну и я чудом спасся. А там все эрудированные, телевизор через тарелки смотрят, ну и поверили, конечно.

К вечеру в посёлок пешком возвращается Тимоха, а на улицах только и разговоров, что про йети. Тимоха слушает пересказы и радуется, как ему повезло – где-то ведь рядом там рыбачил. И только потом, узнав, что слух пошёл от Коляна, сообразил, что сам он и был этим йети. Долго ещё весь посёлок потешался над ними обоими.

А надо сказать, что Тимоха был росту немаленького. Немудрено, что Колян его за снежного человека принял.

КОМБИНАЦИЯ

До чего горазд русский мужик на разные хитрости! Особенно когда хочется выпить, а не на что. И тогда могут сплетаться в его уме такие комбинации, которым и сам Остап Ибрагимович позавидовал бы.

В нашем прибайкальском посёлке был, как и полагается, рыбозавод. Сейнеры ловили омуля, сига, хариуса, а в цехах рыбу коптили, солили и морозили, потом в магазины отправляли – не только в поселковые, но и подальше, в разные сибирские города, а то и в столицу. Однажды в лихие девяностые едем мы с женой на своём «жигуле» мимо рыбозавода и видим, что на обочине стоит какой-то мужичок и в вытянутой руке держит за хвост рыбину. Так обычно подавался сигнал, что предлагается к продаже рыба – и дешевле, чем в магазине. Были там дырки в заборе, через которые рыбаки часть улова нелегально выносили. Платили им, как и многим, в те времена мало, да ещё часто задерживали, и они вынуждены были выкручиваться как-то. Воровство, конечно, но не от хорошей жизни. А кто же откажется по дешёвке омуля купить? Вот и мы остановились.

Мужичок говорит:

– Хотите ящик свежей рыбы?

А с рыбозавода в магазины рыба обычно в ящиках отправлялась. Ящики бумагой прокладывались, а крышек не было.

– Хотим, – отвечаем. – Почём?

Он называет цену – очень выгодную для нас цену. Соглашаемся.

– Но за деньгами надо домой съездить, с собой у нас нет.

– Да и рыбы пока нет, – говорит мужичок. – Ящик ребята через полчаса должны вынести, когда конторские по домам разойдутся.

А времени было – конец рабочего дня.

– Так зачем ты нас тормозил?

– Когда вынесут, надо, чтобы покупатель уже был. Опасно здесь стоять, с ящиком-то. Сразу его в машину – и всё.

Резонно. Но...

– Долго ждать – полчаса. Может, мы пока за деньгами съездим? Чего время зря терять?

Мужичок подумал, потом предлагает:

– А давайте я с вами до вашего дома доеду, чтобы знать, куда рыбу привезти. И ждать вам не придётся, и сюда возвращаться не надо. А потом на месте и рассчитаетесь.

Ну молодец, что тут скажешь. Навстречу идёт, входит в положение. Если деньги нужны, будешь предупредительным.

– Ну, поехали.

Приезжаем к себе, мужичок глядит на номер дома, шевелит губами – типа адрес запоминает.

– Хрустальная, одиннадцать... Сейчас попутку поймаю, поеду обратно, ребят подожду.

И повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился.

– А дайте пока хоть на бутылку, – говорит. – А рыбу привезём – эти деньги вычтем.

Ну, мы же в большой радости, ведь целый ящик рыбы сейчас задёшево получим. Конечно, на, держи, за доброту твою: и ждать нас не заставил, и сам привезёшь, да ещё и за смешную цену. Веселись, дорогой, дай бог тебе здоровья.

Мужичок исчезает, а мы начинаем готовиться. Мечтаем: немного сразу пожарим, остальное засолим. Достали ножи – рыбу потрошить, вёдра выставили, куда солить будем, соль приготовили. И занялись другими делами.

Прошло полчаса – никто не едет. Наверное, конторские всё ещё по территории шныряют, гады, никак домой не уходят. Прошёл час – жена начинает что-то подозревать. Через полтора она говорит:

– Вот ушлый мужичок-то попался! Я думаю, он уже и не приедет. На бутылку получил, а больше ему ничего и не надо.

Я не верю: ну не мог рыбак от таких денег отказаться. Хоть и по дешёвке, но всё равно для него и его товарищей порядочно, при нынешней-то безработице и неплатежах. Однако немного погодя, припомнив всё сначала, понимаю, что это был чистейший развод, проведённый просто гениально. Мужичок, конечно же, на рыбозаводе не работал, и «ребят» никаких не было, он сам для себя старался. Вот же психолог доморощенный, как ловко он сыграл на нашей любви к халяве! Как искусно дал заглотить наживку, поводил, успокаивая, потом подсёк
и выловил то, что и хотел. Весь разговор построил вокруг рыбы, а о бутылке было сказано вскользь, будто мимоходом... Была злость на себя, досада, что лоханулись, клюнули, но вместе с тем и восхищение: это же надо так всё придумать!

Нет, такой народ победить нельзя. Вывернемся из любой беды и покажем всем кузькину мать.

• Расскажите об этом своим друзьям!