«Атлантиды» нашей памяти

Единственный мир, который нельзя завоевать, покорить, разрушить или изменить по чьей-то прихоти, – это мир наших воспоминаний. У каждого человека они свои, глубоко личные, даже если касаются всем известных событий. Наша память бережно хранит мгновения нашей жизни – детства, юности, первой любви, образы близких нам людей. И, наконец, наступает момент, когда прошлое вдруг осознаётся историей, а друзья и близкие становятся как бы историческими персонажами, и если вы не расскажете о них, о том времени, никто другой этого не сделает.

Иркутянин Аркадий Давыдов так объясняет своё увлечение: «После того как дом моего детства был снесён, воспоминания взорвались в мозгу и заставили написать самое яркое, что мучило меня, и даже опубликовать, изрядно потратившись. Было приятно и неожиданно: написанное нашло отклик у читателей».

Самое главное, чем должен обладать такой человек, – это не членским билетом Союза писателей, а искренним, неравнодушным сердцем, которое хранит эти драгоценные воспоминания жизни. Великий Лев Толстой был убеждён, что каждый человек может написать хотя бы одну книгу – книгу о своей жизни.

Так сложилось, что на моём столе вдруг встретились книги нескольких авторов. Прочитал и словно прожил несколько жизней. 85-летний профессор Иркутского госуниверситета Мефодий Иванович Грудинин, автор десятков научных трудов, написал воспоминания «Моя Иркутия» – о семье, друзьях, коллегах, Иркутске и Байкале. Старожил Иркутска, ветеран золоторудной промышленности Восточной Сибири Сергей Александрович Наумов издал уже пять книг о своей семье и друзьях. Человек незаурядной судьбы, он поставил перед собой задачу рассказать внукам не только их родословную, но и свою жизнь, насыщенную событиями стремительного ХХ века. И, наконец, – «Молодёжный в памяти моей...» (Составители Л. А. Замащикова и Т. Г. Серебренникова) – книга воспоминаний о причудливой судьбе далёкого посёлка на Лене в Жигаловском районе, которыми поделились сразу 12 земляков.

В рассказах Платона об исчезнувшей Атлантиде меня всегда смущал тот факт, что во всём процветающем городе или континенте не нашлось ни одного человека, захотевшего рассказать потомкам о своём атлантическом счастье. Русское счастье выглядит по-другому. Оно складывается из преодоления несчастий, лишений и потерь. В далёкие 30-е годы неведомый чин ВКП(б) указал своим перстом на Голодный мыс и повелел построить здесь новый посёлок Судоверфь. Не зря говорят: как назовешь корабль, так он и поплывёт. Уже в 1933 г. другой неведомый чин решил придать названию посёлка особую, священную торжественность – Судоверфь Имени Второй Пятилетки. И только в 1962 г. третий неведомый коммунистический романтик придумал, как ему, наверное, казалось, уникальное название – Молодёжный.

А между тем там жили люди: строили деревянные баржи и карбаса, женились, ставили дома, рожали детей. После войны там разместили лагерь с заключёнными, и это оживило жизнь посёлка. В этих словах нет иронии, потому что «контингент» соответствовал тому времени, – опоздавшие на работу, «расхитители» народных колосков с колхозных полей, неудачники финансовых ревизий и прочие «стрелочники». Часто «вольные» работали на зоне, а освободившиеся оставались в посёлке и заводили семьи. Постепенно политика государства менялась, а вместе с ней менялся и «контингент». В конце 50-х здесь отбывали срок любители политических анекдотов и начинающие рецидивисты «второй ходки». И совсем не анекдотично, но сюрреалистически выглядело то, что для всех жителей посёлка по обе стороны колючей проволоки самым авторитетным «гражданином» был начальник лагеря Шмейс.

Но в середине 60-х все «градообразующие» учреждения стали закрываться – лагерь, судоверфь, лесоповал, деревообработка. Посёлок стал медленно умирать. В начале нынешнего века, сохранив в душе все страсти века двадцатого, здесь остались только старик со старухой Ларионовы. И, как разбитое корыто, в останках Советского Союза перед ними лежал брошенный всеми посёлок Молодёжный.

А за сотни километров от Голодного мыса, словно сибирский Платон, Мефодий Иванович Грудинин рассказал о старинной деревне Грудинино, затопленной Иркутским водохранилищем. «Она была расположена на одном из живописнейших островов поймы реки Ангары – примерно в 20 км выше по течению от Иркутска. По левому берегу, примерно в пятистах метрах к югу от деревни, проходила Транссибирская магистраль. На противоположном берегу располагалось село Патроны... Надо благодарить наших предков и первопроходцев, которые обустроили наши селения на очень удобных местах – для занятий земледелием, охотой и рыболовством».

Это не простые слова вежливости. В годы Великой Отечественной войны, когда весь народ испытывал огромные лишения, а некоторые, в том числе в посёлке Судоверфь Имени Второй Пятилетки, умирали от голода, сибирские реки спасли много жизней. Руководство железной дороги направляло своих работников на заготовку рыбы на Ангаре для военных госпиталей Иркутска. М. И. Грудинин вспоминает: «Мой отец и дядя Коля ловили на наиболее быстрых и, конечно, опасных для плавания местах на лёгких стружках посредством сплава сети и обязательно ночью. А утром мы – сыновья – отвозили рыбу на приёмный пункт в Патроны. Надо сказать, что для 13-летних мальчишек это было небезопасное занятие».

Грусть и печаль от переселения Грудинино и других деревень из зоны затопления утонули в энтузиазме великой стройки – первенца Ангарского каскада ГЭС. Всех обустроили, дали работу, а сам автор стал иркутянином и с головой окунулся в новую городскую жизнь. На его глазах Иркутск преображался, строился, гремел на всю страну. Бурно развивались наука, культура, спорт. Трудное, но счастливое время.

Психологи объясняют, что прошлое всегда кажется нам чуточку лучше, потому что «там» мы были моложе, деятельнее, активнее. Но город был чище, зеленее, утверждает М. И. Грудинин, не было в разговорах такого обилия мата, а в отношениях – равнодушия. Объяснения психологов не учитывают главное – изменился не только возраст М. И. Грудинина, изменилась страна, общественный строй, а значит, и современный человек. Коммунистическое общество провозглашало, что человек – это винтик, маленький, но винтик единого действующего производящего механизма. Ныне в цифровом мире, в обществе массового потребления человек сравним только с пикселем, главная задача которого – реагировать на импульсы рекламы, смайлики и сенсации. Тем ценнее для поколения «пикселей» воспоминания «винтиков».

Жизнь Сергея Александровича Наумова похожа на руководство по выживанию, и «винтиком» себя он никогда не считал. Сын высокопоставленных руководителей областных силовых структур он всю жизнь испытывал эти структуры на прочность. Его юность совпала с годами расцвета иркутской культуры и спорта. Спортсмены, писатели и поэты, талантом которых восторгался М. И. Грудинин, были соседями С. А. Наумова, его учителями, тренерами и друзьями. «Дом на улице Большой» – Карла Маркса, 33 – сейчас знаком иркутянам мемориальными досками, а в 50-е годы здесь в семнадцати квартирах дружно жили 20 семей в основном военнослужащих-фронтовиков. «Страна залечивала раны, народ возвращался к мирной жизни, и жили мы очень скромно, – вспоминает С. А. Наумов. – На ужин у нас с отцом была нередко только тюря – хлеб, лук, квас или молоко... Но праздники всегда отмечали в одной компании. Друзья-фронтовики любили застолье, которое всегда было весёлым и радостным – жизнь продолжалась, а цену жизни они знали хорошо».

Летописец «Дома на улице Большой» запомнил всех: «Семь докторов наук, семь кандидатов наук, два пилота гражданской авиации, крупные врачи, руководящий работник министерства, руководители других производств, инженеры, химики, биологи, геологи, математики, музыканты, педагоги, актриса, писатели и поэты жили и выросли в нашем дворе». Среди них дважды Герой Социалистического труда, лауреат Сталинской и Государственной премий Георгий Марков, его жена – тоже писатель Агния Кузнецова, лауреат Государственной премии РСФСР, замечательные иркутские поэты Елена Жилкина и Марк Сергеев. Многие их дети разлетелись сегодня по всей стране и по всему миру, как голуби из голубятни детства.

Ещё больше интересных людей С. А. Наумов встретил «по жизни». Он получил музыкальное образование в Москве и техническое – в Иркутске, большую часть своей жизни провёл на золотых приисках Восточной Сибири, нонконформист и романтик, «последний из могикан». Больше всего он ценит крепкую мужскую дружбу и нежное отношение к женщинам. Все свои книги, написанные лёгким языком рассказчика, подробные до забытых всеми мелочей и потому интересные, он издаёт на свои деньги и дарит друзьям. А к 70-летию Победы уже принёс в издательство новую книгу – о ветеранах войны, родных, друзьях и близких, о тех, кому искренне благодарен за то, что отстояли Родину, подняли её из руин и дали жизнь его поколению. Книга будет называться – «Всё, что могу!».

Некоторые считают, что такие люди могут себе позволить написать воспоминания. А кто запрещает другим? Только сам человек может позволить своему сердцу отправиться в великое путешествие по прошлому. Даже Лев Толстой вас поддержал.

Наша память ветрена и избирательна. Но если отнестись к ней внимательно, она может многое рассказать. Зачем? – спросят другие «некоторые». С. А. Наумову – для того, чтобы вернуться к истокам и в своих друзьях и предках до XVII века найти внукам характеры не менее интересные и поучительные, чем у Фенимора Купера и Жюля Верна. М. И. Грудинину – для осознания величия русского человека, Байкала, Сибири, России. Знать и понимать – суть разные вещи. Только поднявшись на гору, можно проверить, насколько она высока. Вот и жители Молодёжного – как только они осознали, что посёлок может исчезнуть окончательно, объединились и начали возрождать его. Пока в форме дачного места, но всякое бывало на Голодном мысе.

Делиться своими воспоминаниями могут только добрые и щедрые люди. Потому что человек не может жить одним днём. Это уловки плохих рекламных специалистов, удел насекомых, сгорающих в пламени свечи, но не самой свечи, несущей свет другим. Воспоминания есть всегда, даже тогда, когда кажется, что их нет. Один мой знакомый так и сказал:

– Никогда не забуду тот день, когда я забыл выключить утюг...

 jumi [*15]}