НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Мой стыд – за неотработанные перед Богом и историей данные нам таланты

14 Августа 2014 г.

muravlev aleksei

Недавно один хороший человек спросил меня, не стало ли мне стыдно жить. Я сразу ответил, что мне, разумеется, стыдно, но этот стыд я понимаю несколько иначе, чем большинство пишущих про современную политику. Там стыдно за какие-то действия, а мой стыд связан с более фундаментальными вещами. В целом, если сказать просто, то мне стыдно, прежде всего за то, что моя страна Россия и ее народ при своих огромных интеллектуальных, природных и прочих богатствах живет такой жизнью и играет такую роль, которая этому положению нимало не соответствует. Мой стыд – за неотработанные перед Богом и историей данные нам таланты.

 

Двое на шоссе

Каждый, кто в нашей стране отправлялся в длительную поездку на автомобиле, знает, что такое «авто-дятел». Это особый тип водителя, который воспринимает дорогу как место жесткой, «последней» конкуренции, в которой ты либо лох, либо – мужик. Эта логика поведения очень индуктивна в силу нашего многолетнего приучения к такому поведению. По сути это неструктурированная конкуренция. У нее есть альтернатива –остаться в рамках договора (послать сигнал о понимании, помахать рукой) или уступить место, капитулировать. В первом случае есть перспектива возникновения структуры, а во втором – нет. Пространство жесткой бесструктурной конкуренции – это джунгли, там выживает только сильнейший, даже если он глуп и не интересен.

Перейти от дикого соревнования за «крутизну» к конкуренции с целью получения выгоды – это биологическая эволюция. Перейти от простой драки за лучшую еду или наиболее плодовитую самку к сложной системе разговоров и уступок-наездов – значит перейти к более сложной организации, в которой прямые преимущества заменяются разными эквивалентами или обмениваются. Это полноценная игра. А у нас пока не научились играть.

В прежние времена в поколении моих родителей образованные люди все время играли – в преферанс, в козла, в шахматы, в шашки, в нарды. Наиболее искусные играли в игры с советской властью. Я раньше думал, что это такая развлекуха, а теперь думаю, что это была адаптационная практика. Умение играть – это часть большого социального умения рассчитывать, преобразовывать и уступать ради выигрыша. Всего этого нет в дикой конкуренции. И поэтому мне гонять с авто-дятлами или драться за пайку с уркаганом неинтересно. То есть, я понимаю, что так делают, но по большому счету - неинтересно. Нет игры, нет интриги, простые гормоны – адреналин и тестостерон. Кстати, наши молодые интеллектуалы теперь все больше и больше играют. Это правильно и хорошо. Кто не играет, тот не пьет.

И, если уж спускаться на уровень политической прагматики, то с нами и Украиной произошло примерно то же самое: вместо разумной экономической конкуренции России и Запада началась гонка пацанов на шоссе. Любой вызов воспринимается как оскорбление. На «наезд» надо наехать в ответ, если тебя опустили – опусти в ответ, если тебя оскорбили, оскорби оскорбителя. И в этой примитивной логике стал развиваться весь конфликт, в который втянулись все стороны в желании доказать, «кто круче». Вместо многомерной конкурентной борьбы за разного рада преимущества и достижения произошла гонка на дороге, полетели клочки и обломки. А надо было всего лишь играть. Но есть в этой истории и другие стыдности.

Очередь– наш позорный коллектив

Каждый, кто в нашей стране пытался получить что-то, дающее жизненные перспективы – документы, выписки, разрешения, какие-то особые вещества, а прежде даже и особые продукты, знает, что для этого надо «постоять». Очередь, это, как писал еще в 1977 г. еще мой отец, критик и переводчик В. Муравьев в «Памятке кремлинологам», это наш первоначальный коллектив. Русские люди советской формации – коллективисты почище старых, но только вместо общины у нас появился рабский коллектив – очередь, в которой каждый мечтает обойти других и одновременно ненавидит тех, кто это делает. В других странах, например, в Китае, тоже есть очереди, но они не сопровождаются ненавистью. Ненависть и лукавство – не специфические черты нашего народа, они – результат невыстроенной, нерационализированной, нерасчлененной структуры.

В режиме очереди проходит большая часть жизни пост-советского человека. Но если для англичанина queueing– это важная часть горизонтальной социальности, то для нас, у которых горизонтальность травили-травили и, наконец, вытравили, осталась только вертикаль, очередь – ненавистное принуждение к общению. Русские хотят, чтобы их оставили в покое, им подавай отдельное житие, они стремятся вон из коммуналок, привыкши к ним как к неизбежному, но обязательному способу организации жизни.

Не иметь горизонтали, имея вертикаль – это стыдно. Это практически значит – или быть холуем и ненавидеть при этом начальство или быть безответным и злым «мужиком». Начальство стоит в начале очереди, а холуи в конце. В середине стоят недовольные «мужики», тоже ненавидящие начальство, но не лебезящие перед ним. Наше стремление выстроить вертикаль – это постыдное стремление заместить ею отсутствие связей между людьми. В очереди нет мобилизации, все известно заранее, все решено за нас. Это стыдно, и надо суметь выйти из очереди и начать искать свое. Поэтому мы, с одной стороны, радуемся санкциям, авось, в очереди перестанут «давать», мы перестанем «стоять за», но в отсутствие горизонтальных связей это может привести просто к поиску другой очереди. Это стыдно вдвойне.

Люди в камере

Есть еще одно стыдное дело у нас. Оно называется «мир как тюрьма». Это неправильная институализация жизни. Есть примеры правильных – мир как церковь, мир как школа, мир как предприятие. Но у нас все сильнее виден один неправильный и дефектный способ социальных отношений. Как это выглядит?

Все наше общество делится на две страты, скажем условно, на «начальников» и «зеков». Начальникам можно все, а зекам – почти ничего. Среди зеков, конечно, есть блатные – им немного больше можно. Попасть в начальники очень сложно – нет очевидных социальных лифтов, они блокированы. Начальники – это не просто имеющие доступ к ресурсам – это служение на благо самовоспроизводящейся системы власти. Они – техники, обходящие узлы и механизмы системы, смазывающие ее и выглядывающие дефекты. Такие техники не боятся слома системы, ибо веруют в ее совершенство и вечность, они боятся остаться без должности и самое страшное – попасть в категорию зеков. Это сложилось за последние 300 лет в условиях патерналистского и де-факто рабовладельческого государства. Это очень стыдно.

Есть, конечно, небольшая группа людей, пытающаяся жить не по правилам тюрьмы. Но это совсем не наша свободолюбивая интеллигенция. В системе ценностей интеллигенции побег из тюрьмы – самая высшая и желанная цель. Это мышление зека, которое вполне логично воспроизводится и за пределами тюрьмы. Небольшая группа людей – это предприниматели, которые выстраивают свое дело вопреки тюремной системе. Это фермеры, это волонтеры, это все, кто строит что-то не в логике вертикали, не в логике воспроизводства системы. В духовной области – это, например, старообрядцы. Именно поэтому я хорошо чувствую себя на рынке, где люди свободно продают и покупают. Как устроено такое нестыдное дело? Предприниматели не ссорятся с начальством, но выгораживают себе угол, потихоньку расширяя его. Умение договариваться отличает их от зеков, у которых вместо договорных способностей – либо повиновение, либо бунт.

Теперь о текущем моменте. Мы осознавали себя стоящими в одной очереди, впереди начальники чего-то выдают (нефть и газ, например). И вдруг кто-то выбежал из очереди: не хочет больше стоять – опрокинул начальника с баландой и побежал. Но не начав еще договариваться, этот кто-то решил встать в другую очередь. Таких в тюрьме ненавидят: срабатывает универсальная логика института. И началось обычное: одни зеки пошли войной на других, а начальники ждут, когда будет достаточное количество трупов, чтобы все успокоились и можно станет выдавать опять баланду. И вот это – самое стыдное из стыдных. В рамках тюрьмы и очереди нет перспективы ни у кого.

Polit.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!