Мама Оля |
Андрей Тарасенко |
08 Сентября 2016 г. |
С той злосчастной майской ночи... Ольга Копылова спит очень чутко, а, может быть, и вовсе не спит. Как только прикроет веки, так сразу встают перед глазами огненные языки, сквозь которые тянутся ей навстречу детские ручонки. Уцелели все. Никто даже не поранился. А дом и баня в считанные минуты сгорели до самого основания... Потом местный батюшка, отец Дмитрий, сказал, дескать, Бог миловал, и это хорошо, что никто не погиб, и что фундамент надежный бетонный широкий. По церковным, мол, канонам на этом самом месте можно снова строиться, если нет загубленных душ, то никто и не будет тревожить по ночам, и новое жилище будет благословенным... По горячим следам оперативники, пытаясь выяснить, что да как, пришли к выводу, что баня загорелась не сама собою. То ли кто со зла подпалил из зависти, то ли кто бомжеватый забрался ночевать, скрываясь от непогоды, да нечаянно поджег, а потом удрал... Это практически все, что осталось от прежнего дома. Баня вспыхнула мигом, ветер был сильный северный навальный, и огонь сразу же перекинулся на крышу дома. Все сгорело так быстро, что даже пластиковая теплица, что стояла в нескольких шагах от строений с подветренной стороны, уцелела, лишь несколько листов немного оплавились. Дом был – краса и гордость... Двухэтажный брусовой, обшитый фигурным сайдингом полностью благоустроенный на городской манер он заметно выделялся среди простых деревенских изб на окраине села. Строить его начали девяносто девятом. Ужасные девяностые Ольга вспоминает с содроганием. Крутились с мужем как белки в колесе. Она работала на двух работах, времени на сон не хватало, но средств на жизнь все равно тоже. На руках трое ребятишек, и вся жизнь по заколдованному кругу – квартира, работа дача. Когда начала совсем выбиваться из сил, пришла в голову шальная мысль - бросить все и податься в родные края. Родом Ольга из Качугского района, из маленькой деревушки Карлук что неподалеку от Манзурки, теперь от Карлука уже почти ничего не осталось. Городские друзья-знакомые смотрели на Копыловых как на ненормальных. Но решение было принято. Начали распродавать имущество. Весною муж со старшим сыном уехали в Манзурку – поднимать сруб. А уже к осени, распрощавшись с городской жизнью, в новый дом перебрались все семейством. Ольга устроилась продавцом в поселковый магазин и все свободное от работы время отдавала благоустройству усадьбы. Деревенская жизнь в своем доме показалась гораздо лучше, чем городская, где все нараскоряку. Тут все в одном месте, все под рукой: и дом, и сад, и огород... И, главное, ребятишки под присмотром. Правда и здесь не обошлось без нервных проблем. Пока строились, все вроде было нормально, а как только мало-мальски привели все в порядок, оказалось, что и дом незаконный, и земельный участок занят незаконно. Такая вот всеобщая беда: понимание жизни – старое, а законы кругом сплошь – новые. Пришлось долгое время через суд все «узаканивать», говоря новомодным чиновничьим языком. Лишь спустя почти пять лет все удалось привести в порядок, в норму и в соответствие с новыми законами. И вот, когда, наконец, обустроились, обжились и стали жить на всем своем, Ольга вдруг почувствовала, что ходить на работу ей нет практически никакой необходимости. Буду работать просто мамой – решила она. Но, свои дети к тому времени уже подросли. А тогда, в две тысячи пятом, начали расформировывать детские дома и раздавать детей-сирот в приемные семьи. На это дело окружающие смотрели по-разному: кто с завистью, кто с опаской, и лишь очень немногие с одобрением сочувствием. На приемных детей давали пособие, и злые языки судачили: конечно, понаберут подростков, они на них батрачат, а те еще и деньги за них получают. На снимке дружное семейство (не в полном составе): Соня, Лиля, Миша, Аня, Андрей, внучка Полина (на руках) и Женя. Чтобы обезопасить себя от косых взглядов, решили усыновлять совсем малышей. Руководство пошло навстречу и вскоре в семье у Ольги появились новые дети: Галя, Люба, Миша, Игорь, Витя, Андрей и Сережа. Что и говорить, эти последние годы остались в памяти мамы Оли замечательным временем: шебутным, конечно, напряженным, но, в общем-то, почти счастливым. Вот и пенсия подошла, не просто так по возрасту, это – само собою, но трудовая заработанная большим трудом, несколько необычным, правда, на взгляд окружающих. Столько конкурсов выиграли на лучшую приемную семью, столько грамот получили от органов опеки и образования. И только, казалось бы, жизнь пошла спокойная обустроенная добротная. Внуки появляться начали, свои и приемные. Впрочем, тут Ольга, кажется, вполне оригинальна: надо же – приемные внуки. Ну, а как? Раз дети приемные тепла материнского не забывают и по-прежнему остаются своими близкими. А у детей вот уже и свои дети ...
И вдруг тут такая беда... Ольга жила немного замкнуто у себя на окраине деревни. Все-таки не своя, приезжая, городская. И даже представить себе не могла, как много людей смотрело на нее с участием и симпатией. До осенних проливных дождей успели поставить только гольный сруб. Местная администрация по распоряжению главы поселка Юрия Рыкова помогла с кругляком и соседские мужики быстро подняли новую баню. Областная соцзащита выделила погорельцам из своего скудного бюджета сто тысяч рублей, и хозяин местной пилорамы Михаил Королев продал пиломатериал для нового сруба практически по себестоимости. Понимая, что это только половина дела, и опасаясь остаться с детьми на улице под дождем и снегом, Ольга принялась лихорадочно искать недостающие средства, взяла под свою немудрящую пенсию банковский кредит под драконовские проценты, наняла рабочих, но они успели до конца августа поднять только стены. В середине лета Манзурку с официальным визитом посетила делегация областного законодательного собрания во главе с председателем и одновременно лидером регионального отделения Единой России Сергеем Брилкой. Ольга собрала все свои регалии и документы, пошла на собрание, после окончания протиснулась поближе спикеру и скороговоркой, сумбурно, путаясь в словах, как сумела, поведала о своей беде. Сергей Фатеевич, привыкший оперативно решать подобные вопросы еще в бытность свою заместителем губернатора, пообещал помочь. Старшая приемная дочь мамы Оли, Галина (она теперь уже взрослая, живет самостоятельно в Шелехове) оседлала интернет и принялась писать во все инстанции. Первым делом написала пространное письмо в администрацию губернатора. Вскоре оттуда пришел официальный ответ за подписью какой-то чиновной дамы, что, мол, субсидии положены лишь семьям погибших, а, коли все живы, то и спасение погорельцев – дело рук самих погорельцев. Написали письмо в администрацию президента – пришел ответ: жалоба направлена на рассмотрение областной администрации. Принялись писать всем от Малахова до Астахова. От авторов телепередачи «Пусть говорят» пришел ответ, что, мол, сюжет не очень-то душещипательный и говорить тут особо не о чем, и зрительскую аудиторию эта история вряд ли заинтересует, а, посему не интересует и авторский коллектив. От администрации «Уполномоченного по делам ребенка» пришел ответ, что Павел Алексеевич пока находится в очередном отпуске и когда снова приступит к исполнению своих обязанностей не известно. В эти промозглые дождливые ночи... мама Оля спит очень чутко, а, может быть, и вовсе не спит. Как только прикроет веки, так сразу встает перед глазами промокший сруб без крыши, без окон и дверей. И будто вдоль стен прямо под открытым небом стоят детские кровати, а из-под мокрых одеял торчат посиневшие от холода детские ручонки... P. S. Позже, когда материал уже был подготовлен к печати, я связался с Ольгой и попросил разрешения опубликовать номер ее лицевого счета или хотя бы номер телефона. Она долго молчала в трубку, потом произнесла усталым голосом: «Ладно. Номер дай. Мало ли...». Лицевой счет в сбербанке № 4817760080288982. № телефона:89086637215 Тэги: |